Фелисия стала захаживать в гости регулярно, но разговаривала чаще не с Элви и не с Фаизом, а с Садьям. Элви нравилось, что девочка рядом. От ее присутствия раскол между поселковыми и работниками корпорации казался… не то чтобы не существующим, но не таким ужасным и непреодолимым.
Однако сегодня было по-другому. Фелисия дергалась сильнее обычного. Может, из-за приближения корабля с посредником. А может, из-за погоды.
— Итак, в нашей Солнечной системе только одно древо жизни, — говорила Элви, поясняя лекцию движениями рук. — Жизнь возникла однажды, и все известные нам виды имеют общего предка. Почему это так, мы не знаем.
— Почему общего? — спросила Фелисия.
— Почему однажды? — поправила Элви. — Только один тип кристалла Шредингера[10]. Один генетический код. Почему?
Если присутствовали все материалы для построения аминокислот, если они могли свободно формироваться, соединяться, взаимодействовать, почему не получилось так, что в одной заводи сложилась одна схема, в другой иная, и еще, и еще? Почему жизнь возникла всего один раз?
— И как это объяснить? — спросила Фелисия.
Элви дала рукам отдых. Особенно сильный порыв ветра швырнул горсть крупного песка в стену домика.
— Что объяснить?
— Почему это произошло только однажды?
— A-а… Не знаю. Тайна.
— По той же причине, почему остался только один вид применяющих орудия гоминид, — вмешался Фаиз. — Остальные, сколько бы их ни было, не выдержали конкуренции.
— Это предположение, — уточнила Элви. — Палеонтологические данные не дают оснований полагать, что на Земле существовало более одного истока жизни. Не стоит придумывать объяснения только потому, что они тебе нравятся.
— Элви в тайнах — как рыба в воде, — подмигнул Фелисии Фаиз. — Потому-то ей так трудно с нами, не желающими смириться со своим невежеством.
— Ну, всего знать невозможно, — отозвалась Элви, скрывая неловкость за шуткой.
— Видит бог, невозможно, особенно на этой планете, — согласился Фаиз. — Геологам здесь нечего делать.
— А по-моему, вы благоденствуете, — сказала Элви.
— Я — да. Мне здесь прекрасно. Беда в планете. У нее нет геологии — она вся искусственная.
— Как это? — удивилась Фелисия.
Фаиз раскинул руки, словно представлял ей целый мир.
— Геология исследует естественные закономерности. А здесь нет ничего естественного. Вся планета слеплена вручную. Вот литий, который добывают ваши люди, — никакой естественный процесс не даст руду подобной чистоты. Так не бывает. Приходится допустить, что создатели врат заодно устроили здесь что-то, что концентрировало литий в одном месте.
— И это поразительно, — добавила Элви.
— С точки зрения промышленности — но она меня не интересует. А южные равнины? Думаете, между ними есть разница? Никакой. Подстилающие плиты гладкие, как зеркало. Где-то километрах в пятидесяти к югу от нас имеется какая-то тектоническая «машина Замбони»[11], и я понятия не имею, как она работает. А комплекс туннелей? Это же остатки планетарной транспортной системы. А я тут…
— Мне нужно рекомендательное письмо, — выпалила Фелисия и, покраснев, уставилась себе в колени. Элви переглянулась с Фаизом. Ветер завывал и бормотал за стенами.
— Для чего? — мягко спросила Элви.
— Я подаю заявление в университет, — сказала девочка. Она зачастила, как будто слова вылетали из нее под напором, но потом замедлилась и, наконец, вовсе сбилась. — Мама думает, меня примут. Я говорила с Институтом Адриана на Луне, и мама устроила, чтобы я могла вернуться на Палладу с «Барбапикколой», когда повезут руду, а оттуда дальше — сама, но к заявлению должно прилагаться рекомендательное письмо, а я никого из поселка попросить не могу, потому что они расскажут папе, и…
— О, — сказала Элви. — Ну, я не знаю. То есть я ведь не видела твоих учебных работ…
— Серьезно? — фыркнул Фаиз. — Элви, что такое рекомендательное письмо? Ты же не под присягой даешь показания. Помоги девочке.
— Да я просто думала, что лучше, если бы я могла написать о том, что действительно знаю.
— Я, когда поступал в нижний университет, сам себе написал рекомендательные письма. Два, от лица выдуманных людей. Никто не стал проверять.
У Элви чуточку отвисла челюсть.
— Правда?
— Ты потрясающая женщина, Элви, но я не представляю, как ты выживешь в трудной ситуации. — Фаиз обернулся к Фелисии. — Если она не согласна, я напишу. Получишь письмо к утру, договорились?
— Не знаю, как сумею вас отблагодарить, — пробормотала Фелисия, заметно успокоившись.
Фаиз отмахнулся:
— Хватит и чистосердечного «спасибо». Что ты решила изучать?
Еще час Фелисия рассказывала о медицинских работах матери, об иммунных нарушениях у брата и о регуляции межклеточного сигнала. Элви начала понимать, что девочка старше, чем ей представлялось. У нее были длинные, чуть разболтанные конечности и сравнительно большая голова астера, так что подсознание Элви истолковало эти признаки как детские. Ошибочно. Фелисия вполне впишется в компанию нижнего университета. Свет за окнами стал бежевым, потом бурым, перешел в оттенок жженой умбры и сменился темнотой. Ветер улегся. Когда Элви отворила дверь, дорожку покрывало два сантиметра тонкой пыли, а в небе мерцали звезды. Пахло свежевскопанной землей. «Какие-то аналоги актиномицетов[12]», — подумалось Элви. Может быть, они действительно переносятся ветром. Или как-то иначе. Каким-нибудь более удивительным образом.
Фелисия ушла в поселок, а Фаиз — в свой домик. Насколько могла судить Элви, он был единственным или одним из очень немногих, кто еще спал в одиночку. Садьям с Торлерсоном образовали пару последними. Лаберд с Маравалис недавно прервали связь, начавшуюся в общем маршруте, но оба уже нашли себе новых партнеров.
Секс в научных группах — странная штука. Вроде бы он считается непрофессиональным поведением, а с другой стороны, особенно в таких вот многолетних полевых экспедициях, потенциальные партнеры немногочисленны, зато все высокого класса. Люди — всюду люди. Если Элви и завидовала, то не кому-то из конкретных счастливиц, а самой близости. Хорошо бы рядом был кто-то, с кем можно поболтать в темноте после бури. Чтобы не одной просыпаться по утрам. Она задумалась, каковы сексуальные отношения в семьях Первой Посадки. Догадайся РЧЭ послать группу социологов, вышла бы отличная статья.
Впереди и справа вдоль горизонта тянулись руины чужаков — просто более черная темнота. Но в них двигался огонек — маленький и слабый, слабее звезды, и заметный только при движении. Опять кто-то бродит по руинам. Загрязняет территорию. Умом Элви понимала, что позволяет себе злиться, чтобы заглушить чувство одиночества и вины, но от этого раздражение не становилось менее реальным. Поджав губы, она вернулась в домик. Взяла фонарь, проверила, заряжен ли аккумулятор, и зашагала к руинам, вслед за раскачивающимся голубым кругом от луча фонарика. Мелкая пыль под ногами разъезжалась, как свежий снег, от размашистых шагов ныли бедра.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
