Он первым почувствовал опасность и пытался предупредить.
Когда мастифф выскочил вперёд и на огромной скорости понёсся на преступников, раздалось сразу несколько выстрелов. Пёс упал, словно подкошенный и больше не пошевелился. Он хотел её остановить, предупредить.
- Грееееей!
В то мгновение Катя, словно обезумевшая, ломанулась к своему другу. Самому верному, кто был рядом с ней последние годы в радости и печали, кто не раз спасал жизнь.
Она добежала, упала рядом с псом на колени. А в следующее мгновение пуля догнала и её.
- Грей! – успела прошептать, начав заваливаться на бок.
Единственное, что в тот миг хотела сделать – дотронуться до лохматого бока друга.
- Грей! – всё ещё шептала на последнем издыхании, пытаясь дотянуться до пса.
Вокруг поднялась суматоха, слышались выстрелы, кто-то кричал.
Изо рта ещё шёл пар, дышать с каждым мгновением становилось труднее. Сердце замедляло свой бег. Снег вокруг окрашивался красным. Холод заполз под одежду и проникал до самых костей.
В эти минуты она только и могла наблюдать, как бурая жидкость медленно замещала белый покров.
- Товарищ майор! Товарищ майор! Не умирай! – неожиданно подскочил Мишка, попав в поле её зрения, схватил и затряс за плечи, вопя, что есть мочи. Будто от силы его крика зависело, выживет ли майор милиции Белова Катерина.
Ей было всего тридцать пять. Самый молодой майор в УГРО. Кате предсказывали блестящее будущее, которому ныне не суждено сбыться. Она лежала на снегу, истекая кровью. Осознавая, что уходят заключительные минуты её жизни. Понимание настолько яркое и реальное. С каждой секундой тело становилось чужим, а душа отделялась.
«Отойди!» – пыталась сказать Катя, но голос её не слушался. Так хотелось в последний раз увидеть небо, отчего-то это казалось единственным правильным, что надо сделать перед смертью.
Но как назло, физиономия Мишки Жукова, а по-простому - Жука, маячила перед лицом, закрывая собой весь обзор.
«Жук, исчезни!» - только и могла мысленно приказать она. К сожалению, тот не умел читать мыслей.
- Катенька! – неожиданно протянул он ласково. – Не умирай, родненькая!
Из глаз текли слёзы, взрослый сорокалетний мужик не пытался их сдержать, прижимая руки к её груди, стараясь остановить кровь, что сочилась сквозь пальцы.
«Героическая смерть!» – думала Катя, но отчего-то сейчас всё казалось бессмысленным и героизм этот нелепый и сама ситуация.
- Грей! – проговорила она, но из горла не вырвалось ни звука.
Она хотела сказать: «Как Грей? Выжил? Посмотри!» Её любимый пёс был совсем рядом, но не дотянуться.
- Молчи! Ничего не говори! – быстро произнёс Мишка, видя, как его майор шевелит губами. – Береги силы! Уже вызвали скорую! Потерпи немного!
Он держал её за руку и без умолку болтал, чтобы не дать уснуть навсегда.
- Не закрывай глаза! Смотри на меня! Мы с тобой и не такое проходили! Катенька, ты сильная! Ты сможешь! Катя! Катя! Катя…
Сердце сделало последний удар. Перед мысленным взором пролетела вся жизнь, ускользая. Всё стиралось: годы, события, люди. Она пыталась ухватиться, удержаться, не исчезнуть. Единственное, что всплыло вдруг в сознании – Грей! Кто это, что это за имя? Но Катя ухватилась за него, как за последнюю соломинку. Держалась из последних сил. До тех пор пока не настала темнота.
Вот и все воспоминания последних минут.
Что-то рядом зашуршало, и Катя вновь навострила уши. На этот раз слышимых звуков было больше. Где-то капала вода, ветер гулял с легким завыванием и шорох камней, будто кто-то пробирался по ним.
- Нашёл! – прошелестел незнакомый голос. – Хозяйка, трудную на этот раз вы задали задачу!
Слова прозвучали необычно. Будто иностранец пытался говорить на чисто русском.
После этих слов, вновь резкая боль. Словно бросили в костёр, безжалостно, ещё живую. Обжигающая, не только душу, но и тело, до костей, до составов. Сметающая мысли. Жуткая, не дающая даже закричать. Ощущение полёта, но не ввысь, а в пустоту, мрачную, давящую и нескончаемую.
На этот раз, наступившая темнота принесла не только забвение, но и дикое облегчение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
***
Приходила в себя майор тяжело. Сначала, ощутив боль и слабость во всём теле.
«Вернулось сознание – выжила!» – первое, что пришло ей на ум.
Поняла, что разбудило её чьё-то бормотание, словно кто-то читал рядом молитву, заунывно и однотонно.
Слышание человеческого голоса порадовало.
«Наверное, я после операции! – решила Катя.
Тишина и этот слабый шёпот говорили о том, что она в палате, отходит от наркоза. Это знание успокоило.
С трудом разлепила тяжёлые веки. Перед взором всё вертелось и кружилось с такой скоростью, что тошнота подкатила к горлу. Закрыв глаза, пару раз глубоко вздохнула, чтобы прогнать неприятные ощущения.
Через несколько таких попыток зрение прояснилось. Только увиденное совсем не порадовало.
Потолок, который с таким трудом рассмотрела майор, был сводчатого типа, что определённо встречаются лишь в церквях. Правда без цветной росписи и лепнины.
«Меня, что же, хоронят? – мысль, которая моментально просветила её глаза и разум. – В гробу лежу?»
Бормотание рядом лишь подтверждало дикую догадку.
Ещё и пахло чем-то сладким, как в церкви ладаном.
Превозмогая головокружение, Катерина повернула голову влево. Взору её открылся шкаф во всю стену с десятками одинаковых ящичков. Невольно сосчитала: семь в высоту, двадцать в длину. Сто сорок деревянных ячеек, словно картотека в национальной библиотеке. И на каждом своеобразный узор, значение которого понять было невозможно. Если бы ящики были раза в три больше и железные – тогда можно было бы предположить, что она в морге.
А так, открытие лишь добавило вопросов и никак не подтолкнуло к пониманию того, что происходит и где она находится.
«Ясно одно – я не в церкви! – почувствовала облегчение. – Дурные мысли в голову лезут. Не станут майора советской милиции отпевать, как какую-то религиозную бабульку. Мои ребята не способны так облажаться».
Самой смешно сделалось от того, что подобные бредовые думы возникли в больных мозгах.
Осталось разобраться, где она находилась. Так же осторожно Катя повернула голову вправо.
С этой стороны открывался вид через высокое узкое окно на тёмно-коричневую черепичную крышу соседнего дома. Ясности открытие не добавило.
«Неужели раны были настолько серьёзными, что на родине не могли помочь и отправили на лечение куда-нибудь в Германию или Испанию? И я в клинике Мюнхена или Мадрида?»
Заунывное пение рядом неожиданно прекратилось, и всего через секунду пред её глазами появилась удивительно колоритная физиономия.
- Вы очнулись?! – радостно провозгласил мужичок в зелёном колпаке, из-под которого непокорными прядями выбивалась седая шевелюра. Длинная реденькая бородка делала его образ комичным, круглые глазёнки, выглядывавшие из-под таких же круглых очков, напротив, светились умом. Все в его образе было несколько противоречивым и ненастоящим, будто мужичок выскочил из сказки.
Он глядел с такой детской непосредственной улыбкой, что Катя тут же почувствовала желание улыбнуться в ответ.
Мужчина принялся суетливо выполнять какие-то непонятные манипуляции с её телом, продолжая своё невнятное бормотание.
- Вы кто? – произнесла Катерина и не узнала собственного голоса.
Сейчас её некогда зычный бас казался слишком женственным и слабым.
Старичок вздрогнул, моментально сделавшись серьёзным.
- Вы меня не помните? – спросил заикаясь.
Глазки забегали, движения стали ещё более беспокойными.
- Нет! – коротко бросила Катя.
Каждое слово ей отдавалось болью в районе солнечного сплетения, потому экономила силы.
- Как же это?! – испуганно запричитал сказочный мужичонка. – Что пошло не так?!
Он забегал кругами, зачем-то принялся открывать ящики, выуживая оттуда неизвестные предметы, гундосил себе под нос какую-то тарабарщину.
