Через несколько минут погремушники, как будто повинуясь чьему-то неведомому повелению, отступили. Погасли глаза в темноте, затихла барабанная дробь. Я взял факел, прошёл вперёд, проверяя, действительно ли они ушли, или просто притаились, ожидая новой возможности напасть. Пусто. Ни одной твари. Исчезли так же внезапно, как и возникли. Я постоял, прислушиваясь к звукам, и вернулся на место боя. Курт сидел возле россыпи камней, осматривал щит. Досталось ему порядком. Кожа в некоторых местах была разодрана когтями, и сквозь прорехи выглядывали ивовые прутья. Недолговечным оказался щит, надо будет предъявить лавочнику за него.
Дизель стоял посреди поверженных погремушников и водил руками вокруг себя.
— Ты видишь сколько? Видишь?
Не так уж и много на мой взгляд: три взрослых особи и десяток щенков. С щенков брать нечего, а вот боровов я осмотрел внимательно. С каждого выпало по семьдесят опыта — я даже почувствовал, как он вливается в меня и как где-то на грани самосознания завис новый уровень. Что-то он мне принесёт, ну а пока мы получили пару крепких кожаных штанов, топор дровосека и огниво.
Из последнего я достал нож. Сантиметров пятнадцать в длину, без гарды, лезвие шириной в три пальца с загибающимся концом. Таким одинаково можно рубить плоть и отбивать удары. Я положил его в слот для левой руки, и на поясе под пряжкой появились ножны из толстой чернёной кожи.
Вы получили «Зуб Пещерного погремушника»
Если вы владеете навыком ведения боя с двух рук, то можете использовать этот зуб в качестве вспомогательного оружия. Некогда Говорливый орк вырвал его из пасти погремушника и переделал в нож. Его тонкое жало до сих пор источает яд и наносит противнику дополнительный урон. Будьте осторожны, не пораньте себя.
Я взял нож за рукоять, и перед глазами поплыла бегущая строка: ловкость +3, сила +1, выносливость +3, урон 10–12, дополнительный урон от яда +2. И только сейчас вспомнил, что одна мелкая тварь успела тяпнуть меня за локоть. Я быстро закатал рукав, осмотрел рану. Синяк.
— Осмотрите себя, — велел я танкам.
— З-зачем? — не сразу сообразил Курт.
— На случай не замеченных укусов.
— Я н-нормально.
Дизель отмахнулся.
— Лучше скажи, что нам досталось.
Я пересказал.
— Нож покажи.
Я вынул Зуб и протянул ему.
— Хороший так-то, — оценил Дизель, подкидывая его на ладони. — Жаль, мне не подходит. А бубен?
А вот про бубен я забыл. Вылетел из головы. Задание от Старого Рыночника занимало меня больше.
— Бубна пока нет, — поспешно сказал я. — Не надейся, что он выпадет так скоро.
— Я и не надеялся, — пожал плечами Дизель. — На что там надеяться, мы ещё и двадцатку не набили. Мне вообще здесь нравится. Я не устал.
А вот Курт устал. Он поднялся с камней, опираясь на копьё, и хоть дышал не тяжело, но готовность идти дальше в его позе отсутствовала. Я перевёл обоим полученные с боровов штаны. По цвету и крою они вполне подходили к жабьим курткам. Дизель крякнул от удовольствия: сет. Но даже для малого сета нужны были дополнительно рукавицы, сапоги и шлем, так что с выводом он поспешил.
Мы двинулись дальше. Впереди снова шёл Курт, за ним я и замыкающим Дизель. Пещера петляла. Всё чаще появлялись сталагмиты, по стенам, там, где было особенно влажно, расползался густой паутиной сизый мягкий мох, а где-то под сводом моргали голубым свечением крапинки горного хрусталя и, возможно, золота. Курт поначалу принял их за глаза погремушников. Я объяснил ему, что это есть на самом деле. Дизель засмеялся, и его смех разлетелся по переходам пещеры гулким эхом.
Пещера продолжала петлять. Мы переходили из одной подземной залы в другую, и я уже потерял им счёт. Погремушников не было. По моим предположениям, мы давно обогнули город и теперь делали зигзаги под болотами. Устали все. Усталость выпирала из нас столь явно, что даже не хотелось разговаривать. Курт споткнулся, замедлил шаг. Я не стал его поторапливать. Давно уже следовало объявить привал и отдохнуть, может быть, поспать немного. А ещё я бы поел. Краснота перед глазами пока не мельтешила, но урчание в животе напоминало, что ждать не долго.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Соло, давай передохнём малость?
Первым, как ни странно, об отдыхе заговорил Дизель. Мне кажется, причиной тому послужила не усталость, ему просто надоело ходить — камни под ногами, бесконечные повороты — лицо громилы выражало скуку.
— Давай передохнём, — поддержал я его предложение. Мне хотелось добавить: «Если ты устал…». Но я побоялся. Побоялся, что Дизель полезет в бутылку, начнёт утверждать, что на самом деле он ничуточки не устал, а сказал это просто так, и нам придётся идти дальше.
— С-столько п-прошли, — выдохнул Курт, усаживаясь прямо на пол. Он прислонился спиной к стене и с громким протяжным выдохом вытянул ноги.
— А ещё назад столько же топать, — ухмыльнулся Дизель.
Я садиться не торопился. Прошёл немного вперёд, вставил в расщелину факел. Потом забрал у Курта второй и установил его точно так же, но за нашей стоянкой. Свет теперь горел спереди и сзади, а мы как бы оказались между. В сумраке. От погремушников это не спасёт, темнота им не помеха, но нам поможет заметить их раньше.
Дизель достал из мешка хлеб.
— Перекусим?
Он разломил буханку на три части, протянул мне горбушку. Я взял её, поднёс к лицу. Ах, запах! Хлеб уже успел подсохнуть, но по-прежнему пах горячей печкой, а на вкус оставался сытным. К нему бы тех сарделек, что подавали вчера в «Рыжей Мадам», и того игристого, которое так обожает Дизель. Но мы не запаслись даже сухой рыбой, потому что не рассчитывали задерживаться в катакомбах долго.
Чувство сытости вкупе с усталостью принесли сонливость. Курт пытался бороться со сном, пощипывая себя за щеку, а Дизель, не испытывая никаких моральных затруднений, лёг на бок, сунул под голову кулак и уже начинал посапывать. Я толкнул его.
— Чё ещё? — возмутился он.
— Ни чё! — в тон ему ответил я. — Ты сюда спать пришёл или погремушников бить?
— Поспим немного и дальше пойдём. Чё ты ссышь?
— Ссут за углом, а мы на войне! Поэтому спать будем по очереди. Двое отдыхают, один караулит.
— Вот ты командир, ты и карауль первым, — переворачиваясь на другой бок, заявил Дизель.
Курт, похоже, согласился с ним полностью. Пробурчав что-то вроде «спокойной ночи», он сложил руки на животе и закрыл глаза.
Что ж, пусть будет так. На правах старшего я определил, что четырёх часов для отдыха будет достаточно. Но четыре на три делилось плохо, поэтому я набавил ещё два часа, получилось, что каждый будет спать четыре часа, а два стоять на карауле. Я попробовал вычленить свои два из общих шести, но без часов сделать это было невозможно: ни солнца над головой, ни луны, ни колокола с вечевой башни не слышно. Я попробовал считать секунды, соразмеряясь с ударами сердца, но на десятой минуте сбился со счёта. Начал снова, и снова сбился.
Глаза слипались. Я встал, начал ходить от одного факела к другому. Между ними было шагов тридцать. Туда тридцать, обратно тридцать, это две минуты. Я начал считать круги. На погремушников мне было наплевать, я думал только о том, сколько кругов сделал, сколько времени прошло и не пора ли будить…
Кого?
Я посмотрел на Курта. Он спал, обхватив руками копьё, и во сне двигал бровьми. Один раз он всхрапнул и принялся яростно чесать нос. Мне стало жаль его трогать, и я толкнул Дизеля.
— Вставай.
— Чего?
— Вставай, твоя очередь на пост.
— Какой пост? Ты перепил, Соло?
Он закрыл глаза, но я безжалостно пихнул его ногой по заду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Вставай! — пришлось чуть-чуть напрячь голос. — Если ты забыл, так я напомню: алё, Диз, мы в катакомбах! Твоя очередь охранять нас от погремушников.
До него стало что-то доходить. Он повертел головой, всмотрелся в меня, в спавшего рядом Курта и, наконец, встал.
— Ага… В катакомбах? Ладно. А сколько мне охранять вас?
