— Ну я качался, меня выдержали. Мне тоже пять лет, и тоже с небольшим хвостиком.
Белочка посмотрела на хвостик Зайца. Он был намного меньше чем у нее.
— Твой хвостик меньше, значит меня больше.
— Давай испытаем, — согласился Заяц.
— А это очень опасно? — испугалась Белочка.
Заяц немного подумав решил:
— Очень. Можно упасть или улететь.
— Куда?
— Упасть на землю, а улететь на край леса.
— Пожалуй, я попробую, я ещё никогда так далеко не улетала, — сказала Белочка и вскарабкалась на дощечку. Сегодня она решила быть смелой.
— Ап, ап! Внимание, внимание, чуть-чуть смертельный номер — УЛЕТНАЯ БЕЛОЧКА!!! — потихоньку стала она раскачивать качели.
Заяц затаил дыхание. Он даже прищурил глаза, чтобы не видеть, как Белочка упадет. Прошло немного времени, и Заяц стал понимать, что Белочка, кажется, не собирается падать или лететь на ту сторону леса.
— Катаешься? — приоткрыл он глаз.
— И-и-и-х! — пронеслось мимо Зайца.
— Неужели выдержали?! — обрадовался он.
— Ага!
— Пять лет, с хвостиком, который больше чем у меня? Ура!
— Ага! — стала притормаживать Белочка.
— Интересно а сколько лет они ещё выдержат? — призадумался Заяц.
— Не знаю, а давай вместе. Пять плюс пять и ещё два хвостика, правда один большой, другой маленький, — предложила Белочка. Она подвинулась, освобождая место Зайцу.
Качели выдержали, не подкачали. Они с достоинством прошли испытания, даже ни разу ни скрипнув.
— Их, ах, ох!!! — восторженно вскрикивали друзья, взлетая в поднебесье.
Они так расшумелись, что сорока, пролетавшая мимо, решила свернуть.
Устроившись на суку, она немного понаблюдала, потом спросила:
— Что это вы тут разгалделись?
— Это мы… — тут наступила тишина, потому, что качели улетели вниз,
— проверяем сколько… — опять тишина, качели улетели в другую сторону, затем тихо, — выдержат каче…ли…
Тут сороке совсем ничего не стало слышно, потому что качели остановились, и друзья спрыгнули с дощечки.
— Ничего не поняла! — возмутилась сорока, опускаясь на землю.
— Мы проверяем сколько лет выдержат качели, — повторил Заяц.
Сорока оценила взглядом корявость сука, толщину веревки, ширину дощечки:
— Думаю, на лето хватит.
— А вот и нет! Мы проверили, качели выдержали пять плюс пять и два хвостика, — заявила Белочка. Увидев недоверчивый взгляд сороки, Белочка скромно уточнила, — правда один хвостик был маленьким.
Внимательно выслушав Белочку, сорока сказала:
— Не верю.
— Сама можешь проверить. Покатайся.
Сорока аккуратно устроилась на доске. Заяц подтолкнул её. Качели закачались. Сорока внимательно следила за каждым движением:
— Ну, — протянула она наконец.
— Вот сколько тебе лет? — спросил Заяц.
— Одиннадцать.
— Одиннадцать с хвостиком, — поправил сороку Заяц, — ведь хвостик у тебя есть?
— Есть.
— Значить качели выдержат одиннадцать с хвостиком, — закончила Белочка.
— Подумаешь одиннадцать! — возмутилась сорока. Ей очень сильно хотелось быть правой. — Вы на черепахе испытайте свои качели. Ей вчера двести лет исполнилось. Двести лет ваши качели точно не выдержат.
Черепаха была соседкой серого Зайца. К сожалению, он совершенно забыл про юбилей Черепахи, хотя она ещё в прошлом году пригласила его.
— Я сейчас! — воскликнул Заяц, и помчался по тропинке.
Белочка с сорокой даже не успели удивиться, как на полянке вновь появился Заяц, толкающий перед собой тележку. На тележке восседала Черепаха. В одной руке она держала тарелку с куском шоколадного торта, в другой сверкала серебреная ложка. Ею черепаха размахивала, словно дирижерской палочкой.
— К чему такая спешка? — протянула она.
Заяц пропыхтел:
— Вы когда последний раз катались на качелях?
— Не помню, — Черепаха отломила ложечкой кусочек торта и отправила его в рот. Белочка сглотнула слюну.
— Тогда, вот мой подарок вам ко дню рождения! Качели!
— Ах, какой шарман! — воскликнула Черепаха. Она сунула тарелку Белочке. Оттопырив мизинцы, поправила парик. — Сейчас я укачусь в прошлое. Теперь я знаю, как будет называться следующая глава моей книги.
— Выдержат ли? — засомневалась Сорока, — может, лучше панцирь снять?
— Да как вы смеете?! — гордо произнесла черепаха, — я ещё мадемуазель, — сказала она и стала вскарабкиваться на сиденье при помощи Зайца.
— Чего, чего? — раскрыла клюв сорока.
— Мадемуазель, — пыхтела Черепаха.
— Какая газель?
— Не мешайте, — отмахнулась Черепаха
— Ну, это сударыня такая, — проявила начитанность Белочка.
Увидев, как черепаха грохнулась с качелей, Сорока воскликнула;
— Куда-рыня, тфью ты, сюда-рыня? Сломает, точно сломает качели. Говорила я вам, не выдержат, сломаются, — довольно бормотала она, поднимая неуклюжую черепаху.
— А ну ещё раз, — поддержал соседку Заяц.
Черепаха, послушавшись, тут же запуталась в веревках.
— Не-е-ет, — протянула сорока, — она не сломает, она порвет.
Но тут Белочка с Зайцем все-таки усадили черепаху. Тяжело вздохнув Заяц тихонько толкнул качели.
— Ах шарман! — воскликнула Черепаха.
— Чего, чего? — не поняла сорока.
— Шарман! — повторила Черепаха, раскрывая веер.
Видя что сорока не понимает Белочка объяснила;
— Это значит «хорошо».
— Так шарман, или хорошо? — решила уточнить Сорока.
— Ах, сначала шарман, потом хорошо, хотя шарман звучит приятнее, Черепаха, обмахиваясь веером, пела песенку на французском языке.
Каждый взлет пробуждал в ней новую вспышку воспоминаний. Белочка, с Зайцем затаив дыхание, следили за экспериментом. В сотый раз услышав «шарман», они облегченно вздохнули. Эксперимент удался. Теперь они точно знали, что качели выдержат двести лет плюс совсем малюсенький хвостик, ведь у черепахи тоже был хвостик длинною в один день.
Уже совсем стемнело, когда Белочка пришла домой. Ее немного покачивало от качелей и усталости, но от чего больше, Белочка не знала. Да это было не столь важно. Главное было то, что теперь она точно знала, что пряник взял не серый Заяц. Он был занят своими качелями. Придется искать другого. А кто это будет, Белочка решит завтра. А теперь ей очень хотелось спать.
Глава 3
Розовый пряник, наверное, забрал колючий круглый ежик
Сегодня было жарко. От жары у Белочки пересохло в горле, хотелось пить. Вот бы сейчас чаю, а ещё лучше с пряником, но как назло тот куда-то исчез. Кто ему помог? В горле запершило, затем закололо. И почему-то Белочка вспомнила о колючем круглом Ежике. Ежик круглым был от полноты, а колючим — от угрюмости. Но Белочка никогда этого не замечала. "Давно я у него не была, — вспомнила она, — заодно спрошу не брал ли он мой пряник", решила Белочка и бодро зашагала по тропинке.
Проходя мимо дома бобра, она увидела его хозяина.
— Ты куда? — окликнул её Бобр, подарив ослепительную улыбку.
— К ежику.
— Зачем?
— Хочу спросить не брал ли он мой розовый пряник.
— На обратном пути заходи ко мне.
— Зачем?
— Спросишь у меня, не брал ли я твой розовый пряник.
— Хорошо, — приветливо помахала она лапкой Бобру. Вскоре тропинка кончилась потому что уперлась в домик Ежика. Белочка постучалась в дверь.
— Кто там?
По голосу Белочка поняла что Ежик чем-то недоволен. Наверное, не выспался, — решила она, и ответила на вопрос.
— Это я Белочка, — Не услышав ответа, она постучала в дверь ножкой, Я тебя не разбудила?
— Разбудила, — заворчал Ежик за дверью.
— Да? — удивилась она. — Вообще-то я только это хотела спросить, немного постояв у двери, она хотела повернуться и пойти домой.
— Но ведь я уже пришла. Не идти же мне обратно, — постучалась она снова.
— Ладно, заходи, — приоткрыл дверь Ежик, — только сиди тихо, я спать буду.
Белочка прошла на цыпочках к табуретке и тихо села. Так она посидела немного, потом ещё немного, потом много, очень много, наконец она не выдержала:
— А ты ещё долго спать будешь?
— А я и не сплю. Давно уже не сплю, да и не спал вообще.
— Бедненький! — пожалела его Белочка, а про себя подумала: "Наверное, совесть мучает оттого, что съел мой пряник". Тут она решила спросить Ежика начистоту, открытым текстом.
— Я не бедненький я несчастненький, — поправил Белочку Ежик.
— А что тебе надо чтобы стать счастненьким? — спросила Белочка.
— Не счастненьким а счастливым. Если я усну, то я буду самым счастливым Ежиком на свете.
— Ежик, а может тебе для счастья не хватает вопроса?
— Какого вопроса? — удивился Ежик.
— Моего. Одного маленького скромненького вопросика, — показала Белочка пальчиками размер вопроса. Соединив большой и указательный палец, она оставила тонкую щель, — вот такусенького…
