— Как же вы меня достали! Одна весь вечер даёт дебильные советы, как мне чистить картошку! Это ещё чудо, что я не зарезал эту старую идиотку! Теперь припёрлась вторая дура, в разорванном платье, и хочет идти в загс первого января! Знаешь, Леночка, я не готов на тебе жениться. Ни первого января, ни второго. Сейчас тебя ещё можно терпеть, но ты же с возрастом станешь такой же, как твоя мамаша! Я этого не заслужил. Этого никто не заслужил!
Всё ещё могло закончиться нормально, с минимальными потерями, но тирада Андрея обидела маму, та открыла рот, и…
Он оделся и куда-то ушёл, провожаемый криком мамы ‘Скатертью дорога!’. Я поплакала у неё на груди, немного успокоилась и позвонила Андрею, но он, негодяй, выключил телефон. Потом всё-таки он мне позвонил и сказал, что будет встречать Новый год с друзьями, а телефон снова отключит. Видимо, некоторые друзья оказались женского пола, потому что вернулся Андрей аж через месяц и только для того, чтобы забрать вещи. А я Новый год встречала без жениха и работы, зато с мамой и долгами по купленной в кредит квартире.
* * *
Нетрудно догадаться, что Новый год застал меня в отвратительном настроении, и потому я решила как следует выпить. Мама поначалу пыталась мешать, но быстро поняла, что не получится, и присоединилась. Не знаю, дождалась ли полуночи она, а я пью редко, так что меня сморил сон ещё часов в десять. Телевизор продолжал работать с демонстративным пренебрежением к тому, смотрит его кто-нибудь или нет. На улице гремели петарды и фейерверки, по телевизору били куранты, всё это я слышала, но продолжала спать.
А снилось мне, что в комнате материализовался симпатичный парень с длинными серебристыми волосами в серебристой же накидке. Говоря так, я имею в виду, что накидка была его единственной одеждой. Он смотрел на меня, осуждающе покачивая головой, а я, хоть и не открывала глаз, каким-то образом всё-таки его видела. Поскольку он так и продолжал кивать подобно китайскому болванчику, я решила проснуться и поговорить с ним.
— Ты кто такой? — поинтересовалась я.
Я почему-то совсем не боялась, хотя парень стилем своей одежды сильно напоминал эксгибициониста. Впрочем, то, что он выставил на обозрение, было не стыдно показывать.
— Ну, подумай сама, Елена, кем я могу быть? Новый год же на дворе. Я — никто иной, как Дед Мороз, — представился он.
— Какой из тебя дед? — удивилась я. — Не похож! Совсем не похож!
— А на кого похож? На бабу, что ли?
Нет, бабой он точно не был, неопровержимое доказательство этого просто бросалось в глаза.
— И где же твои посох, борода, шуба и мешок с подарками?
— Бороду сбрил, посох на месте, если знать, куда смотреть, шуба мне не нужна, я ведь не мёрзну, ну, а о подарках поговорим отдельно. Кстати, ты можешь загадать желание.
— Всего одно?
— Загадывай в любом количестве. И не спеши, у тебя масса времени.
— А они исполнятся?
— Понятия не имею, — пожал плечами Дед Мороз. — На Западе сбываются желания, загаданные на Рождество, а не на Новый год.
— Значит, исполнятся на Рождество?
— Нет, мы не на Западе, а я не Санта Клаус.
— Зачем же загадывать, если они не сбудутся?
— Ты так хоть для себя определишь, чего именно желаешь.
— А ты точно Дед Мороз? Может, ты — ангел?
— Может, ангел. А может, бес. Какая разница?
Я не знала, что ему ответить, и потому молчала, а он тоже ничего не говорил, только смотрел на меня своими пронзительными голубыми глазами, в которых помимо официальности просматривалась лёгкая незлая насмешка.
— Так и будем молчать? — спросил он, слегка приподняв уголки губ, что вполне могло сойти за улыбку.
— Не трать на меня время, — посоветовала я. — Если ты действительно Дед Мороз, у тебя в эту ночь масса работы.
— Сейчас уйду, — пообещал предполагаемый Дед Мороз. — Но сначала вручу подарок.
— Вручай. А от кого презент?
— Считай, что от меня.
— Ну, я жду, — в руках у него ничего не было, так что я понятия не имела, о каком подарке идёт речь.
— Ты уже дождалась. Подарок тебе передан. Это Дар Волшебства.
— И что мне с ним делать?
— Когда наступит время его применить, ты поймёшь. А мне позволь откланяться. Открой окно, пожалуйста, чтобы я мог уйти.
— С ума сошёл? Восьмой этаж! Ты сделаешь дырку в асфальте, а у меня будут неприятности!
— Если не откроешь, я всё равно уйду, но попутно высажу стекло. Ты этого хочешь?
Потом уже мне пришло в голову, что раз он как-то вошёл сюда сквозь закрытое окно, то непонятно, почему не может точно так же выйти. А тогда я просто встала из-за стола, потянулась, чтобы немного размять затёкшие от сна в неудобной позе мышцы, и пошла открывать. Как ни странно, ни опьянения, ни похмелья я не чувствовала.
У нас, как вы понимаете, окна были совсем не евро, а самые обычные, на шпингалетах. Нижний я открыла без проблем, а вот до верхнего, с моим вовсе не баскетбольным ростом, дотянуться было непросто, так что пришлось, сбросив тапочки, взбираться на подоконник. Не успела я справиться со шпингалетом, как Дед Мороз нетерпеливо дёрнул за ручку и настежь распахнул половинку большого окна, легко сорвав всё то, чем мы с мамой заклеивали его на зиму. С улицы немедленно потянуло пронизывающим холодом, а мой нежданный гость послал воздушный поцелуй и шагнул наружу, камнем полетев вниз.
Я высунулась посмотреть, что с ним будет дальше, ожидая худшего. Неужели разобьётся? Оказалось, нет, завис в воздухе на уровне третьего этажа. Я вздохнула с облегчением, всё-таки за него боялась. Хотелось досмотреть, что с ним будет дальше, но долго ничего не происходило, а я замёрзла. Уже собиралась закрывать окно, как вдруг услышала мамин вопль ‘Леночка, не надо! Не стоит он того!’. Обернувшись, увидела, что мама в своих парадных босоножках на высоченных шпильках бежит ко мне, вытянув вперёд руки. И добежать ей почти удалось, но возле самого подоконника она споткнулась и, падая, вытянутыми руками толкнула меня за окно.
От неожиданности я дико завизжала, но моё тело действовало отдельно от сознания, и действовало неплохо. Оно изо всех сил уцепилось за ручку закрытой половинки окна, и хотя одна нога соскользнула наружу, вторая осталась уверенно стоять на подоконнике. Страх быстро прошёл, и я на всякий случай спрыгнула в комнату, а потом и перестала визжать. Только после этого я закрыла окно и опустила нижний шпингалет. Чтобы поднять верхний, пришлось бы снова лезть на подоконник, но к такому подвигу я была пока не готова.
— Зачем ты пыталась меня убить? — мрачно поинтересовалась я у мамы.
— Как у тебя язык поворачивается такое говорить? — задала она встречный вопрос и схватилась за сердце.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
