И Этта не поверила.
— У тебя слишком пылкое воображение, Берни. Где ты нашёл следы жизни?
— Я искал не следы жизни, а следы разума. И я их нашёл.
— В цветных волнах, пятнах, искрах и брызгах? Бред!
— Может быть, — уступил я. — Мне так показалось.
Она вынула из кармана несколько камешков и бросила их на деревянный стол. Они звякнули, как любые камни, только обычно тусклая алмазная поверхность их в свете настольной лампы засверкала бриллиантовой огранённостью. А что, если их огранить специально?
Но Этта не заинтересовалась проблемой огранки.
— И это, по-твоему, живые существа?
— Не знаю, — вздохнул я. — Посмотрим, что дадут специальные исследования.
— Какие?
— Может быть, структурный анализ с помощью жёсткого рентгено-излучения. Может быть, микроисследования срезов или какие-то особые реакции. Спроси у химиков.
— Бред, — повторила она, подбросив поблёскивающие камешки на ладони. — Камни и камни. Пусть драгоценные, но мёртвые, как любой камень вульгарис. Не двигаются и не размножаются, ничего не поглощают и не выделяют.
— А ты уверена? Ведь это только осколки более массивных образований. Гигантских при этом. Может быть, это уже кристаллоорганика.
— Да тут нет ничего похожего на живую клетку. Откуда же разум?
Трудно спорить с человеком, лишённым воображения. Этта не могла перешагнуть за пределы общепринятого здравого смысла. Ну как ей объяснишь, что мышление, память, творчество отнюдь не прерогатива только человеческого мозга и что можно допустить существование мыслящей материи и в других формах? Я попытался сделать это, но увы — бесполезно.
— Фантастика, — проговорила она с возрастающим раздражением. — Почему ты не пишешь романов?
— Я не художник.
— Ты сумасшедший. Ведь разум — основа любой цивилизации. А цивилизация — это комплекс. Наука, искусство, техника, социология — мало ли ещё что.
— Мало. Всё это только искусственная среда жизнедеятельности, созданная человеком. А если среда замкнута на себя и не нуждается в искусственных надстройках?
— Я не могу с тобой спорить, Берни. Не подготовлена, не хочу.
— Просто у тебя нет воображения, девочка. Отдадим камешки Вернеру, а там посмотрим.
— Интересно, когда это будет? — съязвила она.
И тут нам обоим стало ясно, что мы забыли о главном, о чём забывать было нельзя. Несколько часов прошло со времени нашего бегства. Вероятно, трупы уже давно обнаружены, Спинелли и Стон предупреждены, и нас ищут по всей трассе от Леймонта до Пембертона — городишки в семидесяти километрах южнее. Прочёсывают мотели, бары, кафе, гостиницы и вокзалы. На квартире у нас — засада, в моём институте и в школе Этты — дежурный пост. У касс аэропорта шныряют сыщики. В эфире и по телефонным проводам гудят приказы, расспросы, рапорты, донесения. Выходить из «бунгало» Чосича преждевременно и опасно — все дороги кругом блокированы.
— Не все, — предполагает Этта, — едва ли они подумали о просёлке.
— Просёлком воспользуемся завтра, — решаю я. — Ажиотаж поисков к утру выдохнется. Будет легче проскользнуть в институт — постового утром, должно быть, сменят, а может, и совсем снимут пост: глупо предположить, что мы с тобой сунемся туда, где найти нас легче лёгкого. А мы именно так и сделаем. Только пешком будет далековато.
— У Чосича есть велосипеды, — вспоминает Этта.
— Тогда рискнём.
Разогретый на спиртовке консервный гуляш стынет. Сказать просто: доедем на велосипедах. Сначала по просёлку через хуторок Кесслера, а затем по северо-восточной фермерской дороге в Леймонт. Велосипедистов там много. Возможно, и не обратят внимания на двух туристов с рюкзаками, в стареньких ковбойках и джинсах — этого добра, ещё раз вспоминает Этта, на чердаке у Чосича навалом. Преступники, преследуемые полицией, используют автомашины, а не «велики». Но ведь любой полицейский может приметить и остановить. А дальше?
Старинные часы с боем, заведённые и поставленные по моим ручным, бьют одиннадцать. Даже коньяк не рассеивает тревоги.
«Мы просчитались, Джакомо»
Яков Стон
Проводив путешественников в Неведомое, Стон вернулся к себе очень довольный. Он взвесил и подсчитал всё без ошибки, как электронно-вычислительная машина. Четыре чемодана бриллиантов — это уже фантастическое богатство. Владеть им полностью невозможно — не дадут. Но Джакомо Спинелли не опора в борьбе за мировой рынок. Требовался компаньон другого делового калибра: с крупным капиталом и международными связями. Такого компаньона он уже нашёл и только ждал ответа на своё предложение.
Плучек позвонил ровно в полдень.
— Я согласен, господин Стон.
— Отставим «господина». Условия?
— Акционерное общество со смешанным капиталом.
— Отлично.
— Погодите. Не только.
— Что ещё?
— Контрольный пакет акций…
— Но…
— Я ещё не кончил. Контрольный пакет мы разделим между нами двумя.
— А Спинелли?
— С него достаточно четверти. Больше не стоит. Подсобное хозяйство.
— Он не так плохо обеспечивает сбыт.
— Для города, но не для мира. В машине он вполне заменимая деталь. Учтите это на будущее.
— Пока не обеспечены рынки, его можно попридержать.
— Подумаем. Кстати, о сбыте. Если мы выпустим в продажу только треть товара, цены упадут впятеро. И не только на камни. Полетят акции всех алмазных россыпей на планете.
— Даже в этом случае мы останемся в выигрыше. Важны рынки.
— Я обеспечу вам крупнейшие — амстердамский и лондонский.
— А заокеанские?
В трубке смешок.
— Не спешите. Доберёмся и за океан. Подготовку вам одному не поднять. Я обеспечу финансирование без ограничения кредитов. Устраивает?
Стон вытянулся, как на параде.
— Вполне. Есть вопросы?
— Скорее, просьба. Я знаю источник ваших миллионов. Не тревожьтесь, я не претендую на изменение нашего соглашения. Но там тела и моих мальчиков. Я бы хотел похоронить их по-человечески.
— Пока это трудно, — отрезал Стон. — Экспедиция рассчитана только на извлечение товара.
Тихий вздох в трубке.
— Вы правы. Товар важнее.
Прошло ещё два часа. Стон уже нервничал. Даже обедая у Шуайеза, он не соблазнился эффектами французской кухни. Филе фазана с шампиньонами едва ковырнул вилкой. Спинелли не было.
Только без четверти три он появился в пёстром клетчатом костюме с видом боксёра, выходящего из душевой после нокаута. «Нет вкуса у подонка, — подумал Стон. — Так одеваются только крупье и клоуны. Только почему он скис?»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
