на месте, а после вцепились в горло, сдавливая до хрипа гортань.
– Ты полностью в моей власти. С ног до головы. Нет ни силы, ни красоты, ни влияния. Я обнажил тебя до самого сердца. И что же там оказалось? Предательство? Отказ принять истину своих помыслов? Разве тебе нравится эта бесславная слабость? – тональность меняется от жестких, холодных лезвий, режущих не хуже настоящего ножа, до томных, соблазнительных ноток, мягких, как натуральный шелк.
А рука, что давит на шею, пропадает, уступая место горячим губам, почти забирающимся в подкорку, выжигая каленым железом слова: «Я могу тебя уничтожить, если откажешь мне».
– Чего ты хочешь? – наконец, удается выдавить из себя королю, и его тотчас отпускают.
Он пошатнулся, но сумел устоять. Теперь голос вечного звучал из другого конца комнаты.
– Преданности. Участия. Дружбы. Понимания. В тебе есть созидание, сотворенное через разрушение. Ты способен увидеть красоту в смерти. Способен убивать, не умирая сам. Твоя жажда жизни сильнее иных чувств. Эти отличительные качества открывают дорогу в бесконечность. Остальные не так упорны. В них не заложен настолько потрясающий стержень. Поэтому даже смерть Карга не изменила моих планов. Я хочу видеть тебя своим продолжением. Хочу, чтобы ты целиком отдался мне, отказав иным потребностям. Хочу…
– Я никогда не стану твоим питомцем, – закипая в бессильной ярости, закричал Никлос. Его унижали слова Ктуула, что, как настоящая змея, влезал в его голову, пытаясь стереть инакомыслие. – Я скорее умру, пытаясь остановить тебя, но никогда не превращусь в раба! – наплевав на все, он бросился вперед, и на что-то наткнувшись, упал, с глухим стуком разбивая нос о плитку. Под его руками оказались останки Кандиры. Даже на ощупь было ясно – тело лишилось головы.
Стиснув зубы, король продолжил поиски, воссоздавая карту комнаты. Он игнорировал жуткий смех старого бога, которого забавляли потуги Ника.
– Беспомощен. Да, твоя наивность свойственна исключительно молодости. Карг не был таким. Он был законченным шедевром. К сожалению, его система ценностей была выстроена вокруг иного. Ему была нужна пара. Он хотел целостности, ведь в нем была подавлена женская половина. Трагический излом, который необходимо было искоренить. И появился ты.
Никлоса схватили за загривок и одной рукой вздернули в воздух, бросая вперед, на диван. Он замолотил руками по воздуху, тщетно пытаясь ухватиться за вечного, но тот с легкостью перехватил его руки, пригвождая к бокам.
– Это прелюдия? Ты более широких взглядов, нежели Карг? – почти игриво спрашивает Ктуул, и Ник замирает, тяжело дыша.
Этого он не ожидал и застыл, как мышь перед удавом. Напряженность возросла до предела, вечный тянется вперед, замирая в миллиметрах от губ слепого короля.
– Кажется, было бы проще предвидеть такой поворот, не правда ли? Всего лишь желание. Обычная уловка чувств, – шепчет старый бог, отпуская Ника, который настолько потрясен происходящим, что более не пытается вырваться.
Вечный тянется к жутким шрамам на лице Никлоса, проводит подушечками пальцев по свежим потекам крови, вызывая болезненный стон в сломанном носу. Такая вспышка боли почти ослепляет короля, и его бросает в холодный пот.
– Я мог бы сделать это с тобой. Игра получилась бы весьма интересной. Мужчины через секс ломаются легче, чем женщины, так как не могут воспринять себя объектом желания другого мужчины. Это слишком сложно для психики. Необратимо, – Ктуул видит реакцию Ника, наслаждаясь ею, видит неконтролируемую дрожь, видит страх в глазах, шарящих в темноте. Слепота короля доставляет ему особое удовольствие, и он продолжает вырисовывать кружево порока, пытаясь вызвать в Нике необходимый надлом.
– После такого можно что угодно заложить в фундамент преданности раба. Из тебя вышел бы отличный питомец. Полностью покорный. Немного сладостей и любви, тонкости и деликатности, чтобы до костей проняло. И абсолютная преданность готова, – продолжал издеваться старый бог, касаясь рубашки короля и забираясь за воротник, ловя пульс на голубой жилке у основания шеи.
Завораживающее трепыхание, как у птички колибри. Вечный облизнул губы, и от удовольствия даже белки его глаз покрылись золотой поволокой.
– Тогда чего ты ждешь? К чему тянешь резину? Давай, сделай это! – и Никлос сам тянется вперед, как зрячий хватаясь за Ктуула, притягивая к себе. – Думаешь, что сможешь легко сломать избранную игрушку? Думаешь, что эта забава мне не по зубам? Вызов маскулинности? Очнись, я не маленький мальчик, выбравшийся из-под материнского подола. Если тебя интересуют такие игры, не думаю, что ты сможешь чем-то меня удивить.
Ник с жестокой жадностью касается губ вечного, и тьма вокруг растворяется в ослепительном свете.
Глава 7. Желание Туулы
Никлос
Нет больше потайной комнаты. Ктуул переместил их в гостиную королевских покоев. От открытых окон тянет холодом, и солнце бьет прямо в глаза, вновь слепя после продолжительной темноты. Проморгавшись, Ник видит вечного, задумчиво смотрящего на него с противоположного конца комнаты. Король догадывается, что эта игра должна была изрядно помотать его нервы, и про себя усмехается. Кажется, он начинает понимать природу характера и души старого бога. А зная тайные страсти, можно планировать свою партию.
– Что теперь?
Ктуул невозмутимо поправляет рубашку, одергивает манжеты и застегивает до конца пуговицы жакета. Он стоит на пути солнца, и оно, заблудившись в фиолетовом шелке волос, вспыхивает, подобно радуге, разбредаясь нимбом вокруг головы старого бога. Даже без проявления силы чувствуется мощь, сокрытая в худощавом теле. Древняя сущность приковывает взгляд, притягивая, как магнит, изгоняя мысли, подавляя и принуждая склониться, забыв обо всем на свете.
Даже мимолетное движение вызывало трепет, пробуждало темные желания, угодные божеству. Кем бы ни являлся Ктуул на самом деле, в этом мире он был богом. Демиургом, способным разрушать и создавать континенты, миловать и карать смертных. В золоте его глаз нельзя было прочитать эмоции, только тени истинных чувств. А повелительный наклон головы приказывал королю подчиниться могуществу бессмертного.
– Я дам время подумать. Ты еще не готов, – сухо ответил Ктуул.
Плавный жест руки, и обстановка вновь изменилась – они оказались в тюремной камере, куда когда-то Никлос опрометчиво заточил вечного. Как же глупо было считать, что эти стены способны удержать такого, как Ктуул!
– Не спорю, потребуется нечто большее, чем просто приятные беседы, чтобы достичь понимания. Однако ты должен знать, что понятие доброй воли в данном контексте воспринимается весьма условно. Я мог бы укутать наши отношения в драгоценные вуали теней, подобно той, что сейчас мы проиграли, но предпочитаю друга, глядящего на мир открытыми глазами. Любую фальшь время сотрет в порошок, оставив истину. Ею мы и займемся. И… тебе бы не захотелось узнать альтернативу.
Ник, оказавшийся на постели,
