- Шутки?! На счету Рамсеса действительно хватает безобразий, но, насколько я знаю, он впервые вздумал подстрекать команду к мятежу!
- Глупости! Подумаешь, несколько невежественных матросов слишком серьезно отнеслись к его лекции о теориях господина Маркса...
- Нечего было вообще соваться к ним в кубрик! Они поили его спиртным, Эмерсон! Не спорь, я знаю. Даже несносный Рамсес не стал бы на трезвую голову так огрызаться на замечание капитана.
Эмерсон собрался было возразить, но, разделяя мою тревогу, не нашел что сказать.
- Тем более непонятно, - продолжала я, - почему команда не вытолкала Рамсеса в шею, а, наоборот, поделилась с ним своим драгоценным грогом - так, кажется, зовется это мерзкое пойло. Какое удовольствие могли найти эти люди в обществе нашего чада?
- Один из них мне сказал, что им понравилась его болтовня. "Силен же этот щенок разглагольствовать!"
Эмерсон не удержался от улыбки. Губы - одно из главных его достоинств, после живости ума, конечно: такие точеные и такие подвижные! Еще я бы назвала их нежными, но представляю, как бы он скорчился, услышь это...
- Неотесанный матрос попал в самую точку. - Мои губы невольно дрогнули в ответной улыбке.
- Рамсес - это отговорка! - отчеканил Эмерсон. - Выкладывай, что тебя беспокоит, Амелия.
Улыбка оказалась сплошным притворством. Если Эмерсон называет меня по имени, значит, шутить он не склонен. Обычно он зовет меня по фамилии Пибоди. Я со вздохом подчинилась.
- Меня не оставляет странное предчувствие...
Глаза Эмерсона сузились.
- Вот как, Амелия?
- Удивительно, что ты его не разделяешь.
- Действительно, не разделяю. У меня сейчас радостное настроение. Не собираюсь обращать внимание на какие-то...
- Ты высказался вполне доходчиво, Эмерсон. Не обижайся, но сегодня тебя так и тянет к высокопарным речам.
- Ты критикуешь мое ораторское искусство, Амелия?!
- Если ты будешь огрызаться на каждое мое слово, то я не смогу быть с тобой откровенна. И вообще, зачем портить тебе настроение? Ты уверен, что хочешь услышать о моих тревогах?
Склонив голову набок, Эмерсон несколько секунд обдумывал мой вопрос, потом ответил:
- Нет.
- Как это понимать?
- А так, что я ничего не желаю слышать. Оставайся наедине со своими дурацкими предчувствиями.
- Но ты сам спрашивал...
- Уже передумал!
- Ага, значит, ты тоже чувствуешь нависшую над нами...
- Ничего такого я до этой секунды не чувствовал! - взорвался Эмерсон. Проклятье, Амелия...
- Как странно! А кто говорил о гармонии, о жизни душа в душу?
Посторонний наблюдатель заключил бы по выражению лица Эмерсона, что от былой гармонии не осталось следа: нахмуренные брови и негодующий взгляд предвещали шторм. Мне очень хотелось доплыть до берега, но я все-таки решила продолжить занимательную беседу.
- Разумеется, я тоже жду не дождусь начала раскопок. Ты знаешь, как я люблю пирамиды, особенно загадочные пирамиды Дахшура. Мне не терпится добраться до погребальной камеры Черной пирамиды и как следует ее изучить. В прошлый раз нам не дали там толком поработать. Лично я неважно соображаю, когда меня сталкивают в адский мрак затопленного подземелья и оставляют там околевать...
Эмерсон отпустил наконец мои плечи и снова уставился в морскую даль.
- С Черной пирамидой придется погодить, - буркнул он. - Пусть уровень воды опустится до нижней отметки. Если погребальная камера все равно останется затопленной, можно будет установить насос...
- Я тоже об этом думала, дорогой мой Эмерсон. Однако сейчас речь о другом.
- Почему же? Гидронасос со шлангом...
- Уж не забыл ли ты, при каких обстоятельствах мы впервые увидели внутренности Черной пирамиды?
- Я еще не так стар, чтобы страдать провалами памяти, - ответил он язвительно. - И не забыл, что ты ответила, когда я сказал, что не прочь умереть у тебя в объятиях. Честно говоря, я ожидал чуть больше признательности.
- Ты меня неправильно понял. Я тогда сказала, что была бы счастлива принять такую судьбу, но умирать не собираюсь. Поскольку ни на мгновение не сомневалась, что ты найдешь выход. Так и случилось.
Я подвинулась к нему и оперлась о его плечо.
- Да, нам удалось выбраться, - вздохнул он. - Правда, если бы не Рамсес...
- Не отвлекайся, Эмерсон! Ты отлично знаешь, что не дает мне покоя. Уверена, тебя преследуют те же опасения. Никогда не забуду нашу последнюю встречу с негодяем, который чуть нас не погубил. До сих пор вижу его издевательскую улыбку и слышу презрительные слова: "Итак, прощайте, дорогие мои! Надеюсь, мы больше никогда не встретимся".
Эмерсон вцепился в перила с такой силой, что сухожилия рук напряглись, как корабельные канаты. Не дождавшись ответа, я продолжила:
- Помню и клятву, которую я тогда дала себе: "Ну уж нет! Мы непременно встретимся! Я не успокоюсь, пока не выслежу тебя и не положу конец твоим гнусным козням".
Эмерсон перестал пробовать перила на прочность и заметил ворчливо:
- Возможно, в тот момент ты и впрямь была настроена воинственно, но потом усиленно это скрывала, пока в июле прошлого года у тебя не взял интервью этот рыжий молокосос из "Дейли йелл". Ты сознательно меня обманула, Амелия: ты скрыла, что пригласила проныру О'Коннелла в мой дом! Ты тайком его привела и тайком вывела наружу, да еще подговорила слуг помалкивать.
- Я всего лишь щадила твои нервы, дорогой. Ты ведь не выносишь беднягу О'Коннелла. Помнишь, как однажды спустил его с лестницы?
- Ничего подобного я не делал! - с жаром возразил Эмерсон. Иногда память его все-таки подводит. - Хотя мог бы, если б застал его в моем кабинете. Нечего приставать к моей жене и строчить лживые статейки обо мне! Надо же все так переврать! Да я чуть со стыда не сгорел, когда прочел эти россказни в газете.
- Извини, Эмерсон, но я не могу с тобой согласиться. О'Коннелл вовсе не придумал ту красочную историю о нашем спасении. И один из нас все же пригрозил вывести Гения Преступлений на чистую воду. Возможно, то был ты, а не я. Разумеется, я скрыла от репортера все подвиги нашего чада, иначе Рамсес возомнил бы о себе невесть что. Но во всем остальном я ничуть не погрешила против истины. Лично у меня не было причин краснеть. Я всегда помню, что мои супружеский долг - пропеть хвалебную песнь храбрецу, спасшему беспомощную жену от верной погибели.
- М-м... - промычал Эмерсон польщенно. - Все так, Пибоди, однако...
- Попомни мои слова, Эмерсон: этот мерзавец еще о себе заявит. Ему удалось скрыться, зато мы разоблачили его коварные замыслы и вырвали из его алчных лап похищенное сокровище. А этот тип не из тех, кто мирится с поражением.
- Откуда такая уверенность? Ты же ничего о нем не знаешь, даже откуда он родом, нам неизвестно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
