Кому оставлять престол? Изжигав прост сердцем, нет в нем хитрости, дальнего расчета, ходит на поводу у своей жены - дочери польского короля Казимира Пяста Гертруды, а за ней стоят латиняне, Рим, хищная польская шляхта, которая только и мечтает вновь вмешаться в русские дела. Сегодня Казимир друг, а завтра поляки вновь попытаются вернуть завоеванные еще Владимиром ж вновь отнятые у них Ярославом червенские города. Святослав зол, подозрителен и хитер, такому ничего не сто-• ит воткнуть братоубийственный ион; в великокняжескую семью. Неохотно приезжал он в последние годы на зов отца из своего Чернигова, вокруг него с утра до вечера сидят немцы. Они прибыли в Чернигов из германских земель вместе с Одой, дочерью Леопольда, графа Штадеп-ского и сестрой трирского епископа Вурхарта, ставшей женой второго из здравствующих Ярославичей. Что ни год - Ода в Германии, а с ней к черниговскому столу все прибывает и прибывает немецкий люд. Всеволод ласков и тверд, изворотлив в делах житейских и смел в бою. Этот испокон веков через жену связан с константинопольским двором, с льстивыми греками. Три сына, три невестки из разных окрестных стран, каждая тянет мужа о свою сторону. Вячеслав и Игорь еще молоды.
И все же ближе всех был к великому князю Всеволод. Любил его отец за ласку и уважение, за спокойствие духа и ясность ума. Вот ц теперь он рядом с ним, садит на низкой скамеечке, держит в своих сухих, теплых ладонях слабеющую руку отца. Ему он передал своих самых преданных и близких дружинников, и теперь они сидели в гриднице, готовые по первому слову молодого князя поддержать его и в рати и в мире.
Потухшие было глаза старого великого князя вдруг ожили: «Потерпи, дождись старшинства… Твое от тебя никуда по уйдет, береги сына». Всеволод послушно кивнул головой, сжал слегка руку отца своими теплыми пальцами. Он понимал, о чем просит отец.
Великокняжеская старшая дружина, близкие бояре, и Иван Творимирич, и Вышата Остромирич, и Щимоа я
другие, с кем Ярослав прошел трудный и долгий л уть поражений и побед в борьбе с братьями Святополком и Мстиславом, с иноземными властелинами, с кем создал единое и мощное Киевское государство, митрополит Илларион, богатое киевское купечество, все, кому благоволил Ярослав долгие годы, только и ждали знака, чтобы собрать народ на вече, пошуметь там, выкликнуть Всеволода, передать ему власть - освятить се именем церкви в Софии Киевской, а потом чтобы все было как при отце Ярославе Владимировиче - дать отпор Бсеволодовым братьям, заставить их, как и прежде, ходить.иод киевской рукой.
Некоторые из них хмуро сидели сейчас в гриднице, ждали, чем закончится последний разговор великого князя с любимым сыном, ждали Всеволодова слова, знака, ждали своего часа. Но Всеволод помнил и то, как несколько педель назад, уже тяжко занемошив, Ярослав вызвал сыновей в Киев для того, чтобы сказать свой ряд. Несколько дней совещался тогда Ярослав с сыновьями и ближними боярами, устанавливал порядок для Русской земли. Великий князь торопился, пока жив, так устроить Русь, чтобы не пошли прахом все его труды, в которые вкладывал он жизнь с того памятного 1014 года, когда решился выступить против отца. Владимир тогда уже старел, все чаще держал около себя Бориса, сына от византийской царевны Анны, а их, старших сыновей полоцкой княжны Рогнеды и других жен (болгарьши, чехмни), бывших с ним до христианского брака, отодвигал в сторону. Первым выступил против отца снедаемый жаждой власти Святополк. Отец заточил его тогда в Турове вместе с женой - дочерью польского короля Болеслава I Храброго и ее духовником епископом Рейиберном. Поляки всерьез хотели в те дни поднять Святополка против отца, вернуть себе завоевания Владимира, и в первую очередь червеиские города. Но заточение Святополка нарушило все их расчеты. Ярослав был вторым, кто поднялся против отца. Всю жизнь младший, не имевший никаких нрав на киевский престол, он после смерти старшего Владимировича - Изяслава - и заточения Святонолка вдруг вышел вперед; отец перевел его на правах старшинства в Новгород. В его руках была сильная новгородская дружина, отряды пришлых варягов, к его услугам были деньги богатых новгородских купцов, ведущих торговлю совсем известным тогда миром. Его властолюбивые плавы поддержали видные новгородские бояре, посадник, которые давно уже тяготились зависимостью от Киева, обязанностью ежегодно досылать в великокняжескую казну две тысячи гривен. «Решайся, князь, отец твой стар и немощен, у тебя есть друзья в Киеве, Святополк в немилости, помешкаешь, Владимир всю власть передаст сыну Борису, тогда сведут тебя из Новгорода, будешь коротать дни где-нибудь на Волыни ЕЛИ В ВЯТИЧСКИХ лесах». Долго колебался Ярослав, но лотом решился. Он уже не мог жить без этого постоянного почета и ноклонения, без ощущения своей силы и власти. Он только себе одному мог признаться в том, как любил торжественный выход из своего княжеского дворца в тринадцатиглавую еще деревянную тогда Софию Новгородскую, как нравился ему вид многих людей, снимающих шапки и кланяющихся при одном его появлении. Нет, за то, чтобы сохранить все это и приумножить, за то, чтобы поставить перед собой в поклоне всю Русь, стоит решиться на безумный шаг. «Решайся, князь», - говорила и Ипгигерда. Ей, шведской принцессе, был узок простор Новгорода, ей, как и ему, нужна была вся Русь.
Л потом были неожиданная смерть отца и выступление Святополка. Старший брат решил силой утвердить свое старшинство. И если сказать по совести, то Святополк расчистил для него путь к Киевскому престолу. Он сел в Киеве после смерти Владимира и первым делом послал убийц к брату Борису, который отказался пойти на Киев во главе отцовской дружины, бывшей с ним в походе против печенегов. Его проткнули копьями на берегу Альты, когда, пропев шестипсалмие и канон, он готовился отойти ко сну в своем шатре. Другого Владимировича, единоутробного Борисова брата Глеба, убийцы Святополка зарезали на корабле на пути из Смоленска в Киев. Третьего брата, Святослава Владимировича, люди Святополка настигли в Угорских горах, куда он в страхе бежал, спасаясь от лютого брата. Теперь оставались Ярослав в Новгороде и Мстислав в далекой Тмутаракани. Мстислава не достать, да и не даст он себя так легко убрать с пути. В его руках сильная дружина, закаленная в боях с печенегами, да и сам князь смел и охоч до брани. А Ярослав не стал дожидаться Святополковых убийц и выступил на Киев первым. Много в те годы было пролито крови, Святополк водил на соперника и поляков и печенегов, Ярослав отбивался от брата при помощи наемных варягов, своей новгородской дружины и простых новгородских воев. Мстислав же наблюдал со стороны за схваткой
братьев. И победил в конце концов Ярослав, а Святополк сгиб где-то па путях между ляхами и чехами.
Затем, когда был великий голод в Суздальской земле я когда Ярослав расправлялся в Суздале с мятежом, на который подняли народ волхвы, вышел из Тмутаракани в союзе с хазарами и касогами Мстислав и осадил Киев. Ярослав же из Суздаля помчался в Новгород, наскоро собрал там рать и вместе с варягами двинулся на Мстислава. Тогда разгромил его Мстислав при Листвине, но не пошел более к Киеву, так как не принимали его киевляне. Оставил Мстислав за собой и Тмутаракань и Чернигов с северскими городами. И долго еще страшился Ярослав идти в свой стольный город и появился там лишь тогда, когда твердо договорился о мире с Мстиславом. Но и после этого неспокойно было на душе великого князя: за сутки пути могла дойти Мстиславова конная дружина до Киева, и лить когда в 1036 году умер грозный брат, Ярослав мог сказать: теперь он один самовластец на Руси. Оставался, правда, в живых еще один брат - Суди-слав, княживший во Пскове, но и его убрал Ярослав с дороги - заточил в темницу, и до сего дня вот уже двадцать с лишним лет томился Судислав под суровой стражей.
Многой кровью досталась ему победа. Да и где доставалась легко власть! Разве у моравов после смерти объединителя - князя Святополка не дрались жестоко за власть его сыновья? Разве у ляхов после смерти могучего воителя Болеслава Храброго старший сын Мечислав II не изгнал своих младших братьев, не ослепил двух своих других родственников? Разве у чехов Болеслав Ш, всту-яив на престол, не приказал оскопить одного своего брата Яромира и удушить в бане другого - Олдржиха, и когда оба чудом спаслись от людей Болеслава и в конце концов прогнали старшего брата, разве потом Олдржих, заняв чешский престол, не выгнал брата Яромира, с которым вместе скитался по чужим краям, спасаясь от убийц Болеслава? А в Византии, Венгрии - тайные убийства, ослепления… Кровью доставалась власть тем, кто стремился к ней, и сколько таких властолюбцев гибли на этом трудном пути!
Но теперь уже не власть свою наказывал спасать сыновьям Ярослав Владимирович. Ее опьяняющую силу он чувствовал особенно остро лишь в молодые годы, а потом привык к ней как к обиходной одежде. Она стала его повседневностью в той большой и труд; эй работе по
