– А мы должны вам предлагать? – уточнил Мишель.
– Конечно, – весело ответил виконт. Эта игра начинала его развлекать, злой азарт отдавался еле ощутимой дрожью в позвоночнике. – Подкупите меня. Умаслите. Повесьте перед ослом морковку. Я готов быть снисходительным и пойти у вас на поводу, но только если приз будет того стоить.
– Вы… – прошептала мадемуазель де Греар и встала. – Вы показались мне… более чутким человеком. Но сейчас… О, как же я ошибалась в вас!
– Я предупреждал, сударыня. И раньше, и сегодня утром.
– О, как я ошибалась! – повторила она и выбежала из комнаты, только юбки прошелестели.
Все подождали, пока торопливые шаги девушки затихнут в коридоре, а затем Сезар произнес обыденным тоном:
– Итак. Я не покину поместье, пока не приму окончательное решение. Каким оно будет, зависит от вас, Греар. Подумайте, что я могу получить за свою маленькую услугу. Что заставит меня отказаться от возможного брака, который я уже для себя наметил, и жениться на вашей сестре?
– Не знаю. Вы говорите, деньги вам не нужны. Что вам еще предложить?
Виконт молча развел руками, как бы охватывая то, что находилось вокруг, и Мишель, побледневший резко, как и сестра, вымолвил непослушными губами:
– Мьель-де-Брюйер… Вы хотите… забрать мой дом?
Казалось, молодой человек сейчас упадет в обморок. Сезар не удивился бы, если б это произошло. Люди вроде Мишеля склонны к мелодрамам.
– А почему бы и нет? Мне понравилось здесь, и я задумался о том, что не мешает присоединить дом на берегу моря к своим обширным владениям.
– Но у меня… у меня ничего не осталось, кроме Мьель-де-Брюйера.
– Разве? Если вы отдадите мне его и я женюсь на вашей сестре, то у вас будет большая часть состояния, завещанного отцом. Вы сможете купить или построить другой дом. А этот – такая малость за столь важную услугу… – Сезар помолчал и буднично закончил: – Впрочем, я не решил еще, запрошу с вас сию цену или же откажусь вообще иметь с вами дело. Все происходящее здесь чертовски утомительно. Мне необходимо время на раздумья. Пока же я буду дышать морским воздухом, осматривать окрестности и размышлять, желаю ли я стать их единоличным владельцем.
– Виконт де Моро, – обратился к нему нотариус, – конечно, вы исходите из соображений собственной выгоды, но…
– Конечно, – прервал его Сезар, – а как еще вы думали, мэтр? Что я, благородный спаситель, прилечу на крыльях любви к алтарю, едва завидев смазливую мордашку мадемуазель де Греар?
Мишель вскочил, сжимая кулаки.
– Не смейте так говорить о моей сестре!
– Хорошо, что она вышла. Ладно, ладно, Греар, не кипятитесь. – Виконт покачался с пятки на носок, делая вид, что думает. – Конечно, вы пошли ва-банк, прислав ко мне девушку. Я приехал, но девушка сама по себе – недостаточно хороший приз. Она мне родственница, пусть дальняя, однако я не сторонник кровосмесительных браков. Выгода, выгода, господа! Мэтр Шампель, – повернулся он к нотариусу, – на всякий случай составьте соответствующую бумагу с отказом. Я подумаю, подписывать ли ее, но на всякий случай она должна быть готова.
– Это шантаж, – выдавил Греар.
Виконт изумленно посмотрел на него.
– Да неужто? Нет, это вы пытались меня шантажировать молодостью и невинностью своей сестры. Сыграть на струнах моей совести. А я всего лишь рационален.
– Мы не знали, что делать. Поверьте, не знали! Решили, вдруг все образуется само собой…
– Я влюблюсь и женюсь. Ну конечно. – Виконт прошествовал к своему креслу и встал, опираясь руками на его спинку. – Я подведу итог, господа. Верю, что у вас имелись самые благородные намерения по поводу мадемуазель де Греар, но дело не выгорело. Будем исходить из практических соображений, а мэтр Шампель нам поможет. Мне следует провести здесь еще какое-то время, чтобы познакомиться с вами получше. И на всякий случай я озвучил цену. Хочу, чтобы соответствующие бумаги были готовы как можно скорее. Как быстро вы сумеете составить их, мэтр?
– Мне потребуется два-три дня. Но, ваша светлость, ведь Греары могут опротестовать завещание. Вы позабыли об этом?
– Вы еще говорили, что посоветуете им парижского юриста, – впервые подал голос Арман де Лёба, до сих пор молча слушавший.
– М-да. Действительно, говорил. Но я не уверен теперь, что хочу связываться. Если я откажусь жениться, то вступают в силу дальнейшие условия, и тогда семья будет втянута в суд до конца времен. Надежность свидетелей не вызывает сомнения, вы говорите? И документ не похож на составленный безумцем, а эксцентричность закон не запрещает. – Без перехода Сезар поинтересовался: – Как имя нотариуса, заверившего бумагу?
Пьер Шампель заглянул в конец завещания.
– Мэтр Морис Баго.
– Он живет здесь, в Марселе?
– Да. Птичий переулок, семь.
– Прекрасно. Думаю, его также стоит поставить в известность. Почему этого человека сегодня здесь нет?
– Он в отъезде и возвратится завтра.
– Жизнь нотариусов полна путешествий, – философски протянул виконт. – Все это порядком утомило меня, господа. Я отправляюсь отдыхать.
– Не передумали насчет Дюранов? – с надеждой спросил де Лёба.
– Простите, дружище Арман. В следующий раз.
– Жаль, что и говорить. Лучшее общество во всем Марселе!
– Для меня сейчас лучшее общество – это моя кровать. Доброго дня, господа.
Он вышел, чувствуя за спиной то самое молчание, которое сменяется весьма интересной беседой, стоит покинуть зону слышимости. Как жаль, что нельзя на цыпочках подкрасться и послушать, что говорят; может, и не пришлось бы дальше искать решение.
Филиппа виконт отыскал на кухне, где тот любезничал с дородной кухаркой; судя по широкой улыбке последней и ее утробному хихиканью, ухаживание шло успешно. При виде Сезара камердинер помрачнел и перестал сыпать остротами.
– Ваша светлость.
– Идем. Ты мне нужен, – отрывисто бросил виконт.
Они в молчании поднялись на второй этаж; Сезару казалось, что из стен растут уши, как полипы. Мало ли кто может подслушивать. Войдя в спальню, виконт велел Филиппу запереть дверь, а сам закрыл окно. Конечно, лучше всего было бы поговорить там, где точно никто не услышит, но такого места, кроме своей комнаты, здесь Сезар не знал.
– Так. – Он повернулся к камердинеру. – С нынешнего дня спишь в моей спальне. Нам с тобой желательно не упускать друг друга из вида.
– Капитан, – Гальенн прищурился, – все серьезно?
– Боюсь, да. И что еще хуже, я понятия не имею, кто замешан. Хотелось бы думать, что мадемуазель де Греар ни при чем, однако пока я не могу полностью исключить ее участие. И что здесь произошло и происходит, тоже не до конца понимаю, вот что самое скверное. Но ясно одно: моя смерть избавит этих людей от половины проблем.
