Пошли, скомандовал Алексей, подвесил её за руку на свое плечо и отправился в долгое путешествие по тёмным коридорам. Шаги были неслышны. Потом он отпер дверь – задержался на пороге, прислушиваясь – и вошёл. Зажёг свет. Номер был двухкомнатный! Быстро мойся, скомандовал Алексей, подталкивая её к двери в ванную комнату, и спать. Я не могу, я уже… Он нагнул её над раковиной, плеснул в лицо холодной водой. Делай как я велю, сказал он тихо. Обязательно вымой волосы – лучше в две воды. Что? – не поняла она. Вымой два раза. Так надо. Хорошо, согласилась она покорно.
Странно: она действительно сумела вымыться. Надевать после мытья старое бельё вдруг показалось противно. Алёша… дай простыню… Алексей просунул ей в приоткрытую дверь розовое хлопчатобумажное покрывало. Она завернулась в него и кое-как выползла. Быстро под одеяло – и спать, приказал Алексей. А ты? Успею…
Саня нырнула под одеяло и будто умерла там.
Алексей постоял над нею. Потом прошёл в ванную, быстро выстирал брошенное бельё и развесил на горячем змеевике. Коротко вымылся сам. Вышел, прислушался. Тишина. Вернулся в ванную, промыл волосы. Опять прислушался. Да, по-прежнему тихо. Голый по пояс, он сел на диван, привалился к стене. Потом – протянул руку, ухватил коробку, приставленную к стене. Открыл её. Осторожно достал Аникит и положил себе на колени. Погладил объятую мягкой кожей рукоять. Теперь можно было расслабиться. Он неподвижно сидел и смотрел в окно – в промежуток между неплотно задёрнутыми шторами. Небо над крышами некоторое время оставалось чёрным, потом стало синеть. Больше ничего не происходило.
Глава пятая
Кузня
– Ты испугалась вчера?
Саня ответила не сразу. Почему-то не хотелось долго расписывать все свои переживания, но – нужно было сказать сейчас одну полную и окончательную правду. Коротко и точно.
– Испугалась. Да я и сейчас боюсь. Только… Вот здесь боюсь, – она поднесла руку к виску, – а здесь – нет, – провела от горла вниз. – Это нормально?
– Думаю, да, – Алексей развернул стул, сел на него боком, опираясь на спинку подмышкой. – Видишь ли… Мне нужно очень многое тебе рассказать, и я не вполне представляю, с чего начать, чтобы ты не подумала, что я свихнулся. Может быть, вчерашнее… Как бы это…
– Вправит мне мозги? – засмеялась Саня.
– Заодно. Нет, я хотел сказать другое: что вчерашнее – только начало. Дальше может начаться такое…
Саня помолчала, глядя куда-то в угол. Потом тихо спросила:
– У тебя бывало: что-то происходит, и ты вдруг понимаешь, что уже видел это во сне… Может быть, не в точности, но – по сути?..
– Ты видишь сны? – спросил Алексей, чуть наклоняясь вперёд. – Расскажи – какие они?
– Мои сны? Они… Иногда мне кажется, что я больше живу во снах, чем наяву. Те люди – они такие… Ну, более… живые, яркие, разные… Но я не очень хорошо понимаю, что происходит между ними. Будто бы мне…
– Шесть лет, – подсказал Алексей.
Она нахмурилась:
– Да, пожалуй… А почему именно шесть?
– Потому что одной девочке было шесть лет, когда она бесследно пропала. Подожди минуту… – он взял блокнот и карандаш, и стал ловко рисовать, пристроив блокнот на колено. – Вот посмотри: узнаёшь?
– Ух ты… – Саня замерла. Странный холодок и трепетание возникли в груди. С листка, созданный несколькими уверенными линиями, на неё смотрел хмурый бородатый человек из снов. – Откуда ты?..
И вдруг она вспомнила, что и Алексей был там, в её снах.
– Ты узнала его? – голос Алексея еле заметно вздрогнул.
– Да. Узнала. Там он… Такой… Главный. На нём красный плащ…
– Кесарь Радимир. Значит, ты его помнишь…
– Что это значит?
Холодок был уже не холодок, а – кубик звенящего льда.
…Когда обрушились невзгоды на Мелиору? Кого ни спросишь из учёных людей, все говорят разное. Кто-то производит счёт по звёздам и полагает, что всё решило появление лишней звезды в Водолее. Недолго просияла на небосклоне звезда, всего сто один день, но бед наделала на тысячу лет вперёд. Кто-то другой возводит начало к правлению безумного Гердана Деметрия, который, испугавшись подступающей тьмы, лишил жизни тысячи чародеев, до того вольно живших в Мелиоре, и вынудил оставшихся в живых искать спасения за морем. С тех пор и возникли на дальнем западе Конкордии, на самой её границе со Степью, тогда ещё дикой, чародейские обители, где искажали Закон и Завет. А кто-то третий уверен был и других уверял, что всему виной любовное пламя, сжигавшее изнутри прекрасную купеческую дочь Еликониду и вдового престарелого кесаря Модеста Геронтия, вынудившего и Патриарха, и Сенат дать разрешение на этот неравный во всех отношениях брак. Прошёл недолгий срок, и кесарь скончался, так и не оставив сына – и золотым венцом, по букве закона, коронована была Еликонида. Одиночество её было кратким: юный красавец Орест Паригорий, побочный сын бесорёберного Модеста, завоевал сердце её и место на троне. У счастливых молодых родился сын Селиний, после чего Орест прожил недолго: Еликонида уступила бурному натиску слава Яромира Вендимиана, и нежным апрельским утром Орест был найден в собственной постели, задушенный во сне подушкой (так писали те, кто поскромнее; грубый же Василен Мудрый описал суть умертвления несчастного Ореста с солдафонской прямотой, вследствие чего книга его так и лежала под многими замками на протяжении двух веков). Спустя положенное время Еликонида вышла замуж в третий раз, и с Яромиром они очень быстро создали трёх дочерей и сына Вельфа, после чего Яромир скончался в страшных судорогах, поскольку некий моряк Есен Парфений, сделавший стремительную карьеру из простых кормщиков в друнгарии флота, решил на этом не останавливаться. Но здесь уж Сенат (изрядно к тому времени поредевший) стал насмерть, поскольку все на свете знали, что Есен и Еликонида суть двоюродные брат и сестра. То, что произошло потом, можно назвать переворотом: сенаторы взбунтовали чернь, два месяца в Филитополе, старой столице, шло буйство, пока наконец Еликонида, обвинённая в тысяче преступлений, не отреклась и не отдала себя на суд Сената. Но было поздно: Сенат хотя и успел провозгласить новым кесарем Юста Триандофила Справедливого, младшего зятя Модеста Геронтия, человека по-настоящему незаурядного, – но загнать вино безумия в бочку закона оказался уже бессилен: чернь увлеклась бунтом и увлекла за собой знать.
Началась первая война Кабана и Медведя. Ибо на гербе Вендимианов красовался чёрный кабан, а на гербе Паригориев – золотой медведь. И те, и другие были равно правы в своих обидах и равно обойдены в претензиях на трон Мелиоры… Война длилась двадцать шесть лет и закончилась подписанием мирного договора. На церемонии подписания сторонники Вендимианов набросились с вертелами на Паригориев и убили двоих детей…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
