Во-вторых, в боевом отношении партизаны были плохо подготовлены. Дело не столько в номенклатуре вооружения (целый ряд формирований помимо минометов имел артиллерию), сколько в неумении правильно его применять, организовать бой, наладить взаимодействие между подразделениями, особенно если дело происходило в темное время суток. Некоторые партизанские командиры полагали, что темнота сама по себе дает им очевидные преимущества и, напротив, лишает таковых врага. Но дело в том, что ночной бой требует предварительной тренировки и хорошо продуманной организации боя, в противном случае темнота больше мешает атакующим, нежели тем, кто сидит в укреплениях и пользуется заранее составленными карточками огня.
Историческая и мемуарная литература пестрит рассказами о якобы имевших место героических столкновениях советских партизан с войсками противника и даже победах над ними (ни дать, ни взять — лесной Сталинград), но в немецких архивах трудно найти сведения о чем-либо подобном: партизаны в принципе не могли противостоять армейским частям.
Разведка или…
Миддельдорф безосновательно превозносит партизанскую разведку. Потенциальные возможности перед ней открывались, несомненно, богатые, только вот как использовались они наделе?
Если брать разведывательные мероприятия, осуществлявшиеся партизанами в собственных интересах, то они, как правило, ограничивались границами того района, где действовал отряд (бригада): о происходящем в районе партизаны знали, если не все, то очень многое, но о ситуации за его пределами — практически ничего.
Этим и объясняется странный, на первый взгляд факт: несмотря на большое количество информаторов, крупные карательные операции немцев в большинстве случаев застигали партизан врасплох. Ведь воинские части для этих операций немцы перебрасывали из других районов, а взаимный обмен информацией о перемещении частей противника между отрядами разных районов отсутствовал; они слали свои донесения в ЦШПД, а уже он потом (с опозданием) пытался предупреждать об опасности те отряды, которых касалось сообщение.
Партизаны в разведке.
Появление немецких карательных групп в местах дислокации партизанских отрядов оказывалось неожиданным, и если каратели с ходу, без проволочек, приступали к блокированию и прочесыванию, «мстителям» приходилось туго.
Что касается разведки в интересах действующей армии, то разведывательные донесения шли в Москву сплошным потоком, но толку от них было мало. Они представляли собой набор хаотических сведений обо всем, содержали массу несущественных деталей и всякого рода неточностей. Выявить в них что-то действительно важное было трудно из-за груды третьестепенных деталей.
Москва (партизанские штабы) неоднократно критиковала партизанские донесения за неточность и…была неправа. Ведь партизаны не являлись профессиональными разведчиками, они не умели систематизировать информацию, отбирать главное. Но первые толковые вопросники (составленные управлением разведки ЦШПД) появились лишь весной 1943 года. С того же времени в партизанские соединения стали направлять офицеров из штабов партизанского движения для организации разведывательной деятельности.
Явно преувеличена Миддельдорфом скрытность партизан и их осторожность. Вовсе не меняли отряды без реальной угрозы места своих стоянок. Напротив, предпочитали постоянные лагеря с хорошо оборудованными землянками, кухнями и прочими бытовыми удобствами. Даже после проведения противником карательных операций партизаны зачастую возвращались на прежние места базирования.
Плохо держали партизаны и язык за зубами — осведомителей у оккупантов было не меньше, чем у партизан. Примерную численность партизан в том или ином регионе немцы знали всегда, а СД обычно работало результативно.
Партизанская выучка
Смешно сравнение Б.В. Соколовым советских партизан с кавалерией мамлюков (мамлюки превосходили европейских кавалеристов индивидуальной выучкой, но уступали им в тактике). Дескать, индивидуально каждый партизан превосходил отдельного солдата противника, а уступали «мстители» только численному превосходству врага, якобы непрерывно «снимавшему с фронта» армейские дивизии для борьбы с партизанами. Подготовка немецкого пехотинца была настолько основательной, что от новобранца на фронте требовалось лишь пройти «крещение боем» — в отличие от красноармейца. Об уровне «подготовки» среднего советского партизана красноречиво говорят факты прямых столкновений с противником.
Например, в ноябре 1943 года, когда бригада Бронислава Каминского перебралась из Брянской области в Витебскую, ее подразделения, а также беженцы с Брянщины (всего до 30 тысяч человек), подверглись атакам партизан Витебщины. И что? А ничего. С хорошо организованной и боеспособной бригадой «мстители» ничего сделать не смогли.
В районе Новогрудка 29 апреля 1944 года произошел еще более интересный случай. Там 150 человек Новогрудского эскадрона Беларуской Краевой Обороны под командованием Бориса Рогули вступили в бой против 1500 партизан, напавших на городские казармы с целью срыва призыва молодежи в БКО. Итогом боя стало поражение…советских партизан: они потеряли 65 человек убитыми и столько же ранеными, против 3 раненых и 4 пропавших без вести у «новогрудцев» (см. Романько О.В., с. 224).
О профессиональных качествах партизанского командования низового уровня можно судить по приказу командира оперативной группы партизанского движения при штабе 4-й ударной армии, старшего батальонного комиссара Соколова от 3 августа 1942 года:
«Согласно указанию Центрального штаба партизанского движения, штабом партизанского движения /4-й ударной армии/ созданы курсы командиров рот для подготовки командиров партизанских подразделений, начальников штабов и командиров диверсионных групп. Для направления на курсы следует отобрать пять человек из числа /рядовых/ бойцов, наиболее надежных, политически грамотных, морально устойчивых и беззаветно преданных социалистической Родине, а также уже отличившихся в бою. Двое должны быть отобраны для должности командиров подразделений, двое для должности начальников штабов и один на должность командира диверсионной группы. Отобранные для подготовки на должность командиров штабов должны иметь семь классов образования (курсив мой — М.П.)».
Не правда ли, хорош начальник штаба соединения с семью классами!
Партизаны идут на задание тесной группой, что указывает на отсутствие тактической подготовки. Одна пулеметная очередь и всем конец…
В итоге не приходится удивляться тому, что во время крупных карательных операций длительное сопротивление со стороны партизан отсутствовало, их спасало либо быстрое отступление в труднодоступную (заболоченную) местность, либо торопливость немецкого командования, не доводившего акции до логического завершения.
А теперь рассмотрим более подробно две крупномасштабные операции советских партизан, получившие в историографии общее название «Рельсовая война».
Глава 6. «Рельсовая война»
Операцию «Рельсовая война» проводили в период с 3 августа по 15 сентября 1943 года по инициативе П.К. Пономаренко партизаны Беларуси, Украины, Ленинградской, Калининской, Смоленской, Орловской областей РСФСР.
Операцию «Концерт» проводили партизаны Беларуси, Карелии, Ленинградской, Калининской областей, а также формирования, числившиеся «прибалтийскими», в период с 19 сентября по 1 ноября 1943 года.
Обе эти операции не дали ожидаемого результата — прервать движение вражеских эшелонов к линии фронта не удалось.
Провал «большого концерта»
Начальник Центрального ШПД П.К. Пономаренко 7 августа 1943 года доложил Сталину, что «план подрыва 213 тысяч рельсов будет выполнен до середины августа». По немецким же данным, партизаны за весь август подорвали 25 тысяч рельсов (в 8,5 раз меньше). Но главное совсем не это.
Цель «рельсовой войны» заключалась в том, чтобы во время сражения на Курской дуге и последующего контрнаступления РККА германские войска на фронте были лишены доставки из тыла подкреплений, боеприпасов, техники, продовольствия. Увы! Бесстрастная статистика свидетельствует: если в июне немецкая группа армий «Центр» получила 1822 эшелона, а в июле 2282, то в августе 2159 — на 337 больше, чем в июне, когда «рельсовой войны» еще не было!
Между тем, согласно донесениям из партизанских подразделений, уже почти не осталось рельсов, по которым могли двигаться немецкие поезда. Вот что такое советская «система отчетности»: ее суть — всеобъемлющее вранье, не знающее границ!
