гигантский альтернативный мировой транзит, сопоставимый по масштабу с грандиозным китайским Шелковым путем. А космос – это собственные сверхрентабельные навигационные системы и телекоммуникации.
Во всем этом есть доля правды – но именно доля, причем незначительная. Путину нужна мечта! Он понимает, что нет ничего более реально стимулирующего личность, чем эфемерные фантазии. (Кстати говоря, этот путинский дан блестяще использовали его плагиаторы – нынешние грузинские руководители, которые против партии националистов выставили партию мечты.)
То есть Путин вернул мечту России. При нем стало понятно, о чем мечтать и кому мечтать. Поскольку при нем была купирована демографическая катастрофа в стране, и опять стала расти прослойка молодых мечтателей.
И в этом свете он не мог не вспомнить, чем для Советского Союза являлся Крым. Крым был материализованной, опредмеченной мечтой обо всем хорошем: о любви и безответственности, о курортной жизни без бытовых проблем, о лечении без усилий, о вине без похмелья и так далее.
Поэтому Путин присоединял к России не Крым, он к России присоединял мечту. (Этого не могут понять сегодняшние ни российские, ни зарубежные, ни даже сами крымские элитарии. Довольно смешно смотреть, как крымские руководители заискивают перед федералами. Они не понимают, что не Крым умрет сегодня без России, а Россия сегодня умрет без Крыма. Просто надо понимать, что человек без мечты выжить сможет, но если страстная и всеобъемлющая мечта уже появилась и вдруг ее забрать – он зачахнет и умрет от тоски и безысходности.)
Владимир Путин как разведчик любит во всем четкость и завершенность. Крым завершил эсхатологическую целостность России. Раньше в России было чистилище – Москва, был свой ад – Нечерноземье, но не было рая. Крым дал мечту о рае, создав целостную и устойчивую картину сначала для мировоззрения, а потом, может быть, и для жизни.
Важно отметить, что Крым, особенно для Путина, стал не только человечески-бытовой, но и национальной культурологической мечтой. Для Путина Крым – это скорее Крымский меловой круг, где в пределах полуострова собрано все самое истинно русское. От поместий царей до табличек в крымских такси, где написано «в моей машине разговаривают по-русски». Можно ли это представить в московском такси, как правило, с водителем восточной внешности и нерусского акцента?
Развивая эту тему, становится понятным, почему Путин по определению не мог бы иметь «донбасской прописки», «донецкой реинкарнации». Не будем даже говорить о том, что на Донбассе тоже нельзя представить такси с подобными табличками. Не будем говорить и о том, что Донбасс всегда гордился (в отличие от Крыма), что он никогда не впускал в свои недра российский бизнес. И Янукович, которого считали пророссийским президентом, с гордостью подчеркивал, что на Донбассе не работает ни одна российская фирма. На Донбассе напрочь отсутствовала аффилированность с русским миром (как у элиты, так и у контрэлиты). Свидетельством чего является тот факт, что в том же Крыму была партия «Русское единство», а из Донецка русский дух изгонялся как чиновниками, так и оппонентами, за самым редким исключением (царство небесное политику Александру Базилюку[19]).
Даже не будем подробно говорить о том, что в Крыму можно прогуляться по Ялтинскому маршруту: улица Грибоедова – улица Ломоносова – улица Пушкинская. А на Донбассе обязательно вклинится какой-то Артем – скорее советский, чем русский.
Все это есть, но оставим за кадром.
И просто зафиксируем, что Крым идеально подходил на роль и мечты, и рая (русского рая). А Донбасс, при всем уважении, никогда не выдавал на-гора исконно русские смыслы.
Поэтому Путин и стал при освоении этого дана крымским мечтателем и хранителем крымского рая, куда за крымскую меловую черту, по его мнению, не может проникнуть никакая антирусская бесовщина. Поэтому, скорее всего, Крым и будет эволюционировать в сторону опредмечивания этой мечты. Это будет не столько форпост русского мира (как об этом принято говорить), сколько его шоу-рум.
Иначе говоря, для этого дана Крым стал не рутинным N-м субъектом Федерации, а уникальным президентским ресурсом. Ресурсом мечты, русскости, сакральности, мифологичности и своего рода чистопородности. Короче, рай с ангелами, через который он забрал электоральные души большинства россиян.
Говоря об особенностях и потенциале мечты, нельзя сказать, что эти мечты, выражаясь бытовым языком, бывают светлые и как бы темные. Вот есть такой вопрос: «Хотят ли русские войны?» Нет, конечно. Но было бы не совсем честно не признать, что у многих русских людей (в широком смысле) дремлет подспудная мечта о войне. Но войне идеальной. То есть такой войне, которая, по сути, является громадным скоростным социальным лифтом наверх – где карьера делается на порядок стремительнее, чем на гражданке. О войне малой кровью – почти без потерь и лишений. О войне, где уровень комфорта выше, чем был дома: питание отличное, постели свежие, медицина самая современная. О войне, на которой всегда тепло и нет ощущения вечной промозглой сырости и зябкого холода. О войне, где у убитого противника в разгрузке лежат не непонятные и экзотические дензнаки, даже не запароленные кредитки, а почти родной зеленый кэш. Наконец о войне, где ты побеждаешь и возвращаешься домой героем, а не преступником. Такая мечта тоже есть, как бы к ней ни относиться… Мне кажется, она тоже была понята и освоена Путиным, из-за этого выросла возможность перехода к следующему дану мастерства, о чем ниже.
Шестой дан – героически-назидательный
Совсем недавно мы увидели еще одного Путина – сирийского, – которого можно было бы назвать пилотом или спецназовцем. На наш взгляд, сирийского Путина еще меньше поняли (как в России, так и за рубежом), чем Путина крымского (Таврического). Поэтому выделим его в отдельный дан.
Почему-то мало кто пока понимает, за каким ресурсом Путин охотился в Сирии. Если оставить за скобками ненужные и даже мешающие для понимания сюжета подробности, в Сирии Владимир Владимирович фактически провел две спецоперации.
Одну – во взаимоотношениях международных элит на уровне геополитики. Данную процедуру можно было бы назвать «эффектом гризли». Если верить охотоведам, американские гризли как самые большие в мире хищники никогда не дерутся. Даже из-за еды и из-за самок. Медведи слишком сильны, чтобы мериться силой, и они отчетливо понимают, что нанесут друг другу непоправимые увечья, скорее всего несовместимые с жизнью. Поэтому они просто оставляют на дереве зарубку, встав на задние лапы. Тот, чья зарубка ниже по уровню, покидает спорную территорию.
Примерно такая же картина наблюдается полвека в геополитике. Страны, которые находятся на одном военно-технологическом уровне, практически никогда не воюют. Последние пару лет у западной коалиции был высокий соблазн нанести по России военный удар не ядерными, а обычными высокоточными средствами. Подобные сценарии многократно были описаны в аналитической и даже художественной литературе, и базировались они на том, что Россия на поколение-полтора отстает в военных технологиях.
«Коварный Путин» сломал эти планы в зародыше, продемонстрировав аналогичный имеющемуся у Запада пятый военно-технологический уровень (в частности, «Калибры»), и даже уровень «пять плюс» (в частности, «С-400 Триумф» и последующие его модификации, гиперзвуковой противокорабельный комплекс «Циркон-С», комплексы «Сармат» с боеголовками Ю-71 и прочее). После этого ни много ни мало была отменена глобальная война. Глобальная война Запада с Россией (или, по крайней мере, была отложена).
Кроме того, произошло незримое (пока) переформатирование во взаимоотношениях российской и западных элит. Эти отношения были переведены из издевательски-дружелюбного во враждебный, но фактически равный режим.
Но, может быть, еще более важные и значимые изменения Путин незримо произвел в модификации и модернизации собственно российской элиты.
