- Если ты боишься своих Перепутий, не значит, что и другие струсят! - заявила я, чем заставила Свету тяжко вздохнуть.
- Я не боюсь, Саша, - девочка принялась теребить подол сарафанчика. - Мир Страха помог перестать. Но я не понимаю, что должна сделать. Поэтому, и топчусь на месте.
- Как это? - оказалось, сбить с меня спесь проще простого. Мне вмиг стало ясно, что гораздо полезнее послушать Свету, нежели испытывать на прочность голосовые связки.
Девочка только этого и ждала. Терпеливо снося срывающиеся с языка вопросы, принялась рассказывать свою историю.
Последним, что помнила Света, прежде чем оказаться в Потоке, была ссора из-за туфель, которая в конечном итоге и стала отправной точкой для ее Перепутий.
Впервые памятную обувку (нежно-бежевые остроносые туфельки с двумя тоненькими ремешками, изящные и легкие, как у принцессы) Света увидела на девочке в метро. Обладательница сногсшибательной обуви сидела, закинув ногу на ногу, и деловито покачивала лодыжкой. Света пялилась на туфли всю дорогу, ломая голову, как убедить маму раскошелиться. Две пары обуви, как назло, были куплены неделю назад. Третью родители однозначно сочтут перебором.
Скрепя сердце девочка запретила себе думать о запавших в душу туфельках, пока через пару дней не увидела их в магазине, куда зашла вместе с мамой и 16-летней сестрой.
- Клевые! - одобрила Натка, проследив за восторженным взглядом младшенькой. Сама она теперь носила совсем другую обувь - на высоченном каблуке, но и детскую моду подзабыть не успела.
- Мам, ну мам, - плаксиво затянула Света. В ответ, естественно, услышала напоминание о недавно совершенных покупках и предложение, вести себя как взрослая девочка. Особенно в публичном месте. Пришлось умолкнуть на полуслове.
Однако Света свято верила в поговорку о капле, способной отточить камень, поэтому с завидным постоянством заводила разговор о новой обуви. Неизвестно чем бы кончилось дело (все-таки упрямство и умение стоять на своем дочь унаследовала от матери) если бы папу вдруг не повысили на работе и на радостях он не решил одарить все семейство.
На следующее утро Света, гордо задрав нос, шагала в школу в новых туфлях. Теперь все девчонки лопнут от зависти. Особенно Маринка Глебова и ее свита.
Маринка слыла главной врединой и задавакой в классе, причем за дело. А еще первой модницей, и тоже не без оснований. Родители исполняли любой дочкин каприз, поэтому ее гардероб пополнялся под влиянием каждого писка моды без исключения. Появляясь в очередной обновке, Маринка высокомерно выслушивала комплементы (чаще лживые) от свиты: Кати, Лели и Алины, и старалась не показать, насколько млеет от похвал. А потом весь день только и замечала, будто между делом: "Катьк, тебе не кажется, что этот цвет меня бледнит?" "Алин, посмотри, складочки сзади не помялись?".
Натка только хохотала, когда Света потрясала кулачками и пыхтела от злости, мол, неужели Глебова не видит, что юбка топорщится, а новые брючки еще больше уродуют и без того короткие ноги?! Зато внешний вид остальных одноклассниц Маринка обсуждала не стесняясь. Особенно часто на ее острый язычок попадалась Света.
- Перестань переживать, - махала рукой Натка. - Над вашей Глебовой все старшеклассники потешаются. Пугало неуклюжее!
Но Света все равно расстраивалась. Надоели Маринкины придирки и глупое хихиканье ее подружек за спиной. Поэтому и решила: сегодня непременно все сложится иначе. Пусть на один день, но и Светина обновка станет предметом всеобщего внимания!
Так и случилось. Только совершенно в ином контексте, нежели предполагала девочка. По пресловутому закону подлости, Глебова тоже заявилась в школу в новой обуви. И не просто в новой, а точь-в-точь, как у Светы. Правда, на ней остроносые туфельки принцессы, сидели гораздо хуже, что не преминули отметить все одноклассницы.
Ажиотаж разгорелся нешуточный. В классе не смущаясь, сравнивали Светины и Маринкины лодыжки, отчего Глебова с каждым уроком все больше свирепела, плевалась на свиту и даже поругалась на пустом месте с математичкой, чем заслужила гневный приказ пригласить в школу родителей.
Света сидела тихо, как мышь, дабы не обострять и без того непростую ситуацию. Но не помогло. После уроков Маринка с подружками зажали ее на лестнице.
- Обнаглела, Тимофеева! - гаркнула коротконогая предводительница Свете в лицо. В тот же миг кто-то из свиты больно дернул за косичку и ткнул в бок. - Снимай туфли! Босиком домой пойдешь!
Света яростно замотала головой. Еще чего!
- Снимай, хуже будет, - вторила заводиле писклявым голосом Лелька. Алинка - как самая крупная из подруг, прижала Свету к стене, буквально навалившись всей тушей. Катька помогала ей чем могла. Несмотря на худобу, руки у нее на поверку оказались весьма крепкими и цепкими - не вывернешься.
- Лелька, давай маркер! - скомандовала Глебова.
У Светы дух перехватило. Что задумали, а! Испортить новые туфли! Поди потом ототри! Вон уборщицы стены чем только не отмывали! В итоге заново красить пришлось!
Пока Лелька копошилась в сумке в поисках пакостного орудия, Свету взяло такое зло, что и силы откуда-то появились, и смекалка. Прицелившись почти наугад, девочка хорошенько пнула Катьку в неприкрытую щиколотку острым носком туфли. Та взревела белугой, тут же ослабив хватку. Не теряя ни секунды, пленница выдернула руку и основательно заехала Алине в нос. Тушка моментально отстранилась.
Света кинулась наутек вниз по лестнице.
- Стой! Убью! - крики вслед сопровождались дробным топотом. Света слышала бойкие удары об пол четырех пар ног. Значит, травмированные противницы быстро пришли в себя и присоединились к погоне, еще больше озлобившись.
В панике девочка пропустила нужный пролет и проскочила мимо первого этажа на цокольный. Плохо понимая, что делает, принялась торкаться во все двери подряд, увы, закрытые. Значит, никто не поможет!
Что случилось дальше, Света не поняла. Кто-то схватил ее за шиворот и больно ударил между лопаток. А потом... потом девочка очнулась в Потоке.
- Это и стало моим Перепутьем, - объяснила она мне. - Я слышала звуки погони. Бегала и толкала двери. Но ни одна так и не открылась. До Тени и Страха.
Я вспомнила Светин рассказ, как из-за энергетического сгустка она стала уязвима для миров Страха. Но тогда девочка умолчала о том, что увидела.
- Темноту, - проговорила она дрогнувшим голосом. - Сплошную, непроглядную темноту. Даже ночью, когда глаза привыкают, можно многое разглядеть. А тут ничего! Но я точно знаю, что вокруг находились люди. Я слышала их голоса, натыкалась на разные предметы, но видеть ничего не могла! - Света шмыгнула носом. - Теперь, то же самое происходит в Перепутьях. Двери стали открываться, но за ними всегда мрак. Я много раз в него заходила, но так и не поняла, чего ОНИ от меня хотят! Злата говорит, только я сама могу догадаться или вспомнить то, что прячет подсознание. Но не выходит!
- Что ты пытаешься сказать, Света? - насторожилась я.
- Только то, что всем твердит Злата Васильевна, - девочка скривила губы. - Она считает: чтобы справиться с Перепутьями, надо перестать бояться правды. Какой бы горькой или страшной она не была.
- Что это значит?
- Понятия не имею. Я ведь так и не прошла свои Перепутья. Поэтому решай сама, готова ли ты. У тебя даже убежища нет, чтобы спрятаться, если станет невмоготу.
На очередное проявление заботы, я снова ответила возмущением. Быть может, я и не совсем готова к Перепутьям, но назад точно не вернусь. И подумаешь, убежища нет! Я, по-прежнему, не желала обзаводиться оным клочком Поточной земли. В прошлый раз сбежала же от Дунайского, когда захотела. Ну окунули в фонтан и с Тенью познакомили. Не с Пеленой же!
Света пожала плечами, мол, как знаешь. Пожелала удачи и растворилась в воздухе.
Едва стихли серебряные звуки колокольчиков, парк ожил. Существа даже не почувствовали, что бог весть сколько времени провели без движения. Как ни в чем ни бывало, продолжили заниматься своими делами. Грузный дядька шмякнулся об асфальт, а поднявшись, от всей души пнул самокат, отчего тот с жалобным скрежетом откатился в сторону.
- Явилась? - довольно поинтересовался за спиной клоун.
- Глаза нарисованные протри, прежде чем задавать глупые вопросы, - огрызнулась я. Пусть не ждет, что я буду перед ним расшаркиваться.
- Иди в шатер, коли не передумала, - злорадно усмехнулась кукла. И ручки потерла.
Вот и пойду! Не надейтесь, что перетрушу. Теперь выдержать испытание Дунайского стало делом принципа. Не говоря уже о нежелании умирать. В конце концов, что такого мне могут показать? Я точно знаю, ничего ужасного в моей жизни не случалось!
