Это было выше понимания Фрейда, и вскоре он разорвал отношения с Юнгом. Фрейдисты обычно принимают сторону Фрейда в толковании разрыва, юнгианцы поддерживают Юнга. Но, вероятно, разрыв этих двух людей был закономерен, поскольку они видели мир под разным углом зрения. Как и в случаях со многими другими отцами и сыновьями (потому что отношения между Фрейдом и Юнгом по своей сути соответствовали отношениям между отцом и сыном), Фрейд чувствовал, что Юнг предал его, а Юнг ощущал себя покинутым Фрейдом. Оба были по-своему правы. Стремление Юнга к полной независимости от каких бы то ни было условностей могло сделать его «трудным ребенком» для любого отца. Непоколебимые (а порой и закосневшие) представления Фрейда о природе души делали его невыносимым отцом для любого сына. (Фактически Фрейда постепенно оставили все его духовные «сыновья», начиная с Адлера.)
Однако поддавался он объяснению или нет, этот разрыв явился «горькой пилюлей» для Юнга. До конца своей жизни Юнг вынужден был в одиночестве следовать по пути изучения того коллективного фундамента, который находится под индивидуальным сознанием. Книга, которую вы собираетесь прочитать, повествует об открытии, сделанном Карлом Юнгом, и о его исследованиях «бессознательного как объективной и коллективной души». Позже Юнг ввел для обозначения этого понятия более краткий термин - «коллективное бессознательное». «Коллективное» - потому что оно состоит из образов и моделей поведения, не приобретаемых личностью в течение ее жизни, но, несмотря на это, доступных всем индивидам, живущим во все времена; «бессознательное» - потому что его невозможно постичь путем осознания.
Мифы в нашей жизни
Ученые и университетская профессура всегда насмехались над концепцией коллективного бессознательного. Им «хорошо известно», что люди не могут иметь никаких иных воспоминаний, кроме приобретенных ими в течение жизни. Для нас, воспитанных в век разума (как принято считать), это понятие представляется очень странным (абсурдным). В наше время, когда мы как слепые «тычемся во все углы» в тщетном стремлении к абстрактным духовным ценностям, то делаем вид, что дух может быть сведен к понятию «разума». Мы все больше и больше погружаемся сами в себя, живем внутри себя, отрезанные от мира природы, раскинувшегося вокруг нас, и при этом делаем вид, что разум, в свою очередь, может быть сведен к понятию «мозга». Мы твердо верим в то, что всему можно дать материалистическое объяснение. Любое иное описание реальности мы отметаем как примитивный предрассудок.
Однако именно по причине этого материализма мы живем в изоляции и отчужденности друг от друга. Одиночество и отчаяние стали обычными спутниками людей в нашей развитой западной цивилизации. Замкнутые внутри самих себя, мы страстно жаждем хоть какого-то ощущения сродства, близости - со своей работой, своей религией, с каким-то другим человеком, миром вокруг нас, наконец, с самим собой.
Психология Юнга предлагает нам выход из тупика. Может быть, эта психология не способна полностью разрешить все проблемы, но, по крайней мере, она предоставляет нам возможность обрести новый взгляд на мир. В противовес холодному, бездушному механистическому миру материалистов, Юнг описывает теплый, органичный мир, в котором каждый связан с каждым и со всеми, и любой человек - с каждым аспектом мироздания. При этом всякий человек не перестает также быть уникальной личностью со своей неповторимой судьбой, которую Юнг именует индивидуацией (то есть путем развития конкретной личности в течение всей ее жизни).
Как и любое другое подобное целостное мировоззрение, картина реальности, нарисованная Юнгом, оставляет ряд вопросов без ответа. Понятие коллективного бессознательного открывает множество дверей, прежде остававшихся запертыми для западных ученых. Традиционно психология (а также философия и наука в XX столетии) имела тенденцию ограничиваться только теми вопросами, на которые она была в состоянии дать ответы. Любые другие сложные и спорные вопросы, особенно метафизические, отметались как бессмыслица (буквально: «без» смысла, не поддающиеся восприятию, исследованию и описанию с помощью органов чувств). К сожалению (или, по моему мнению, к счастью), мир сложнее наших систем мышления. Психология Юнга отдает должное всей сложности тех проблем, которые мы испытываем, живя в окружающем нас мире. Пускай Юнг не в состоянии дать ответ на все вопросы, по крайней мере, он не отрицает, что подобные вопросы существуют. Понятие коллективного бессознательного, выведенное Юнгом, не является ни философским построением, ни религиозной догмой; это попытка, хотя порой и довольно примитивная, представить точную картину внутреннего мира души и ее взаимосвязей с внешним материальным миром вокруг нас. Он открыл этот новый мир, внимательно изучая сновидения, которые описывали его пациенты, а затем соотнося эти рассказы с похожими темами, которые находил в сказках, мифологии, искусстве и культуре всех народов мира.
То были не академические выкладки; Юнг обратился к мифологии, потому что она помогала ему понимать и лечить пациентов с их реальными проблемами. К примеру, он мог выявить в сновидении пациента символ, который ставил его в тупик. Тогда Юнг обращался к мифологии и находил миф, в котором такой символ уже встречался прежде. Так как мифы повествуют о человеческих конфликтах, Юнг получал возможность понять конфликт, переживаемый его пациентом, конфликт, который пациент скрывал и от самого себя и от Юнга. Если сновидения лишены смысла, то лишь случайностью можно объяснить тот факт, что в сновидении повторялся образ, уже отраженный В мифологии. В подобном случае конфликт, отраженный в мифе, имел бы мало или не имел 6Ы совсем ничего общего с фактической проблемой пациента. Но ведь общее было. Вновь и вновь прослеживалась эта общность (и прослеживается до сих пор).
Для того чтобы принять взгляд Юнга на реальность, не нужна вера; нужно только мужество, чтобы беспристрастно исследовать свой внутренний мир так, как это сделал сам Юнг. Наше исследование облегчается тем, что Юнг уже провел его и оставил нам «карту местности». Опять же, нам нет необходимости принимать его «карту» на веру. Юнг всегда просил, чтобы люди входили в область своей души с таким чувством, словно они ничего не знают о ней. Однако если мы внимательно посмотрим на то, с чем встретились в своем внутреннем мире, то обнаружим, что наши наблюдения точно соответствуют модели Юнга. Это происходит потому, что коллективное бессознательное не есть просто теория, оно действительно существует.
Если попробовать отграничиться от всего личного в душе, можно понять, что в ней остается еще что-то — общее для всех мужчин и женщин всех времен и культур. Поскольку это «что-то» в буквальном смысле является бессознательным, мы не можем непосредственно ощутить или испытать его. Подобно молекулярным физикам, изучающим следы, оставленные субатомными частицами в пузырьковой камере, нам приходится наблюдать бессознательное по тем следам, которые оно оставило в наших сновидениях и фантазиях. Но на основании этих наблюдений мы можем строить модели, описывающие (отметьте, что эти модели всегда описывают, а не объясняют) как структуру бессознательного, так и его динамические взаимосвязи с сознанием.
Прежде чем пуститься в путь, мне хотелось бы немного рассказать вам о замечательном человеке - Карле Густаве Юнге - для того, чтобы легче было понять, как ему удалось сделать свои уникальные открытия.
Связь с природой
Карл Юнг родился в Кессвиле, аграрном районе Швейцарии, в 1875 году. Его отец был священником. Когда мальчику исполнилось полгода, семья переехала в новый приход, а потом в другой, когда Карлу сравнялось четыре. Оба прихода располагались в сельской местности (хотя последний и находился недалеко от Базеля). Юнг оставался единственным ребенком в семье, без братьев и сестер или товарищей по играм, до тех пор, пока не пошел в школу (его младшая сестра родилась, когда Карлу было девять). Лишенный общества сверстников, он искал утешения как внутри себя, в своих внутренних душевных ресурсах, так и вовне - в красоте окружавшей его природы. Хотя впоследствии его жизнь изобиловала и сильными любовными страстями и дружбой, он был обречен всегда оставаться по своей сути одиноким путником, верившим в то, что знание в конечном итоге проистекает из непосредственных наблюдений.
Во времена Юнга швейцарские крестьяне еще жили в мире гор и озер, лесов и полей, который мало изменился за сотни лет. Швейцария придерживалась принципа политического нейтралитета с 1515 года, стремясь только к миру и стабильности (хотя этот баланс и был нарушен во время правления Наполеона). Люди, жившие в сельской местности, обладали такими качествами, как флегматичность, устойчивость, исконная близость к земле, уходившими корнями в природное изобилие, царившее вокруг. Очень важно подчеркнуть наличие у Юнга этой чисто швейцарской близости к земле, поскольку очень многие критики отметали его описания души как фантазии.
