с подноса, принесенного служанкой. – Полагаю, что в Сан-Франциско он остановится у Роджера. Напиши ему, чтобы по приезде сюда он направился прямо ко мне.
– Спасибо, Дэн, это так любезно с твоей стороны.
– Мне будет любопытно взглянуть на этого юного святошу. А потом, надо полагать, тебя под конвоем отправят в лоно цивилизации. Пока же этого не произошло, предлагаю насладиться коктейлем.
– С удовольствием. А что Барбара, она скоро вернется домой?
При упоминании о дочери лицо Дэна как будто осветилось лучом солнца, погружающегося в сияющие морские волны.
– Она сдала экзамен и собирается приехать сюда. Кто знает, вдруг она окажется на одном пароходе с твоим образцовым племянником. Вот было бы забавно!
– Думаю, Джона бы это очень обрадовало. Мы все были в восторге от Барбары, когда она гостила у нас.
– Она чудесная, – снова улыбнулся Дэн. – Мне так одиноко без нее…
– Так уж и одиноко! – произнесла мисс Минерва, бросив на него лукавый взгляд.
– Вижу, мой благочестивый братец уже успел разболтать…
– Что ты, это совсем не он! Дэн, я вовсе не хочу быть бестактной, но ты меня просто удивляешь. Неужели ты не мог найти даму, достойную стать твоей женой? Тем более в твоем возрасте…
– Дорогая, как я уже говорил, на островах совсем другие понятия о возрасте… и о многом другом. Живи я в Бостоне – разумеется, вел бы себя совершенно иначе. Если же ты имеешь в виду даму, с которой связывают мое имя, то я вовсе не прочь пойти с ней к алтарю.
– Я говорю о даме, которую называют «вайкикская вдова»; ее муж, говорят, покончил с собой… Она бывшая хористка, так ведь?
– Что ты, это сплетни! Эрлин Комтон была артисткой – правда, играла небольшие роли. А если бы я и правда женился на ней, что бы ты сказала?
– Я была бы шокирована! Впрочем, я не вправе обсуждать твою личную жизнь…
К концу обеда собеседниками вновь овладело благодушное настроение. Кофе им подали на примыкавшую к гостиной веранду – ланай. Закрытая с трех сторон, она спускалась к самому берегу.
– Как здесь тихо! – произнесла гостья.
– Это потому что пассаты стихли. Признаться, я не люблю этих ветров; они всегда вызывают у меня чувство тревоги.
– Помнится, когда я была здесь в восьмидесятых годах, тоже ощущала нечто подобное. Кажется, ты тогда был где-то в океане…
– Помню, тогда я услышал много восторженных отзывов о тебе и особенно о твоей великолепной фигуре.
– Ох, Дэн! В Бостоне твои слова сочли бы верхом неприличия!
– Прекрасное было время, – продолжил Дэн Уинтерслип с ностальгическим вздохом. – Гавайи были не теми, что сейчас. Король Калакауа сидел на своем золотом троне…
– Я помню! – подхватила мисс Минерва. – После обеда он сидел на ланай с друзьями, у его ног играл оркестр, а сам он с важным видом швырял в море монетки. Как это было прелестно!
– Увы, всё безвозвратно ушло в прошлое! – печально заметил Дэн. – Как только здесь появилась проклятая западная техника – все эти автомобили, граммофоны, всё это рабское подражание материку, – Гавайи потеряли свое лицо… Я вижу, принесли вечернюю газету, ты позволишь мне ее просмотреть?
– Конечно, пожалуйста!
Мисс Минерва воспользовалась наступившей тишиной, чтобы полюбоваться, как день сменяется чарующей тропической ночью: она успела полюбить местные краткие сумерки.
Море, еще недавно сверкавшее золотом, приобрело пурпурный цвет. С вершины Алмазной горы, бывшей когда-то вулканом, замигал крохотный огонек. В гавани зажглись фонари, а ближе к рифу засветились огоньки японских лодочек. В полумраке угадывались очертания брига, направляющегося к гавани, и контуры самых разнообразных кораблей, стоявших на рейде. Неудивительно, что они прибыли сюда со всех концов света, – Гонолулу не зря называют волшебным перекрестком Тихого океана…
Вдруг голос Дэна заставил мисс Минерву вздрогнуть от неожиданности.
– Скажи мне… Джон, твой племянник, надежный человек?
– Разумеется, а почему ты об этом спрашиваешь?
Не ответив, Дэн вскочил на ноги и подозвал слугу.
– Хаку, мне немедленно нужен автомобиль. Скажи шоферу, что он должен как можно быстрее доставить меня в гавань. Надо застать «Президента Тайлора».
– Что случилось, Дэн? – обеспокоенно спросила гостья.
– Это ненадолго. Я только передам письмо и вернусь.
Дэн успел в гавань перед самым отходом парохода.
– Как удачно, что я вас встретил! – обратился он к своему знакомому, младшему офицеру Хепворту. – Не могли бы вы оказать мне услугу? Когда будете в Сан-Франциско, не сочтите за труд передать это письмо моему кузену Роджеру. Это чрезвычайно важно для меня.
– Не беспокойтесь, я с удовольствием сделаю это для вас. Но сейчас мы уже отчаливаем, и я вынужден попросить вас сойти на берег.
Сообщив Минерве, что воспользовался случаем, чтобы лично отправить Джону приглашение, Дэн пожелал ей спокойной ночи и отправился спать на ланай, где стояла его кровать, со всех сторон завешанная сеткой от москитов.
Но смутная тревога не давала ему уснуть. Дэн вышел в сад, но это не помогло восстановить душевное равновесие. В шуме волн слышалась непонятная угроза, звезды, всегда такие ласковые, куда-то попрятались. За изгородью возле рожкового дерева вспыхнул крохотный огонек. Эмос, неисправимый упрямец! Как было бы хорошо просто обнять его и вспомнить дни детства, когда они играли на берегу…
Печально вздохнув, Дэн вернулся на ланай, прикрыв калитку, – запирать двери в этой маленькой океанской стране не принято.
Не успел он тяжело опуститься на кресло, как за бамбуковой занавеской, отделявшей веранду от гостиной, мелькнула какая-то тень.
– Кто там? – обеспокоенно вскрикнул он.
Занавеску отодвинула толстая смуглая рука. Вслед за ней появилось улыбающееся лицо Камаикуи.
– Простите, я только поставлю фрукты на стол! – произнесла женщина и, пожелав ему спокойной ночи, бесшумно удалилась.
– Должно быть, я и в самом деле старею, – подумал Дэн. – Раньше не останавливался ни перед какими опасностями, а сейчас пугаюсь всякой тени. Виной всему ветер… Ничего, скоро он прекратится, и все придет в порядок.
Глава II
Утонувший цилиндр
Джон Уинтерслип чувствовал себя на редкость усталым. Более шести суток он трясся в поезде, а затем пересел на паром в Окленде. Эта поездка через всю страну изрядно утомила его.
– Больше никогда! – повторял он сам себе. – Это в первый и в последний раз!
Ситуация, в которой оказался молодой человек, также не способствовала хорошему расположению духа. Он проехал уже три тысячи миль, и ему оставалось преодолеть еще две тысячи – и все это лишь для того, чтобы деликатно сообщить тетушке Минерве, что ей давно пора возвращаться к родному очагу. Как было бы прекрасно оказаться снова в Бостоне, сидеть в банке, занимаясь самыми обыденными
