— Кто это? — шепотом спросила Финн у Эшлина, который только пожал плечами.
Брангин закатила глаза.
— Ты что, не слышала, что его называли Мак-Ахерном? Неужели сама не видишь его плед и брошь?
— Но ведь прионнса Тирейча не стал бы жить в фургоне, — сказал Эшлин вполголоса.
— В Тирейче все живут в фургонах, — раздраженно вздохнула Брангин. — Там нет ни городов, ни деревень.
Эшлин и Финн переглянулись, скорчив друг другу гримасу, и Финн прошептала:
— Тоже мне, всезнайка.
Мак-Ахерн присоединился к остальным, уже сидевшим вокруг костра, с благодарностью приняв большую кружку виски. Фургоны тирейчцев свободным кольцом встали вокруг повозок циркачей, полностью окружив их. Возницы слезли с козел и распрягли огромных собак, которые тут же улеглись в тени фургонов, тяжело дыша. Короткошерстные, с серо-коричневой и красно-коричневой шерстью, они выглядели очень воинственно, возможно, из-за щетинистых гребней вдоль спины. Но их карие глаза были кроткими и дружелюбными, и они, казалось, улыбались, высунув языки, с которых текла обильная слюна. Табун лошадей безмятежно щипал травку, разбредшись вокруг, и никто даже не пытался согнать их в кучу.
Дети слезли со своих пони, а те, кто был слишком стар или болен, чтобы ехать верхом, вышли из повозок. Мак-Ахерн вскочил и пошел помочь жене, беременность которой была уже заметной. Почти с мужа ростом, с толстой каштановой косой, достававшей до ее босых пяток, в свободном желтом платье-рубахе, она походила скорее на жену какого-нибудь фермера, чем на банприоннсу Тирейча.
— Виски утром! — неодобрительно воскликнула она, бросив взгляд на Моррелла, наполнявшего из бочонка несколько кружек сразу.
— Ох, если человека мучает жажда, то от стаканчика не будет вреда ни днем, ни ночью, — ответил Моррелл, отвесив ей замысловатый поклон и не разлив при этом ни капли. — Как поживаете, миледи? Цветете, как я погляжу! Она с улыбкой поблагодарила его, и он предложил ей одну из огромных кружек.
— Спасибо, но я лучше выпью плясика с твоей матушкой, — устало улыбнувшись, ответила она. Мак-Ахерн помог ей спуститься на землю, и Моррелл принес свое седло, чтобы подложить ей под спину.
В один миг маленький тихий лагерь превратился в шумную деревню. Женщины вытряхивали со ступеней повозок соломенные циновки и требовали у мужчин принести воды, чтобы вымыться. Ребятишки сгрудились вокруг Дайда и Нины, наперебой задавая вопросы и прося их выступить. Дайд послушно начал жонглировать сверкающими серебряными ножами, а его сестра прошлась вокруг лагеря на руках к бурному восторгу ребят.
— А вы что показываете? — требовательно спросила у Финн и Эшлина девчушка с четырьмя длинными косичками. — Вы тоже умеете ходить на руках?
Вопросы посыпались на них со всех сторон.
— Вы можете глотать огонь?
— А ногу за ухо закинуть можете?
— А верхом на трех лошадях сразу ездить умеете?
— Я играю на волынке, — робко ответил Эшлин. Это произвело на ребятишек впечатление, поскольку в Тирейче волынки были редкостью, и он послушно исполнил для них военный марш. Они восторженно захлопали в ладошки, а потом потребовали у Финн показать, что умеет делать она.
— Я умею лазать, — сообщила она, но ответом ей были совершенно непонимающие взгляды, ведь большинство из этих ребятишек никогда не видели ни стен замков, ни утесов. — Я могу утащить браслет у вас с руки так, что вы ничего не заметите, — подумав, сказала она. Над ней тут же начали смеяться. Поэтому Финн принялась развлекать их, вытаскивая монетки у них из ушей и камешки из башмаков, а потом, к их изумлению, выложила на землю то, что стащила у каждого из них, да так, что никто ничего не понял.
Дайд колесом подкатился к ним, перекувырнулся в воздухе и начал жонглировать дюжиной золотистых шариков, которые образовывали замысловатые круги, вращавшиеся высоко в воздухе. Ребятишки смотрели на это чудо, разинув рты. Подхватывая и снова подбрасывая их вверх сначала одной рукой, потом ногами, потом головой и плечами, потом острым кончиком кинжала, Дайд поддерживал детвору в состоянии постоянного изумления. Наконец он поймал все блестящие шарики и раскланялся. Ребятишки разбежались рассказать об этом своим матерям, и Дайд вполголоса сказал:
— Я бы не стал устраивать спектакль из воровства, Финн.
— Но почему? — вспыхнув, спросила Финн. — Им это понравилось ничуть не меньше, чем твое жонглирование.
Он подбросил кинжал и поставил его себе на кончик носа, балансируя.
— Во-первых, — отозвался он с запрокинутой головой, так что его голос звучал довольно невнятно, — мы не хотим, чтобы ты привлекала к себе внимание. Во многих деревушках, которые мы проезжаем, появление циркачей — самое большое и яркое событие за целый год. Люди болтают о том, что видели. Даже здесь, в Тирейче, где нет деревень, караваны часто пересекаются друг с другом, и о чем еще они могут разговаривать, если не о циркачах?
Он поймал кинжал за рукоятку, снова подбросил в воздух и поймал в ножны, не прикоснувшись к нему руками.
— Во-вторых, — продолжил он, — за нами, циркачами, уже и так закрепилась слава воров. Мы не хотели бы давать пищу для таких взглядов.
Финн покраснела еще больше.
— И что же мне тогда делать? — хмуро спросила она. — Ведь циркачка должна что-то показывать. По-моему, будет куда более подозрительно, если я вообще ничего не буду делать.
Дайд улыбнулся.
— Верно. Нужно будет придумать для тебя, Брангин и Эшлина какую-нибудь программу. Но больше никакого воровства, Финн.
— Ну ладно, ладно, — ответила она, засунув руки в карманы. — Я просто подумала, им покажется странным, что я не умею ничего такого, как ты или Нина.
Он широко улыбнулся ей, и она не удержалась от ответной улыбки.
— Может, нам натянуть веревку, чтобы ты на ней танцевала? — предложил он. — Я видел одного циркача, который это делал, на Летней Ярмарке несколько лет назад.
Финн мгновенно загорелась.
— Держу пари, что у меня получится! — закричала она.
Весело болтая, они вместе с Дайдом вернулись к костру, где Брангин помогала Брану месить тесто для хлеба, а Моррелл развлекал всадников историями о дворе Ри.
Финн запнулась, увидев высокую девушку с каштановыми волосами, сидящую рядом с Мак-Ахерном. Вид царапин, украшавших гладкую смуглую щеку незнакомки, вызвал у нее одновременно удовольствие и чувство вины.
Девушка бросила на нее сердитый взгляд, и Финн ответила ей точно тем же.
— Так это и есть та самая девушка, которая застала тебя врасплох? — шутливо спросил ее Мак-Ахерн. Та ничего не ответила, нахмурившись еще больше.
— Да, вы должны простить ее, — легкомысленно сказал Моррелл. — Финн впервые в Тирейче и ничего о вас не знает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});