Он перемешал и раздал карты, а Булле тем временем вытирал слезы и дул на пальцы.
– Ха! – сказал Бетти, увидев свои карты.
– Йес! – сказал Чарли, увидев свои.
– Подумать только! – заулыбался Альфи, получив свои.
– Джек, – сказал Булле.
– Что? – произнесли братья хором и посмотрели на него.
– Моя ставка тысяча ударов, и я говорю: джек!
– Тысяча ударов и чего-чего?
– «Джек» означает, что мы снова раздаем карты и ставка сохраняется. А тот, кто не осмелится продолжать, получит пятьдесят ударов по костяшкам пальцев.
– Я не хочу пятьдесят ударов по костяшкам пальцев, – сказал Бетти.
– И я не хочу! – испугался Чарли.
– Хорошо, – сказал Булле. – Все играют дальше. Раздавай карты снова, Альфи.
– Какого черта! Мне нравятся мои карты! – огрызнулся Альфи.
– Ты сказал, что отныне мы играем по международным правилам и что англичане всегда играют честно, – заметил Булле.
Несколько секунд Альфи свирепо смотрел на Булле, пробормотал что-то сквозь зубы, собрал карты и снова перемешал. Потом раздал их.
– Моя ставка две тысячи ударов, – сказал Булле, посмотрев на свои карты. – Я говорю: джек.
Братья застонали.
После шести объявлений джека Альфи по-настоящему рассердился:
– Хватит дурить нам голову! На кону десять тысяч ударов, а это значит, что проигравший станет сыром пармезан не один раз, а целых три! Это последняя раздача с джеком. Сейчас будем ИГРАТЬ! Понятно?
Братья посмотрели на рыжеволосого коротышку, и тот пожал плечами:
– Мне все понятно.
Альфи очень тщательно перемешал карты, глядя на Булле.
– Ты не можешь жаловаться на плохие карты каждый раз, козявка, этого не может быть. Почти все, с кем мы играем, обвиняют меня в жульничестве с картами.
– Мне такое даже в голову не придет, – сказал Булле и принял карты. – Я добавляю еще десять тысяч ударов. Кто-нибудь играет дальше?
– Я! – сказали братья хором.
Бетти первым показал свои карты: две тройки.
– Ха, смотрите сюда! – Альфи показал трех валетов. – Трипс валетов!
– Хорошо, но не так хорошо, как у меня! – обрадовался Чарли и швырнул свои карты на стол. Шестерка, семерка, восьмерка, девятка и десятка. – Это стрит-флэш, пять карт подряд бьют твой трипс! Ха-ха!
Братья обернулись и напряженно посмотрели на Булле. Вообще-то, Альфи смотрел не очень напряженно, потому что сам раздавал карты. Но каково же было его удивление, когда Булле вскинул обе руки вверх и закричал:
– Я выиграл!
– Не может быть, – прошипел Альфи. – Покажи карты, кочерыжка.
Булле положил карты на стол. Несколько секунд царила тишина. Потом засмеялся Альфи, за ним Бетти и наконец Чарли.
– У тебя всего лишь две двойки! – сказал Бетти.
– И еще одна тройка пик, – сказал довольный Булле. – И дама червей!
– Это не поможет, у тебя меньше всех! – сказал Чарли.
– Ты – сыр пармезан, – сказал Альфи.
– Вовсе нет, – возразил Булле.
– Нет?
– Вы забываете, что мы играем по международным правилам, парни.
– Ну и что? – сказал Альфи.
– Если вы настоящие игроки, вы должны знать международные правила. – Булле показал на карты Чарли. – Во-первых, стрит в покере считается вовсе не снизу вверх, например от шести до десяти. В соответствии с девятнадцатым параграфом правил признается только стрит сверху вниз, например от шести до двух.
– Черт побери! – сказал Чарли и почесал голову.
– Кроме этого… – Булле положил свою тройку пик на пару троек Бетти: – Бей их, тройка пик!
– Что? – изумился Бетти. – Что ты делаешь?
– То самое, что написано на моих картах. Пики ведь от слова «пика». Значит, пики протыкают насквозь твои тройки и делят их пополам. Если три разделить на два, получается полтора. И моя пара двоек бьет твою пару троек, потому что у тебя получилось полтора. Элементарная математика!
– Ты хитрец, козявка, – сказал Альфи. – Но это тебе не поможет, потому что у меня три валета!
Булле с триумфом поднял даму червей и стал издевательски размахивать ею.
– И что это значит? – прорычал Альфи.
– Я бью твоих валетов. Потому что дама червей их мать. И она говорит, что против нее они ничто.
– Что еще за бред! – сказал Альфи и встал.
– Вот как? – произнес Булле. – Вы хотите, чтобы я рассказал… – И он произнес шепотом: – Мамаше Хруст… – И опять громко: – Что ее сыновья не уважают даму червей? И что они жульничают, играя в покер?
Ровно шесть с половиной секунд в комнате царила абсолютная тишина. Потом Альфи Хруст наклонил бритую голову.
– Черт! – сказал он и протянул вперед руку со сжатым кулаком.
– Эх! – сказал Бетти и протянул вперед руку со сжатым кулаком.
– Черт и эх! – сказал Чарли и протянул вперед руку со сжатым кулаком.
Булле для пробы ударил колодой карт по краю стола.
– Предлагаю вам воспользоваться спальными очками, потому что будет невероятно больно, – сказал он.
– Спасибо, – сказал Чарли и надел спальные очки с надписью «British Airways».
– Спасибо, – сказал Бетти и надел спальные очки с надписью «British Airways».
– Спасибо, – сказал Альфи и надел спальные очки с надписью «British Airways».
– Готовы? – спросил Булле. – Сейчас я проговорю про себя считалку, чтобы определить, с кого мне начать, и мы приступим к делу.
Братья сидели в напряженном ожидании и думали, кому же из них выпадет на долю прежде других превратиться в сыр пармезан. Первым потерял терпение Чарли:
– Он уже начал бить по кому-нибудь из вас?
– Дубина! – обругал его Альфи. – Ты бы это услышал!
– А как долго проговаривают считалки? – спросил Бетти.
– Очень долго, судя по всему, – сказал Альфи.
– Чем это вы тут занимаетесь, мальчики? – услышали они низкий, хорошо им знакомый голос. – И где козявка? Уже превратилась в сыр пармезан?
Они сбросили с себя очки.
В дверях стояла мамаша Хруст с сумками в руках.
Но Булле нигде не было видно. Не было также башмака-дровосека, прицельной перчатки и дротиков.
– Его нет! – воскликнул Альфи.
– Он сбежал, – крикнул Бетти.
– Он исчез, – прошептал Чарли.
Глава 18
А у этой главы нет названия. Надеюсь, ты это переживешь
– МОЖЕТ, ТЫ МЕНЯ ВЫПУСТИШЬ? – сказал Булле.
Он только что вошел в номер гостиницы, был встречен ликующим доктором Проктором и сразу попал в объятия рыдающей от счастья Лисе.
– Мы так боялись за твою жизнь, – шмыгая носом, сказала Лисе и еще крепче прижала к себе своего маленького друга. – Мы боялись, что ты умер!
– Я умру, если ты меня сейчас же не выпустишь, – просипел полузадушенный Булле.
Лисе вздохнула и неохотно выпустила его.
– Рассказывай! – велел доктор Проктор.
И Булле рассказал обо всем произошедшем. Очень может быть, что он чуточку преувеличивал то в одном, то в другом. Но если бы он этого не делал, он не был бы Булле.
– Выходит, ты обвел их вокруг пальца при игре в покер? – засмеялся доктор Проктор.
– Точно, – сказал Булле. – Но надо поспешить, потому что Рублёв собирается переплавить золотой слиток в кубок для победителя финала!
– Слишком поздно, – сказала Лисе.
Они посмотрели на нее. Она показала на экран телевизора.
Там стоял Рублёв. За ним высокая блондинка в короткой юбке. Ее рука слегка касалась его плеча, на безымянном пальце сверкал бриллиант размером с яйцо средней величины. Дальше за ней стоял Ибранальдовес, зевая и поглядывая на часы. Спортивный журналист держал перед Рублёвым микрофон. А совсем сзади стоял тот самый кубок. На одной из ручек был повязан бант, золото матово поблескивало. Лисе прибавила звук.
– Сколько вы заплатили за это чудо, Рублёв?
– За нее? – спросил Рублёв и показал большим пальцем себе за спину. – Или вон за того сзади? Ха-ха-ха! Во всяком случае, больше, чем мне обошлись Финляндия и Новая Зеландия.
– Вы думаете забивать «Роттен Хэму» в субботу? – крикнул журналист Ибранальдовесу.
– Только если мне удвоят зарплату, – мрачно сказал Ибранальдовес и опять посмотрел на часы.
– Конечно удвоим, мальчик мой, – пообещал Рублёв. – А еще что-нибудь ты хочешь?
– Вон ее, – ответил лучший футболист мира и показал на блондинку.
– Прекрасно, – сказал Рублёв и похлопал по большому кубку. – До тех пор, пока она мне принадлежит…
Блондинка неуверенно перевела взгляд с Рублёва на Ибранальдовеса и решила присоединиться к смеющимся.
Лисе что-то пробормотала, скорчив презрительную гримасу, и убрала звук.
– Да-да, – сказал Булле. – Мы не можем побеждать каждый раз, но мы, во всяком случае, сделали все, что смогли, для короля и отечества. Когда следующий самолет в Осло?
