воли, не позволяя себе ляпнуть по ним. Мужей все-таки бить нельзя. И уж тем более тех, что еще и являются твоими боссами. Почти формально, конечно. Но все же.
Но мой аргумент его ничуть не убедил. Впрочем, меня это и не удивило. Когда это так просто Вик сдавался?
— У тебя целый департамент юристов! У тебя есть твой закадычный друг Женька есть! И воробей этот… почти усыновленный тобой.
Воробьем мы по-прежнему называли моего помощника Юру. Я сделала очень правильный выбор, когда все-таки взяла под свое крылышко того перепуганного, взъерошенного мальчика-студента с не особо хорошими знаниями. Он оказался очень способным, целеустремленным и быстро обучаемым. А еще… Очень преданным лично мне.
— Воробья хоть моего не трогай! — кинулась я защищать своего незаменимого воробушка.
— Он на меня стучит! Где это слыхано! Какой-то там помощник юриста сдает с потрохами своего генерального директора.
Я злорадненько хмыкнула себе под нос.
— Между прочим, сдает он своего директора его же законной жене! И правильно делает. Нечего засиживаться в офисе, когда у тебя целая компания сотрудников. — вернула я любимому мужу его же упрек. — И когда дома тебя ждет беременная жена.
— Вы еще не угомонились? — как всегда, в самый разгар наших терок с Виком, нарисовался Андрей. — Когда же у вас уже батарейки сядут, и вы закончите свои постоянные препирания?
— Андрюха, не лезь! — наехал на него «танком» Вик. — А то и ты под раздачу попадешь. Тебе видимо все равно что она вчера чуть в обморок не хлопнулась, а сегодня в суд уже собирается.
— Эй! — на это «она» я уж точно промолчать не могла. — ОНА умеет прицельно кидаться тяжелыми предметами. А еще ОНА может выселить одного из мужей из супружеской постели.
Я надулась. Почти как ребенок. И даже отвернулась от Вика. Потому что реально задело. Что это за форма обращение к любимой женщине?
Вик моментально в лице переменился. Надо отдать ему должное. Он и раньше, при всем своем сложном характере, старался меня не обижать. А с момента, как забеременела, еще бережнее ко мне стал относиться.
Мы можем сколько угодно спорить и ссориться, доказывая друг другу свою позицию. Но, если вдруг я обижаюсь или расстраиваюсь… То все… Спору конец!
— Ну, котеночек, прости. Я же очень переживаю за тебя. — Вик моментально превратился в любимого, ласкового «мамонтенка», принялся меня обнимать и целовать в висок. — И за малышей наших переживаю. Вам же втроем будет плохо.
Ну разве я могу как-то кипишевать и дуться дальше после такого?
Один «мамонтенок» успокаивает и целует в висок. — Второй тут же рядом оказался. Животик гладит, в затылок носом тычется.
Детки наши, кстати, очень любят руки своих папочек. Я прям чувствую каждый раз, как они затихают и кайфуют, когда Вик и Андрей глядят мой очень кругленький животик. И когда целуют его, что-то там рассказывая еще неродившимся малышам.
Правда с их рассказами уже меня надолго не хватает. Я до икоты начинаю смеяться. Ну правда! Два здоровых лба, серьезных бизнесмена, красавцев, сюсюкаются с моим животом. Ну чья психика это выдержит?
А если смеюсь я, то смеются и они. На этом странный сеанс спиритического общения с «телепузиками» в моем животе и заканчивается.
Глава 2. Ксюша
Оба моих мамонтенка не были обделены вниманием. Как можно? Обоих же люблю. Вика, правда, иногда чуть меньше. Когда он, например, включает властного «мэна» и рассказывает мне как мне жить.
Вот представьте, застала я его как-то на сайте для беременных. И хотела уже даже подшутить, мол, неужто и он «залетел». Как взгляд зацепился за то, что именно он читал. Заголовок гласил «Здоровье будущей мамы: разрешения и запреты». И все бы ничего. Я и сама таких статей уже немало прочитала. Да только зная Вика, тут же представила, как он «выкатит» мне внушительный список, что мне запрещено.
Ах, да, забыла уточнить, что с момента как узнал о беременности, Вик стал очень мнительным. Стоило только чихнуть, как меня буквально хватали за руку и тянули к врачу. Пару раз я даже была в шаге от того, чтобы подать на развод. Смешная? Ну да. Но достал же своей гиперопекой!
— Не вздумай даже! — фыркнула я над его головой.
Да, «ударила» на упреждение. Еще до того, как он развернул бурную деятельность по охране моего здоровья от меня же самой.
— Почему это? Я забочусь о твоем здоровье и о здоровье наших малышей! — тут же насупил на меня свои грозные брови Вик.
Но на меня такое уже давно не действует. Зато подействовало другое. Вот прямо задело за живое.
— А я значит не забочусь об их здоровье? — вопросительно выгнула бровь, очень не по-доброму сощурив глаза.
— О, дружище! Ты зашел на опасную территорию. — Где-то сзади хохотнул Андрюша, которому, как всегда, было весело. — Я бы на твоем месте упал и притворился мертвым.
— Еще один! Камеди-клаб на выезде! Не иначе. — я резко развернулась к нему.
Андрюша, явно не ожидавший, что я переключу свое внимание на него, замер, как сурок перед коброй.
— Все-все. Меня здесь нет. Это говорил не я. И вообще у меня очень много важных дел. — быстренько слинял из комнаты «мамонтенок» инстинкт самосохранения которого работает все же получше, чем у некоторых.
— Теперь с тобой. — я снова грозно глянула на Вика. Но этого одним лишь взглядом не прошибешь. — Да будет тебе известно, что Ксюша в неволе и под строгим контролем не размножается. Не угомонишь своего внутреннего параноика — съеду к родителям.
Вик смерил меня долгим взглядом. Видимо оценивал степень серьезности заявлений. Вот странный человек, так хорошо меня уже знает, а верит в сказки, как маленький. Все надеется, что я стану послушным, покладистым колобочком. Колобочком-то я стала, но явно из какой-то очень злой, садистской сказки. Потому что кругляшок этот совсем не «белый и пушистый», а колючий и ершистый.
— Вредина! — принял правильное и максимально безопасное решение мой упрямый мамонтенок, захлопнув ноутбук.
— Параноик! — не осталась в долгу я.
— Ну что? Мир? — мне улыбнулись очаровательной улыбкой, которую я так любила, и которой в последнее время что-то часто пытались манипулировать.
— Перемирие. Пока твой внутренний деспот и домострой опять не попытается выбраться наружу.
— Ну вот… — театрально вздохнул Вик, притягивая меня к себе и усаживая на колени. — Теперь я еще и деспот. Андрюха, — крикнул он уже не мне, — выбирайся из своего убежища. Ксюша опять нас любит.
Вот же смешные! Я картинно закатила глаза к потолку и постучала
