Слезы снова навернулись ей на глаза.
– Вы не должны быть хорошим, Джереми. Иначе я погублю нас обоих.
Он выпустил ее руку и снова откинулся на спинку сиденья.
– Что же вы будете делать, Дженет? Как вы будете жить?
– Не знаю, – вздохнула Дженет. – У вас нет друзей, которым была бы нужна компаньонка?
– Если вы выйдете за меня, ваше будущее будет устроено. Вы вполне уверены, что не хотите этого?
– Вполне. Но я очень благодарна вам за предложение, Джереми.
– Я делаю предложение в первый раз. Возможно, я привыкну к этому, стану совершенно светским человеком, буду порхать от одной дамы к другой и у каждой буду просить руки.
– И ваше предложение примет какая-нибудь замечательная девушка, – с бледной улыбкой сказала Дженет.
– Замечательная девушка уже есть. – Улыбка его была мягкой и нежной. – Только вот сердце ее, увы, уже занято. Кто он, этот глупец, совершенно не понимающий, какое сокровище упустил?
– Разве это важно?
– Неужели вы думаете, что я вызову его на дуэль?
– Ни в коем случае! – Ее ужас был неподдельным.
– Благодарю вас за это, – с улыбкой сказал Джереми. – Значит, я могу считать себя защитником дамы, если уж не ее мужем.
– Я действительно вам благодарна, Джереми. Это было очень мило.
– Я обнаружил, что дамы не любят милых. Они предпочитают дерзких или волнующих, но уж никак не милых.
В этот момент грянул выстрел. Лошади попятились, карета накренилась, потом лошади ринулись вперед, а затем резко остановились. Дженет бросило вперед, на противоположное сиденье.
Послышались еще выстрелы, а потом дверь кареты распахнулась. Лахлан, усталый, грязный и необыкновенно мрачный, приветствовал Дженет сердитым взглядом.
– Не хочется беспокоить вас, Дженет, но в этой карете есть кое-что принадлежащее мне. – Она никогда не слышала, чтобы он говорил с таким заметным акцентом, и в глубоких раскатах его голоса слышалось не только что-то шотландское, но и что-то опасное.
– Очередная корова, да, Лахлан?
Если бы она не всматривалась в него так внимательно, она не заметила бы, как его губы скривились от удовольствия. Но как бы то ни было, улыбка его мелькнула и тут же исчезла.
– Нет, Дженет, – сказал он, и на этот раз голос его прозвучал мягче, в нем слышалось нечто такое, чего она никогда не слышала раньше. Неужели нежность?
Лахлан изучающим взглядом посмотрел на Джереми.
– Это моя жена, парень. Прошу прощения, но она уже занята.
– Ты же сказал, Лахлан, что не просил меня выйти за тебя замуж.
– Глупая женщина, конечно, не просил. К тому времени я уже обвенчался с тобой. – Он протянул руку и помог Дженет выйти из кареты. Она бросила последний взгляд на Джереми. Тот выглянул наружу:
– Это он, Дженет?
Она кивнула.
– Да уж, он вовсе не кажется милым, – сказал Джереми, а потом захлопнул дверцу.
– Кажется, этот парень оскорбил меня? – сердито спросил Лахлан.
Дженет не обратила внимания на его вопрос.
– Что ты хотел сказать, говоря, что уже обвенчался со мной?
С самого утра она горевала по Лахлану. Ее удивило, что всего лишь несколько его слов могут избавить от страданий, и теперь она не знала, с чего начать – ударить его или поцеловать. Когда он взлетел в седло и усадил ее перед собой, она пришла к выводу, что глупо спорить с человеком, который настроен так решительно. Поэтому решила поцеловать его. Прошло довольно много времени, а когда она очнулась, то увидела, что он улыбается.
– Тебе придется побольше узнать о моей стране, девочка. Там есть множество способов заключить брак. Я обещал, а потом ты легла со мной. Такова освященная временем традиция. Но со временем ты научишься быть шотландкой.
– А я и есть шотландка, Лахлан, хотя давно уже не живу в Шотландии. Моя фамилия, узнать которую ты так и не озаботился, Макферсон.
Он остановил лошадь и заглянул Дженет в лицо:
– Это правда, Дженет? Как я рад. Почти так же, как и тому, что мне не нужно просить у тебя прощения. Я не буду этого делать после того, как ты убежала с другим.
Он наклонился и опять поцеловал ее.
Спустя некоторое время она снова заговорила:
– Ты шутишь.
– То есть как?
– Ты шутишь. Ты никогда не женился бы на мне, если бы не думал, что я Харриет.
Он повернул лошадь по направлению к карете. Ему не нужно было снова стрелять, чтобы кучер остановился; этот испуганный человек обернулся, а потом поднял обе руки в знак того, что сдается.
Лахлан спешился и постучал в дверцу кареты.
Джереми открыл дверцу и увидел Дженет, сидящую на лошади и стоящего перед ним раздраженного шотландца.
– Я хочу просить вас об одном одолжении.
Брови у Джереми полезли на лоб.
– Вам нужно только засвидетельствовать вот это. – И Лахлан крепко взял Дженет за руку. – Я беру тебя в жены, Дженет. Хочешь ли ты взять меня в мужья?
Она ошеломленно моргала, глядя на него. На подбородке у него проступала щетина, вид был раздраженный и усталый. На штанах и рубашке виднелись какие-то странные пятна, и пахло от него перебродившим ячменным суслом. Но глаза его сверкали, он дерзко усмехался.
– Ты уверен, Лахлан?
– Всем сердцем, Дженет. Я рад твоему приходу в мое сердце и в мой дом, как если бы ты была невестой из легенды.
– Какой легенды?
Он нахмурился.
– Чепуха, говорить о которой сейчас не время и не место. Так что же, ты не хочешь мне ответить?
– Да, Лахлан. Я беру тебя в мужья.
– Вы слышали все это? – спросил он у Джереми.
– Конечно.
– Тогда, Дженет, мы обвенчались еще раз. Этого тебе достаточно?
Дженет ущипнула его за руку, а он рассмеялся.
Глава 14
У него были планы, чудесные планы, которые как-то должны были осуществиться. Он не мог не думать, что все имеет обыкновение осуществляться, если приложить нос к земле и не переставать верить в это.
Его клану не нужно знать, что Дженет не совсем Гленлионская невеста. То, что он избавился от появления в его жизни Харриет, можно было истолковать как истинную милость Божию. Интересно, хрома ли она; этот вопрос он добавил к списку вопросов, которые собирался задать Дженет, когда та проснется.
Она снова уснула рядом с ним, положив щеку ему на плечо. Впервые он видел ее при солнечном свете. Волосы у нее были, как и полагается славной шотландской девушке, золотисто-рыжие. Когда она проснется, он посмотрит ей в глаза, но сейчас ему не хотелось ее будить. Может быть, теперь они смогут время от времени крепко спать, потому что не будет надобности бодрствовать всю ночь. Но все-таки он обладал теперь тем преимуществом, что знал – он в состоянии обойтись две-три ночи вообще без сна. И Лахлан усмехнулся.
