задуматься, что же мне самой делать дальше.
Теперь я была вынуждена поверить, что мне не удастся избежать замужества по указанию императора. Сумалагу[1], отказавшись подчиниться указу и выходить замуж, преспокойно осталась жить во дворце, но лишь потому, что отношение императора Канси к ней было особенным и он проявил к ней снисхождение. Однако нарушь его указ я – боюсь, император Канси не дал бы мне и дальше вести беззаботную жизнь. Возможно, действительно дошло бы и до «трех чи белого шелка»[2].
Но за кого же Его Величество меня отдаст? У наследного принца теперь много проблем, которые будут сыпаться на него вплоть до того момента, когда он будет снова лишен титула, так что его кандидатуру можно исключить.
При нынешних обстоятельствах возможны лишь два варианта. Император Канси выдаст меня либо за кого-то, кто придерживается нейтралитета, чтобы последствия лишения наследного принца титула никак меня не затронули, либо за того, кого он ценит: другими словами, человека, которого Его Величество уже внутренне считает будущим императором, или же его последователя.
Крепко задумавшись, я стала одного за другим исключать людей из мысленного списка, но возможных кандидатов все равно было слишком много, к тому же оставались еще и незнакомые мне сановники. В конце концов я осознала, что методом исключения найти ответ мне не удастся. Никому не был известен ход мыслей императора Канси, и я, хоть и находилась при нем много лет, не могла обнаружить ни единой зацепки.
На самом деле четвертый, восьмой и четырнадцатый принцы давным-давно указали мне путь, которым следует идти. Единственный выход – не ждать, пока Его Величество выдаст меня замуж неизвестно за кого, а выбрать самой. Ведь так можно будет, по крайней мере, гарантированно избежать наихудшего варианта.
Стоило подумать о наследном принце, как меня тут же пробил озноб, и я, не сдержавшись, с тяжелым вздохом схватилась за голову. Знала бы заранее – разве поступила бы так, как поступила тогда? В древности женились в шестнадцать-семнадцать лет. Сейчас у любого мужчины одного со мной возраста уже есть и жены, и наложницы. Мне остается лишь роль наложницы самого низкого ранга.
Чьей же?
Конечно, не восьмого принца! Раньше еще это было бы возможно, но нефритовая подвеска, подаренная мне господином Суван Гувалгия, отцом Миньминь, сделала мое положение достаточно неудобным. После того как император Канси лишит наследника титула, он вновь станет опасаться восьмого принца. Теперь он ни за что не выдаст меня за него, чтобы его влияние не увеличилось еще больше.
И разумеется, не тринадцатый принц! Хотя Миньминь и должна была стать женой другого, если бы она узнала о том, что я выхожу замуж за тринадцатого, то все, что я сказала ей тогда, приобрело бы скрытый смысл, а мне не хотелось бы терять такую подругу. Кроме того, тринадцатый принц и сам бы не согласился. С тех самых пор, как мы с ним ходили на лотосовый пруд искать четвертого, он считает меня его приближенной. Не будь это так, он бы не пытался прощупать меня с помощью девятого принца.
Четырнадцатый принц также не подходит. Он поддерживает восьмого, и, во-первых, император Канси не согласится выдать меня за него, а во-вторых, четырнадцатый принц сам ни за что не станет просить моей руки из уважения к восьмому брату.
Я продолжала обдумывать возможные намерения всех, кого знала, намерения Его Величества, размышляла о конфликтах их интересов, и чем дольше думала, тем больше запутывалась, все слабее осознавая, как же следует поступить. Ну почему все так сложно? Раз уж я хочу найти укрытие, не лучше ли будет просто выбрать самое большое, крепкое дерево и прильнуть к нему? Так или иначе, он тоже согласен на брак. А там поживем – увидим.
Взяв в руки шпильку, я долго разглядывала ее. Четвертый принц так любит магнолии – интересно, почему? «Магнолию срывал я на рассвете, сбирал у вод по вечерам суман»[3]. «Я пью росу из чашечек магнолий, я лепестки съедаю хризантем»[4]. Он, как Цюй Юань, считает, что внутренне благоухает? Или же чувствует, что ему не удается в полной мере реализовать свои таланты и амбиции? Я аккуратно воткнула шпильку в волосы и, оглядев себя, не удержалась от презрительного смеха. Думала, что никогда не надену ее, – и вот, быстренько украсила ею свою прическу.
Дождавшись, пока четвертый и тринадцатый принцы выйдут, я, грациозно ступая, подошла и поприветствовала их. Тринадцатый принц с улыбкой позволил мне выпрямиться, а четвертый, едва заметно приподняв уголок губ, бросил пристальный взор на шпильку в моей прическе, после чего посмотрел мне в лицо. Я молча стояла рядом и слегка улыбалась, позволяя ему смотреть. Тринадцатый принц, видя, что мы оба ведем себя странно, тоже молчал и стоял рядом как ни в чем не бывало.
Закончив разглядывать меня, четвертый принц двинулся вперед, и мы с тринадцатым принцем последовали за ним. Дойдя до тихого закутка, он остановился и обернулся ко мне. Тринадцатый принц отступил на несколько шагов и встал подальше от нас, глядя по сторонам.
Я довольно долго стояла опустив голову, но четвертый принц так и не раскрыл рта. Мне пришлось с деланым смехом произнести:
– Четвертый господин, должно быть, уже понял, что недостойная имеет в виду.
– Ты искала встречи со мной, чтобы заставить отгадывать загадки? – отозвался он.
Сделав глубокий вдох, я собралась с силами и сказала с улыбкой:
– И то верно. Тогда ваша покорная служанка скажет прямо: она просит четвертого господина взять ее в жены.
– Причина? – поинтересовался принц.
– Разве господин сам не давал мне совета? – вздохнув, ответила я со смешком. – Чем предаваться несбыточным мечтаниям, лучше устроить для себя замужество, которое вполне сможет меня удовлетворить. После происшествия с наследным принцем недостойная поняла, что господин был прав, и решила прислушаться к его совету.
– Почему я? – спросил четвертый принц.
– Господин хочет услышать правду или ложь?
Он дернул уголком рта:
– И то и другое.
– Ложь состоит в том, – отвечала я, – что после проявленной к вашей служанке благосклонности она, хоть и пребывала в смятении, но была весьма тронута этим и стремится служить господину, чтобы хоть немного отплатить ему.
Договорив, я сама засмеялась над собственными словами, но на лице четвертого принца по-прежнему не было и тени улыбки, а взгляд – холоден и суров. Посерьезнев, я продолжила:
– Правда же в том, что, хоть на этот раз мне посчастливилось выйти сухой из воды, в следующий мне вряд ли удастся. Действительно,
