Но не заниматься всеми проблемами сразу, а начинать с самой неотложной — таково мое правило. Нам нужен был пилот, чтобы взлететь, и мы должны были найти его как можно быстрее, иначе рисковали потерять корабль, даже не побывав на нем в космосе.
Ни одно из солидных бюро по найму не могло предложить готового при нашей зарплате принять участие в предприятии, которое казалось отчаянной авантюрой, даже если не знать, что я не мог предоставить никакого путевого контракта. Мне оставалось попробовать воспользоваться услугами тех, кто был уволен или внесен в списки пилотов, которым запрещено работать на главных линиях, тех, кто был вычеркнут из справочников бюро за какие-нибудь ошибки или нарушения закона. А для того, чтобы встретиться с таким человеком, мне нужно было посетить окрестности порта — тот район города, куда даже Патруль и местная полиция ходили только группами и лишь при крайней необходимости, район, где правила Гильдия. Показываться там — означало для меня напрашиваться на неприятности: похищение, просмотр разума и любые другие незаконные способы изъятия моих знаний. А Гильдия все запоминала слишком хорошо и надолго.
Был еще и третий путь. Я мог от всего отказаться — развернуться кругом и уйти от двери, запор которой я уже приготовился привести в действие при помощи большого пальца, устроиться на работу в одном из ювелирных магазинов (если бы нашел такой), забыть о диких мечтах Иита. Взять и выбросить этот камень из пояса в ближайший мусороприемник и избавиться от последнего искушения. То есть стать обыкновенным законопослушным гражданином.
Я испытывал чрезвычайно сильный соблазн поступить именно таким образом. Но во мне было слишком много от Джорнов, чтобы я поддался этому искушению. Приложив большой палец к двери, я одновременно отправил внутрь мысленное приветствие. Насколько я знал, запоры в припортовых отелях настраивались на отпечаток большого пальца жильца, и обмануть их было невозможно. Но любой секрет когда-то раскрывается, а Гильдия известна тем, что для достижения своих целей, покупала, или самыми разными способами добывала такие изобретения, о возможности существования которых Патруль не мог даже и подумать. Если бы нас здесь выследили, то внутри меня мог поджидать комитет по встрече. Так что для собственного спокойствия я решил мысленно связаться с Иитом.
Я замер на месте, приложив большой палец к дверной панели: то, что пришло в ответ, сначала озадачило меня, а затем показалось подозрительным. Иит был там. Ответ на мое приветствие убедил меня в этом. Наши разумы контактировали достаточно долго, и я смог бы уловить даже более слабый сигнал. Но сразу после этого Иит замкнулся и сконцентрировался на чем-то своем. Мои неуклюжие попытки пообщаться с ним провалились. Единственное, что меня отчасти успокаивало — это то, что непосредственной опасности не было, так как он не послал мне никакого предостережения.
Прижав палец к запору, я наблюдал, как дверь уходит в стену, и ждал, что появится за ней.
Это была маленькая комната — конечно, не ячейка для перелета в анабиозе, но и далеко не роскошные апартаменты. Разнообразные предметы обстановки могли скрываться в стенах. Комната была непривычно пустой, потому что Иит убрал все стулья, а вместе ними обеденный и письменный столы и кровать в стены, освободив освещенный единственным светильником покрытый ковром пол.
Светильник отбрасывал на пол круг ослепительного излучения (я сразу отметил, что он был установлен на максимальную мощность, и где-то в подсознании начал прикидывать, сколько будет добавлено к нашему счету за такую перегрузку). Затем я увидел то, что было установлено прямо в центре круга, и остановился изумленный.
Здешний отель, как и все подобные заведения, наряду с туристами принимал и тех, кто приезжал по делам. В вестибюле располагался магазин — с астрономическими ценами, — где можно было купить сувенир и даже подарок для семьи. Обычно на его полка красовались причудливые поделки местных мастеров, купив которые можно было доказать, что вы были на Фебе, и всякие экзотические мелочи, завезенные сюда с других планет, чтобы привлечь внимание нетребовательного путешественника. В таких магазинах часто продавались уменьшенные, но очень точные изображения представителей местной фауны. Некоторые из них для придания максимальной схожести с оригиналом из меха или из перьев, причем самые маленькие зверюшки и птицы нередко изготовлялись в натуральную величину.
Яркий свет в комнате освещал чучело пукха. Этот зверек жил на Фебе. Сегодня утром я задержался в зоомагазине (увлекшись, несмотря на заботы), рассматривая троих живых пукхов. Я по достоинству оценил их привлекательность. Даже чучело выглядело роскошно.
Этот экземпляр был не намного больше Иита, когда тот, сутулясь, группировал свое длинное тонкое тело, но обладал совсем другой фигурой — пухлой и округлой, очень симпатичной на мой взгляд. Светлый серо-зеленый мех делал его похожим на водяную разновидность парчового вовена с Аструдии. Мягкие округлые подушечки передних лап не имели когтей, при том, что зубов у него было достаточно: зубами пукхи переламывали свою еду — листья тича. Уши не были заметны на его круглой голове, но между теми местами, где по логике они должны были быть, сверху шарообразного черепа проходила похожая на веер широкая грива из длинных тонких волосков, что придавало зверьку особую прелесть. Большие зеленые глаза были немного темнее меха. Чучело, сделанное в натуральную величину, было очень красивым и наверняка очень дорогим. О том, как оно сюда попало, я не имел ни малейшего представления. Я сделал шаг вперед, чтобы получше рассмотреть его, но резкий щелчок мысли Иита пригвоздил меня к полу. Это было не конкретное послание, а общее предупреждение не вмешиваться.
Не вмешиваться во что? Я перевел глаза с чучела пукха на моего соседа по комнате. Хотя я много всего пережил с Иитом и думал, что достаточно изучил его, чтобы не удивляться никаким поступкам моего странного товарища, на этот раз ему удалось испугать меня.
Я увидел, что он сидит, сгорбившись, на полу у самого края круга яркого света и вперившись в чучело так пристально, как будто наблюдал приближение какого-то врага. Только теперь Иит уже не был вполне Иитом. Его тонкое, почти змеиное тело не только сгорбилось, но как-то укоротилось и стало более округлым, словно пародируя внешность пукха. Кроме того, его темная шерсть посветлела и приобрела зеленый оттенок. Окончательно сбитый с толку, зачарованный происходящим у меня на глазах, я видел, как он превращается в пукха, изменяя конечности, форму головы, цвет и все остальное. Затем он юркнул на свет и, присев на пол рядом с игрушкой, повернулся ко мне лицом. У меня в голове прозвучала его мысль.
— Ну как?
— Вот это ты. Я показал пальцем, но полностью в своем выборе уверен не был. Иит скопировал игрушку до последнего волоска гривы, до последнего клочка мягкого зеленоватого меха и стал ее двойником.
— Закрой глаза! — Его приказ поступил так быстро, что я без разговоров подчинился. Слегка раздраженный, я тут же открыл глаза и снова увидел двух пукхов. Я понял: он хотел, чтобы я еще раз нашел его. Но даже при самом внимательном изучении я не обнаружил никаких различий между игрушкой и Иитом, который продолжал сидеть абсолютно неподвижно. В конце концов, я протянул руку, поднял того из них, кто был ближе ко мне, и понял, что это чучело. Я почувствовал, что Иит доволен происходящим.
— Зачем это? — поинтересовался я.
— Я уникален, — прозвучало ли самодовольство в этом замечании? — Значит я привлекаю внимание и меня можно вспомнить и узнать. Мне нужно принять другой облик.
— Но как ты сделал это?
Я опустился на колени, чтобы внимательно рассмотреть его поближе, и еще раз поставив игрушку рядом с ним, стал сравнивать их в поисках каких-нибудь незначительных различий, но так и не смог заметить ни одного.
— Это дело разума. — Он, похоже, раздражался. — Как мало ты знаешь. Существа твоего вида замкнулись в оболочке, которую они сами себе изобрели, и я вижу, что ты прикладываешь слишком мало усилий, чтобы вырваться из нее. Его мысль не совсем ясно отвечала на мой вопрос. Несмотря на все, что ему удавалось сделать раньше, я все еще отказывался принять тот факт, что Иит может переделать себя в пукха. Он легко вторгся в мои размышления.
— Подумай обо мне как о галлюцинации, — с раздражающим меня высокомерием подсказал он.
— Галлюцинация!
А вот в это я мог поверить. Я никогда прежде не видел такой точной и искусной галлюцинации, но были такие чужеземцы, которые весьма убедительно выполняли подобные фокусы, и я слышал достаточно много правдоподобных историй, о том, что те, кто поддавал я внушению, под его воздействием могли увидеть любое предложенное изображение. Может, сейчас и я поддался обману, потому что долго общался с Иитом и время от времени он руководил мной? А будет ли этот его фокус действовать и на других?
