используется большой круглый надувной предмет, похожий на белый пляжный мяч. «Личное спасательное средство» PRE[96] было якобы изобретено, чтобы транспортировать астронавта без скафандра из одного челнока в другой в случае чрезвычайной ситуации. Шарик диаметром всего 34 дюйма (86 см) позволял одному из членов экипажа свернуться калачиком в темноте и продуманным способом обеспечивал подачу воздуха для дыхания. Меня подключили к ЭКГ и велели залезть внутрь, чтобы можно было проконтролировать мою способность справляться с клаустрофобией.
«Ныряй внутрь и дай нам знать, о чем думаешь», говорит техник.
Скрючиваю свое длинное тело в позу эмбриона и спрашиваю: «Нельзя ли включить мне MTV?».
Обычно сложно понять реакцию на новые, экстремальные ситуации, но для меня это не составляет большого труда: ощущая комфорт и уют (и это при том, что застрял на неопределенное время внутри чего-то размером с мяч для гимнастических упражнений), я быстро расслабляюсь и засыпаю. Вместо того чтобы колотиться изо всех сил от стресса, сердце замедляет биение до 40 ударов в минуту. Поскольку я заснул, понятия не имею, сколько времени провел внутри. Наконец, молния расстегивается, мне протягивают руку и трясут меня за плечо. Улыбки лучше слов говорят мне, что я прошел испытание. Ни малейших признаков клаустрофобии.
Тем не менее, собеседования – это самое главное. Хорошо, что можно расслабиться в PRE, а также «кристально чистым» предстать перед врачами и психологами, но отборочная комиссия желает оценить нас лично. Чтобы сохранять спокойствие и непринужденность, продолжаю говорить себе, что это всего лишь «тестовый прогон». Собеседования проводятся в непримечательном одноэтажном стандартном блоке, пристроенном к спортзалу и жилым помещениям в задней части космического центра. Проходя через двойные стеклянные двери, я с радостью вижу улыбающееся лицо Терезы, которая царствует в маленькой приемной с серым казенным ковром и парой диванов. Окон нет. Брошюры с описанием космического центра и процесса отбора астронавтов на кофейном столике в зоне ожидания помогают скоротать время.
Нас вызывают по одному в крошечный конференц-зал без окон, обитый сине-серой тканью, с несколькими маленькими фото стартующих шаттлов на стенах. Два длинных стола расположены в форме буквы «Т», вокруг столов сидят мужчины и женщины, которых я немедленно узнаю, поскольку очень их уважаю.
Среди них Кэролин Хантун (директор по астробиологии и космической медицине Космического центра имени Джонсона), Дуэйн Росс (управляющая службой отбора астронавтов), а также астронавты Джон Янг, Ри Седдон[97], Хут Гибсон[98], Джефф Хоффман[99] и Дик Кови[100]. Мне указывают на пустое кресло в окружении интервьюеров.
Хут просит рассказать о моем летном опыте. Я с детства мечтал управлять летательными аппаратами, и научился летать на самолете в мединституте, поэтому с большим волнением рассказываю о фантастическом путешествии через всю страну, которое только что совершил с приятелями, вылетев из Денвера в Теллерайд, штат Колорадо, затем в Гранд-Каньон, в Долину Смерти и обратно. Когда меня спрашивают, как, по моему мнению, можно достичь успеха, я подчеркиваю свою веру в важность самоотверженного труда, настойчивости, командной работы и везения. Дик спрашивает, что было бы, если бы я получил стипендию Родса[101]?
«В таком случае я был бы очень горд, – отвечаю я. – Но я и сейчас очень горд. Судя по невероятному стечению людей, с которыми пришлось общаться на этой неделе, большинство из них, вероятно, кандидаты в выдающиеся астронавты».
На пути к этому моменту мне очень помогли невероятно щедрые люди, и я благодарен за возможность 90 минут провести в этом крошечном темном конференц-зале, чтобы попытаться достичь главной цели моей жизни. Я ждал этого момента с самого детства, и покидаю Хьюстон, чувствуя себя так, словно сделал все возможное. Понятия не имею, вошел ли я в число претендентов, но рад, что был частью группы действительно потрясающих людей. И каждый из них хочет иметь свой скафандр[102]. Теперь пришло время ждать. И мечтать.
Глава 8
Кабаны в Хьюстоне
«Существует единственный способ проделать большую работу – полюбить ее. Если вы к этому пока не пришли, подождите. Не суетитесь. Сердце поможет вам узнать интересное дело, когда вы с ним встретитесь»
– Стив Джобс из речи перед выпускниками Стэнфордского университета, 12 июня 2005 года.
Денвер, штат Колорадо, 1992 год
Каждый раз, когда звонит телефон, думаю, что это должен быть тот самый звонок.
Из-за тяжелой нагрузки (наплыв пациентов) некоторые дежурства в отделении скорой помощи длятся по 36, а то и по 48 часов. Невозможно выйти, запрыгнуть в джип, и долго-долго ехать домой. Волнуюсь во время очень длинных смен: может быть, ОНИ пытаются дозвониться до меня прямо сейчас? Каждый раз, возвращаясь с работы, испытываю беспокойство, сворачивая на крутую узкую грунтовку. «Успокойся, не торопись…» – говорю я себе, влетая в дом, чтобы проверить автоответчик.
Я по-прежнему занят работой, скалолазанием, катанием на лыжах; кроме того, провожу время со своей новой девушкой, Гейл, медсестрой педиатрического отделения. Мы знакомимся на свидании вслепую, и я узнаю, что она переехала из Бостона в Колорадо, чтобы научиться кататься на лыжах. Мне нравится ее спокойствие и сдержанность, а также едкое чувство юмора. Познакомившись, выходим поесть суши и застреваем за разговором на несколько часов. «Как собираешься жить дальше?» – спрашивает она.
Делаю паузу.
Надо ли ей говорить? Я до сих пор не привык рассказывать о мечте всей своей жизни. Может быть, пиво действует, но таки решаюсь выплеснуть то, что накопилось: «Я хочу пройти программу неотложной медицинской помощи, но больше всего на свете я хочу летать в космос».
Гейл молча смотрит на меня. Позже я узнаю, что дома она позвонила маме по поводу нашего первого свидания.
«Никогда не поверишь, чем этот парень хочет заниматься».
«Хм?»
«Он хочет быть астронавтом!»
«Встречаются же чудики…» – говорит ее мама.
Но хотя отношения с Гейл помогают отвлечься, я все еще жду. И жду. И снова жду. Никогда не умел так упорно ждать. Январь. Февраль. Март проходит, а я до сих пор не знаю вердикта: «Так быть или не быть астронавтом?»[103]
Немного обнадеживают сообщения от друзей и членов семьи: по их словам агенты правительственного Управления кадровой службы (УКС)[104] наводили обо мне справки, пытаясь определить, все ли написанное в моем заявлении – правда, и можно ли мне выдавать допуск к секретной информации и «ключи от шаттла»? Агенты безупречны в своих поисках, они даже разговаривают с давними бывшими
