отвернулся и продолжил наслаждаться вкусным завтраком. Желток лопнул на языке и растекся по языку, даря восхитительный вкус. В меру поперчен, в меру посолен. Да. В этом трактире умеют готовить правильную яичницу. В каждом деле есть свои тонкости. Мало просто раскалить на огне сковороду, растопить в ней кусок масла и разбить в нее яйца!
Громыхнул отодвинутый стул, звякнул положенный на стол меч в зелено-красных ножнах, передо мной уселась его владелица сильга, уставившаяся на меня поверх упертых локтями в столешницу рук.
— Я слышала ты отправляешься к предгорьям Трорна, палач.
— Возможно — ответил я, старательно сдерживая недовольную гримасу рвущуюся наружу. Завтрак почти испорчен… яичница стремительно остывает.
— Позволь отправиться с тобой вместе.
Удивленно моргнув, я оторвал глаза от тарелки и взглянул на сильгу. Совсем молодая, ей чуть за двадцать. Лицо решительное, распущенные темные волосы бросают на ее глаза густую тень, отчего она кажется еще более усталой. Свободная белая рубашка и темная кожаная куртка не могут скрыть того, что она тоща как бродячая кошка. Темно-зеленые глаза не отрываются от моей тарелки.
— Позволь угостить тебя завтраком, госпожа — принял я решение.
— У меня есть деньги.
— Это лишь добрый жест — повел я плечом и едва не уронил с вилки очередной кусок — Здесь готовят лучшую яичницу.
— Но денег у меня мало — тихо и смущенно кашлянула девушка.
Ясно. Повернув голову, я нащупал взглядом сонного трактирного служку и, показав ему на свою тарелку, дал знак принести еще порцию. Тот отправился на кухню, а я вновь взглянул на сильгу.
— Если добрая госпожа еще не заметила — я палач.
— Только слепой не увидит этого — парировала та, указывая глазами на красную пятипалую метку на левой стороне груди моей куртки, еще одну на левом плече и на красную веревку обвивающую правое предплечье.
— Путешествие в компании с наемным убийцей не может пойти на пользу юной деве.
— Пф — фыркнула девушка, с полным пренебрежением отнесясь к моим словам — Я сильга! Если чей-то репутации и может повредить совместное путешествие, то только твоей, палач Рург.
— Ты знаешь мое имя.
— Все знают твое имя. И не только в этом городе. В других тоже. Палач Рург, проливший столько крови, что его ждет наполненная ужасной болью вечность в огненной тьме Раффадулла. И должна сказать — многие желают дожить до того дня, когда смогут прийти на твою могилу, плюнуть на надгробие и пожелать тебе вечных страданий. Видимо их родственники или друзья успели познать остроту твоего меча или топора.
— Ты перехваливаешь меня, безымянная сильга.
— Мое имя Анутта. С двумя «т» в окончании. И моей репутации не повредит путешествие бок о бок с палачом. Ты знаешь, как говорят о нас в народе.
— Блудливые распутницы, шлюхи, шарлатанки, любительницы чужих мужей… да, о вас говорят многое. Но не человеку с моей профессией судить о вас. Итак, сильга Анутта с двумя «т» в окончании. Почему ты желаешь путешествовать именно со мной? С кем ты путешествовала до того как прибыла в славный город Элибур? И почему не хочешь продолжить путь вместе с торговцами, стражей или же наемным сопровождением? У меня есть право задать эти вопросы и получить ответы. Если ты так не считаешь, то я буду рад позавтракать с тобой, затем мы распрощаемся.
— Ты назвал меня шарлатанкой и шлюхой, а теперь требуешь ответов?
— Я лишь поведал тебе о том, какая молва ходит о сильгах. Итак, Анутта, ты ответишь?
— Я прибыла в Элибур с востока, следуя по большому торговому тракту начинающемуся от портового города Трумора, куда прибыла на корабле. На всем протяжении пути по тракту я путешествовала вместе с большим торговым обозом следующим в Элибур. И каждый вечер мне приходилось отражать похотливые атаки главного торгаша Люпона. Начал он с сальных намеков о том, как мягка его походная шелковая постель и как прохладен воздух в его шатре. Затем он перешел от намеков к действию, попытавшись как-то схватить меня за руку и затащить в свой шатер. Мне пришлось проткнуть ему руку и разбить лицо рукоятью меча, дабы доказать — я не желаю проводить ночи вместе с ним. Это случилось минувшей ночью. Три часа назад вышедший в дорогу затемно обоз достиг Элибура. По пути я случайно услышала о том, что в сем славном городе квартирует палач, счет чьих жертв давно перевалил за несколько сотен и продолжает прирастать. И что сегодня палач Рург Нагой Убийца отправляется в очередной кровавый поход. Не попрощавшись с похотливым торговцем, я отправилась прямиком на постоялый двор.
— Люпон — поморщился я. Яичница сразу потеряла часть вкуса.
— Знаешь о нем? Твой друг? — два быстрых вопроса последовали один за другим. Зеленые глаза сильги смотрели настороженно.
— Многие знают о нем — ответил я, стараясь придерживаться нейтрального тона — Он считает себя благодетелем и радетелем Элибура. Жертвует порой небольшие суммы в храм и городскую казну. О его неутолимой жажде ночных забав ходит много слухов. И нет — торговец Люпон не мой друг. Должен предупредить — он этого просто так не оставит, сильга. Ты унизила его перед всеми. Отвергла ухаживания, разбила лицо и нанесла рану. Он обязательно отомстит. Не сам, разумеется. И вряд ли станет нанимать убийц. Но судья Элибура его давний приятель. Мой тебе совет — покинь город немедленно. И скачи во весь опор. Местные стражи не станут преследовать тебя на расстояние больше пяти лиг.
— Даже так… От всего сердца благодарю за добрый совет — Анутта церемонно наклонила голову, задумчиво уставилась на столешницу.
Тут ей принесли такой же завтрак как у меня и пока расставляли тарелки, над столом висело молчание. Я воспользовался этим, быстро расправившись с яичницей, прежде чем она окончательно остыла. Перейдя к десерту, я обмакнул ложку в плошку с медом и, намазывая гречишную сладость на блин, напомнил:
— Так куда же ты держишь путь? И почему хочешь отправиться со мной?
— Насчет тебя, палач Рург — твоя репутация скачет впереди тебя. Намного впереди. Мне понадобилось совсем немного времени дабы узнать о тебе многое. Что ты жесткий, но не рубишь сгоряча. Что раньше был в солдатах, но отслужив всего несколько лет, внезапно выбрал самую страшную жизненную стезю и стал палачом, в первый же год казнив сорок преступников. И никто не знает, что сподвигло тебя выбрать такую судьбу… Но ты продолжаешь лишать людей жизни уже много лет. Сколько тебе сейчас? Тридцать пять?
— Тридцать два.
— И сколько лет ты смотришь сверху
