золотые солнца. На самой высокой точке шатров восседал сверкающий дракон, его крылья были широко раскинуты, а длинный хвост обвивал вершину палатки. Заходящее солнце сверкало на его острых зубах. И весь он был сделан из чистого золота.
Когда Соколы замедлили ход, Корэйн наклонилась и повернулась к Эндри. Несмотря на их ссору, он по-прежнему ехал рядом, что не могло не радовать. Даже если его слова все еще жалили.
«Неужели я тоже чудовище? – продолжала спрашивать она себя, чувствуя меч у своих ног. – Вот кем он считает меня?»
– Кто станет тащить в пустыню золотого дракона? – пробормотала она, желая завести разговор, а затем посмотрела на возвышающееся над палатками создание.
Эндри ухмыльнулся, обнажив белые зубы. При виде его улыбки в груди Корэйн ослабло доселе присутствующее напряжение, и она вздохнула с облегчением.
– Богатство короля Айбала не знает границ, – ответил он.
– Все, к чему он прикоснется, превращается в золото, – Корэйн вспомнила старый детский стишок. – Золото приносят и его флоты, патрулирующие каждый дюйм пролива, – проворчала она, вспомнив о сборах, которые должен платить каждый корабль, желающий пересечь Долгое море.
«Я бы многое отдала за то, чтобы переплыть его сейчас», – подумала она. Приступ грусти застал ее врасплох, вынуждая опустить голову.
– Корэйн? – тихо позвал Эндри.
Но она покачала головой и отвернулась. Обрадовавшись, что ее песчаная лошадь остановилась, девушка соскользнула с седла. Когда ее сапоги коснулись земли, ноги уже не были такими слабыми, как в предыдущие дни.
И Веретенный клинок казался не таким уж тяжелым.
Палаточный городок манил, как открытая пасть, небо над ним окрасилось в розовые и пурпурные тона заката, несколько звезд уже мерцали на нем. В другой жизни Корэйн сочла бы это зрелище прекрасным. Теперь же ужас сменил ставшей привычную усталость, жар солнца уступил место холодящему душу страху.
Как и всегда, Дом и Эндри встали по бокам, а Сигилла и Чарли позади. Сораса шла впереди, никуда не спеша и поворачивая голову туда-сюда, словно высматривающий добычу ястреб. Вальтик плелась позади, такая же бледная, как и тогда, когда они высадились в Алмасаде. Не то что все остальные. Даже кожа Древнего порозовела, а лица Сигиллы и Сорасы потемнели на солнце.
«И мое тоже, – знала Корэйн, хотя она не видела собственное лицо с тех пор… она даже не могла вспомнить, с каких именно. Но кожу наконец перестало покалывать, а значит, солнечный ожог сменился загаром. – Возможно, теперь я больше похожа на свою мать, – подумала она, и ее сердце подпрыгнуло. Благодаря годам плавания кожа Мелизы приобрела оттенок идеального загара. – И меньше похожа на отца. Меньше похожа на Таристана».
Даже его имя напоминало темную тучу. Оно нависло над ней, давя сильнее, чем меч на ее спине.
Но хуже имени было неизменное присутствие за спиной дяди другого. Тот, Кто Ждет всегда выжидал, затаившись в уголках ее сознания, кошмары о Нем готовы были вернуться в любую минуту. Только благодаря изнурительному путешествию по пустыне и ежедневным тренировкам они не приходили. Занятия с Сорасой и Сигиллой были лучше любой колыбельной.
Соколы отвели их к самому большому шатру во временном поселении. Вход в него защищали стражники в бронзовых чешуйчатых доспехах под темно-синими накидками. Каждый из них держал копье со стальным наконечником, вдвое превышающее рост. В отличие от Соколов, охранники носили шлемы, выкованные в виде черепов драконов. Они скрывали их лица, превращая каждого в мрачное чудовище.
Не произнеся ни слова, Соратники вошли в большой шатер, их встретил прохладный воздух и темные тени. Большинство Соколов остались снаружи, кроме командира лин-Лиры, который пристроился рядом с Сорасой.
Сокол и амхара, плечом к плечу.
Когда глаза Корэйн привыкли к тусклому свету, она увидела, что шатер разделен на комнаты, а посередине находился длинный зал. В центре стоял круглый стол, который окружали стулья, но на них никто не сидел. Единственные люди в комнате собрались в дальнем конце, они обступили зеркало из полированной бронзы. Оно освещало комнату лучше любой свечи, улавливая розовый свет заката из щели, прорезанной в шатре высоко вверху.
Кто-то стоял на коленях перед зеркалом, уставившись на его поверхность. «Нет, в него, – поняла Корэйн. – На сам свет».
– Избранный Лашрин, – прошептал Чарли себе под нос, его обычно спокойный голос был странно резким.
Он положил руку на руку Корэйн, притягивая ее к себе, пока они шли.
– Каждый бог из пантеона участвовал в создании этого мира, – прошептал он. Благодаря невысоком росту Чарли им было легко наклонить головы друг к другу. – Тот, кто может видеть их волю и передавать их слова. Дозорный Майры. Собственный меч Сайрека. – Он загибал пальцы на свободной руке. – Наследник – Избранный Лашрин, королевская особа, выбранная богиней.
Мелиза ан-Амарат, никогда не отличавшаяся любовью к религии или молитвам, редко обращалась даже к Майре, богине моря, которую так любила. И Корэйн следовала ее примеру. Торговые пути и налоговое законодательство она знала лучше, чем божественный пантеон и его многочисленные хитросплетения.
Наклонившись к Чарли, она понизила голос.
– Они могут говорить от имени богини? – прошептала Корэйн, снова взглянув на Наследника. Зеркало сверкало. Даже после всего увиденного девушка едва ли верила своим глазам.
– Они могут говорить все, что им нравится, – фыркнув, ответил Чарли. В его голосе прозвучала горечь, а всегда смотревшие с теплотой карие глаза, казалось, излучали холод. Он опустил капюшон, обнажив загорелое лицо и еще сильнее нахмурился. – Боги говорят через всех нас, а не только через так называемых Избранных.
Внезапно стало не так трудно представить, почему Чарли был падшим жрецом и оставил свой орден. Но он поцеловал свои пальцы и коснулся бровей. Падший жрец все равно был большим праведником, чем все они вместе взятые.
И еще большим праведником казался Избранный Лашрин, выбранный богами наследник трона Айбала. Королевский слуга богини жизни и смерти.
Корэйн сглотнула, пытаясь разглядеть отражение Наследника в зеркале, но их лицо искажалось в угасающем свете, испещренном матовой, искривленной поверхностью. Тем не менее, Корэйн смогла разглядеть черные, распущенные по плечам вьющиеся волосы и отсутствие короны, обозначающей положение, а вот одежда была очень красивой, лучшей, что видела Корэйн со времен Аскала. Синяя, длинная шелковая мантия, расшитая серебряной и золотой нитью, поверх еще более длинной туники, оба достаточно легкие для жаркой пустыни.
Драконьи стражи стояли по бокам от зеркала и своего подопечного, выглядя бесстрашными и загадочными в своих шлемах. Они молчали, как и сидящие рядом темноглазые служанки, обе в одинаковых темно-синих платьях. Еще один стражник стоял над стоящей на коленях королевской особой, его чешуйчатые доспехи сверкали, но голова была непокрыта, а под мышкой он сжимал увенчанный клыками шлем.
Он окинул приближающихся Соратников взглядом, подобным живому огню, его глаза ярко горели даже в тускло освещенном зале. Как и у Наследника, его волосы были черными, но заплетены в косу, завязанную на конце кружком из
