Ехать пришлось довольно долго, я ведь живу на окраине Москвы. Подъехав несколько остановок на автобусе, я спустилась в метро. Свою станцию я благополучно проспала, так что пришлось пересесть на другой поезд метро и возвращаться обратно. Все было бы ничего, но напротив меня сели двое хорошо подвыпивших мужчин, причем, было совершенно непонятно, толи они еще с вечера пьют, то ли уже с утра приложились к бутылке. Я усиленно делала вид, что не замечаю их пьяных взглядов и шуточек. Одно меня удивляло, почему метро было полупустое, можно подумать всем расхотелось ехать по своим делам! Тетенька, сидевшая рядом и дававшая мне хоть какой-то внутренний покой, вышла. Тут один из них развязно встал и пересел на ее место, умудрившись при этом закинуть мне на плечи свою руку. От него пахнуло сильным перегаром, глаза сфокусировались на моих ногах, а губы как-то смачно причмокнули. На меня накатилась тошнота, и появилось одно единственное желание: бежать! Но электричка ехала, а они все также на меня пялились. М-даа, помощи от немногих других попутчиков вряд ли дождешься, тут к гадалке ходить не надо: худенький студент, уткнувшийся в какую-то толстенную книгу, девушка с маленьким ребенком, да компания подростков. Тут уж скорее стоял вопрос, кто из них первый начнет убегать, если возникнут какие-то проблемы. Я постаралась отодвинуться от мужчины подальше, но двигаться-то особо было некуда - я сидела на самом краю у поручня. Я попыталась встать, но мужик нажал на мое плечо и, помахав пальцем из стороны в сторону, показал, что делать этого не стоит.
Вот тут я по-настоящему испугалась. Одно то, что он ко мне прикасался, было настолько противно, что я вся съежилась, а что будет, если я не смогу выйти и он немного осмелеет? Когда мы подъехали к следующей станции, я увидела, что там стоит много людей, и все они собираются зайти в электричку. Тогда я собрала всю волю в кулак и со всей силы двинула мужику локтем по дых. Мужик подобной прыти не ожидал, у него вышибло дух, и я смогла беспрепятственно соскочить со своего места и выскочить из вагона как раз в тот момент, когда открылись двери. Второй мужчина успел только приподняться, но он был так пьян, что встречный поток людей усадил его на место. Двери закрылись. Но смотреть на удаляющуюся электричку у меня желания не было. Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. Хотелось одного: выбраться, наконец, наружу и глотнуть свежего воздуха.
Я вышла из метро, остановилась у ближайшего столба и облокотилась. Мне нужно было перевести дух. Когда же, я наконец собралась с мыслями и пошла вдоль дороги к пешеходному переходу меня беззастенчиво облил грязью проезжающий мимо автомобиль. От обиды у меня даже слезы на глаза навернулись. Нет, так не бывает! Обгадиться два раза за одно утро! Ну и плюс ко всему я, разумеется, прилично опоздала. Злая как черт я вошла в здание редакции. Быстро юркнула в туалет, надеясь, что меня никто не успел разглядеть, и привела себя в более менее приличный вид.
Редактор уже меня ждала и всем своим видом выражала свое неодобрение. Надо сказать, что это была довольно странная женщина лет пятидесяти. У нее было аккуратное каре, но цвет волос был какой-то серый, овал лица приятный округлый, однако глаза были колючие и такого же непонятного цвета как волосы, рот прямой, редко улыбающийся, нос тонкий, немного загнутый на конце. Она могла бы даже казаться довольно красивой, однако суровость, даже я бы сказала каменность ее черт, делали ее старше своего возраста и отталкивали людей. Именно поэтому, про себя я называла ее Горгульей.
Мне пришлось рассыпаться в извинениях, нести всякую чушь, чтобы загладить свою вину, от чего я себя чувствовала еще глупее. Да и обожженная нога ныла несчядно. Однако самое ужасное случилось позже. Когда Анфиса Петровна, а именно так звали нашего редактора, наконец, снизошла к моим изменениям и попросила мою статью. В этот момент я поняла, что в спешке просто забыла ее дома. Сказать, что мне было стыдно, это ничего не сказать. Это последнее обстоятельство добило меня за сегодняшнее утро окончательно. Я сначала покраснела, потом побелела, а потом и вовсе расплакалась.
Остановить меня уже было не возможно, по крайней мере, не так быстро. Вся злость, обида, раздражение, стыд и недосып вылились в настоящую истерику. Редактор была прямо таки ошарашена. И, вот чего я действительно не ожидала, так это того, что она будет меня утешать:
-Алиса, у вас что-то случилось? - сказала она теплым голосом.- Если это из-за забытой статьи, то не надо так убиваться, я же не монстр какой-то, привезете ее вечером или лучше завтра, время еще терпит.
Как ни странно, от этого мне стало еще хуже, ведь я действительно считала ее монстром, называла Горгульей. Однако она согласилась взять меня на работу сразу после университета, благо к этому времени мне удалось напечатать несколько стоящих статей, благодаря которым меня и заметили, дала мне шанс проявить себя в уважаемом издании, и за одно это я должна была быть ей безумно благодарна. В общем, в этот момент, плюс ко всему, я еще и почувствовала себя неблагодарной стервой. От этого мне захотелось завыть в голос.
Глядя на мое состояние, Анфиса Петровна поняла, что нужны экстренные меры, иначе моя истерика примет ужасающие размеры. Она достала из стола какую-то бутылку спиртного и налила мне полбокала. Обойдя стол, она вложила его мне в руки. Я покачала головой, не хватало мне еще напиться с утра да еще из рук своей начальницы, но она уверенным жестом меня подтолкнула:
-Пей, дорогуша, хватить слезы лить. А потом, если захочешь, расскажешь, в чем дело.
Я сделала большой глоток и поняла, что напиток, который она мне дала, очень и очень крепкий, по крайней мере, я спиртное употребляю мало, а такое крепкое и еще реже. Мои глаза расширились, и я стала задыхаться. Она похлопала меня по спине и поглядела прямо в глаза.
-Ну как, получше?
Как ни странно, мне стало лучше, слезы отступили, а рассудок наконец вернулся в мою бедную голову. Где он все это время пребывал, остается только догадываться. Надо сказать, что истерики со мной случаются крайне редко, за всю жизнь могу насчитать не больше трех раз и то в подростковом возрасте. Поэтому, обругав себя, последними словами, я стала приходить в себя.
-Ну, я вижу тебе получше. Ты пей, пей, не помешает. - После этого она снова села за свой стол.
Я сделала еще глоток и на этот раз почувствовала приятное тепло в желудке. Потихоньку я выпила весь бокал и почувствовала, что захмелела.
-Может, расскажешь с чего вдруг такой взрыв эмоций?- уже совсем другим, деловым тоном спросила Анфиса Петровна, и достала свой ежедневник.
Возможно, я бы и рассказала ей про мои утренние неприятности и посмеялась над ними вместе с ней, и так бы и было с любым другим человеком, однако я отчетливо видела, что моя история ей совершенно не интересна. Сейчас я просто трачу ее время впустую, и открытый ежедневник, ручка в руках и отстраненный вопросительный взгляд ясно дают мне это понять. Я даже опешила, ведь только что она проявляла все признаки участия, но, видимо, его сдуло так же быстро, как оно появилось. Это ж надо, только что перед ней человек бился в истерике, а ей даже не интересны причины, которые довели его до такого состояния. Да самая обычная человеческая вежливость, Бог с ней, любопытство, сострадание уже должны были заставить любого другого человека отвлечься от своих дел и элементарно выслушать что случилось. Нет, Горгулья и есть Горгулья, камни и то отзывчивее. Совершенно выбитая из колеи подобными сменами настроений я извинилась, попрощалась и вышла в приемную.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
