Не произнеся ни слова, Хэм встал и побрел через проход в переборке в среднюю секцию корабля, к арбайтам.
— И вы, все прочие, тоже отправляйтесь туда! — прибавил Джайлс, повышая голос. — Хэм один из вас, и я хочу, чтобы вы относились к нему так же, как к остальным. Запомните это!
Он почувствовал слабый, но болезненный укол в душе, — он сознавал, что переносит на арбайтов свое раздражение, но заставил себя отбросить эту мысль. Вытянувшись на койке, он прикрыл глаза рукой, чтобы защитить их от непрерывных потоков света, льющихся с потолка. Может быть, если он поспит, он придумает, как переубедить Капитана.
Когда он проснулся, арбайтов за переборкой не было слышно, и все же ему показалось, что его разбудил какой-то шум. Он прислушался. За переборкой словно кто-то пытался вздохнуть и не мог.
Он молча сел, подобрав ноги. Отсюда ему были видны койки в среднем отсеке корабля, но звук шел не оттуда и не из-за дальней переборки, где спали Фрэнко и Ди.
Не понимая, в чем дело, Джайлс продолжал прислушиваться. Звук доносился с койки, которая, как и его собственная, была разложена в носовой части корабля.
На ней лежал Хэм, прижав к лицу кулаки; его большое тело скрючилось на длинной, узковатой для него постели. Джайлс молча встал и подошел к изголовью.
Большой арбайт рыдал. Лицо он прикрыл громадными ручищами, а часть покрывала, застилавшего койку, засунул в рот, чтобы заглушить плач. Из его сомкнутых глаз струились слезы.
Джайлс нахмурился.
— Хэм, — сказал он тихо. Великан не отвечал.
— Хэм! — повторил Джайлс так же тихо, но настойчиво.
Глаза Хэма открылись и уставились на Джайлса не то с удивлением, не то с испугом.
— В чем дело, Хэм? — спросил Джайлс.
Хэм мотнул головой, по щекам его катились слезы.
Какое-то время Джайлс смотрел на него в полном замешательстве. Потом сел на пол рядом с его койкой, чтобы приблизить губы к уху арбайта и говорить совсем тихо.
— Ну вот, Хэм, — сказал он мягко. — Теперь можешь рассказать мне, в чем дело.
Хэм снова замотал головой.
— Нет, можешь, — проговорил Джайлс, и в его ласковом голосе послышалось напряжение. — Что-то тревожит тебя. Что именно?
Хэм постарался подавить рыдания и наконец, вытащив изо рта тряпку, пробормотал одно едва слышное слово.
— Ничего…
— Не может быть, — сказал ему Джайлс. — Взгляни на себя. Ну-ка, говори, что тебя тревожит? Или кто? Отвечай.
— Я болен, — шепнул Хэм.
— Болен? Чем? Какая у тебя болезнь?
Но Хэм снова засунул в рот тряпку и молчал.
— Хэм, — все еще мягко сказал Джайлс, — когда я задаю тебе вопрос, я хочу, чтобы ты мне ответил. Что у тебя болит — живот?
Хэм отрицательно покачал головой.
— Тогда что же? Рука? Нога? Голова?
На все предположения Хэм отвечал тем же покачиванием головы.
— Что это за болезнь? — требовательно спросил Джайлс. — Ты ощущаешь боль в каком-то определенном месте?
Хэм снова потряс головой. Потом закрыл глаза и кивнул. Слезы полились с новой силой.
— Ну так где же? — настаивал Джайлс.
Хэм вздрогнул. Не открывая глаз, он вытащил ткань изо рта.
— Да, — прошептал он.
— Что да? Что болит? Голова? Руки? Ноги? Что? Хэм молча, как прежде, качал головой. Джайлс с трудом подавил нарастающее раздражение. Хэм не виноват, что не способен ничего объяснить. Искать слова должен не этот великан-арбайт с его ограниченным запасом слов, а он, человек из рода Эделей, наделенный возможностью объяснять.
— Скажи мне, если можешь, Хэм, — сказал Джайлс. — Когда это началось? Сразу после того, как мы перебрались в спасательный корабль? Или несколько часов назад? Или ты плохо себя чувствовал на большом космическом лайнере?
И наконец из обрывков разорванных фраз начала складываться картина. Хэм не хотел вербоваться для работы во внешних мирах. Как понял Джайлс, причиной тому были его статус и цель жизни Хэма на Земле. Джайлс только теперь задумался о них по-настоящему.
Арбайтов вроде Хэма взращивали, специально предназначая для тяжелой физической работы. Они были, по сути, особым видом, существующим отдельно от прочих групп рабочего класса. Чтобы они не разочаровались в своей работе, относительно простой и монотонной, на них распространялся генный контроль. С его помощью формировался низкий уровень интеллекта и склонность к покорности. Формально они были, разумеется, свободны, как и другие арбайты. Иногда кому-нибудь из них удавалось даже вырваться из рабочих казарм и завязать постоянные семейные отношения с нормальной женщиной из числа арбайтов, но такие случаи были редки.
В социальном отношении они были беспомощны. Большинство из них проживали свою сравнительно короткую жизнь в обществе сотоварищей, они были более других подвержены болезням, особенно пневмонии, и редко кто из обитателей казарм доживал до тридцати пяти лет.
И Хэму казармы заменяли весь мир, а Джейз, друг, с которым они пили пиво, был для него чем-то вроде семьи. Зачатый в пробирке, выращенный в среде таких же, как он, мальчиков с низким уровнем интеллекта, отправленный в казармы в возрасте тринадцати лет, сразу после достижения зрелости, Хэм был психологически совершенно не готов к тому, чтобы отправиться за много световых лет от дома в компании превосходящих его арбайтов. У Хэма было отнято все, что было для него привычным. Никогда ему уже не вернуться в казарму, где живут его старые друзья. Не доведется ему больше участвовать в дружеских пирушках и столь же дружеских потасовках, в шутках и розыгрышах, не удастся радоваться работе вместе с товарищами. И самое главное, он больше никогда не увидит Джейза.
Потребовалось какое-то время, прежде чем Джайлсу удалось связать воедино бессвязный, прерывистый шепот великана. И тогда ему открылись изъяны в тех сведениях о низшем классе арбайтов, которые он, как и все прочие, принимал на веру, не задумываясь. Предполагалось, что люди типа Хэма в силу своего невежества всегда неизменно жизнерадостны, неизменно храбры, поскольку им не хватает ума, и они никогда не сомневаются в себе. Их размеры и сила внушают им равнодушие к мнению других, более слабых и более умных представителей рода человеческого.
Теперь он понял, что все это неправда. Однако и новое понимание, чувствовал он, еще не раскрывает всей проблемы. Хэма мучило нечто большее, чем несоответствие его натуры тому, что думают о нем другие.
Джайлс продолжал задавать арбайту ласковые, но настойчивые вопросы и в конце концов доискался до более глубоких вещей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
