и люди, просто многие их инстинкты притупляются по сравнению с голодом и размножением. И в тот же момент, тот самый неживой схватил ее и вонзил зубы ей в плечо, пока другой подбежал к ней спереди, но сделать ничего не успел – я выстрелил. Его голову буквально разорвало прямо перед лицом стонущей девушки. Безумный, что секунду назад держал девчонку – отпрянул и я всадил ему пулю в лоб. Девушка упала. Началась паника, толпа понеслась к выходам, но меня уже интересовала не она, там наверху из привата вышел мужчина, он давал какие-то указания своим, так называемым, телохранителям и я понял – он тут главный.
Мне удалось протиснуться сквозь толпу, которая буквально сбивала с ног, я побежал вверх по лестнице, его головорезы рванули на меня, но я был быстрее и проворливее их всех, мне хватило три точных выстрела, чтобы освободить себе дорогу. Мужчина забежал в какую-то комнату и я следом за ним. Место, в котором я оказался, было подобием морозильной камеры, только висели здесь не животные, а самые настоящие люди, как живые с неживыми, так и мертвые, подвешенные вверх ногами, словно скот. А в отдельном углу с табличкой «смеси» висели тела с трубками, через которые выкачивалась кровь. Там я и увидел своего отца.
Я рванул к нему, он был еще жив, но едва мог стоять на ногах. Пока я снимал его, то он невнятно бормотал о какой-то девушке, его предложения были зациклены на словах «иммунитет», «девушка», «надежда», «мир».
3. Мир.
– Все хорошо, пап, я вытащу нас отсюда. – Перебивал я его бред.
Мне пришлось изрядно повозиться, чтобы отстегнуть от него все трубки, после чего, я дал ему пистолет, подхватил его так, чтобы половина его массы оказалась на мне и он хоть как-то смог идти.
– Надо… ее… вытащить… – Бормотал он без конца.
– С этим потом разберемся, пап, надо убираться отсюда.
Прямо перед нами возник тот самый мужчина, за которым я погнался, он протянул пистолет, но отец среагировал быстрее, не знаю, откуда он нашел в себе силы, но тот встал прямо передо мной, послышалось несколько выстрелов и через секунду – мужчина упал замертво.
– Я его добью, пап. – Сказал я, но не успел и шагу сделать, как отец свалился мне на руки и я увидел яркое красное пятно на его прозрачной рубашке.
– Нет! – Закричал я. – Не смей, не смей!
Я положил его на холодный пол, мысленно проклиная себя за то, что прогуливал уроки первой медицинской помощи. Единственное, что я мог сделать, так это зажать его рану руками и молиться, просить его остаться со мной.
– Найди… девушку… – Он буквально выдохнул эти слова. – Я горжусь тобой…
Его больше нет. В моей голове сейчас все было иначе. Пелена перед глазами не давала мне встать, все тело обмякло. Я потерял всех.
Надо найти девушку. Он был здесь ради нее. Он называл ее миром и надеждой. Я был просто обязан ее спасти.
Я рванул вниз, зал казался намного больше и светлее без толпы, я насчитал восемь человек из своей команды, они схватили несколько, похоже, соорганизаторов данного мероприятия, девятый погиб, как я узнал позднее. Череда выстрелов послышалась в соседней комнате, это кто-то пошел расстреливать неживых. Еще двоих я отправил в морозильную камеру, заранее предупредив, что там мой отец и я… Я не смог его «освободить». На ринге уже никого не было, кроме тех двоих неживых, что я пристрелил раньше, и безумной, что так же получила пулю в лоб, но уже не от моей руки, девушка пропала.
Я пошел вдоль коридоров, сам не представляя, что меня туда тянуло, просто шел, молча и очень быстро, и пришел на звук воды и тихий плач. Я аккуратно открыл дверь и увидел ее: ту самую светловолосую девушку с ринга, ее глаза были наполнены безумием, она сидела в ванне и смотрела на меня, я наставил на нее пистолет, мысленно извиняясь за то, что не спас еще тогда, когда она дралась. За долю секунды до выстрела я услышал шепот, изменивший всю мою жизнь.
– Скоро встретимся, я люблю вас.
– Что? – Я был ошарашен до глубины души. – Что ты сейчас сказала? – Рука, что держала пистолет, мгновенно опустилась.
Девушка перестала жмуриться и вновь посмотрела на меня, ее глаза были полны безумия: зрачки то сужались, то расширялись с бешеной скоростью, но сейчас передо мной сидел вполне живой человек с промытой раной от укуса, которую подарил ей безумный.
– Стреляй. – Уже более громко сказала она, глотая собственные слезы. – Ну же!
Я смотрел на нее и слова отца вновь вспыхнули в моей голове: «иммунитет», «девушка», «надежда», «мир».
– Ты живая. У тебя иммунитет.
– Нет! – Чуть ли не кричала она. – Я урод, я стану безумной! Убей меня!
– Но ты уже… – Я сам не верил своим словам. – Ты уже безумная. И при этом живая. Ты – иммун.
Я нес ее в Кремль на руках, ручаясь своей головой перед товарищами, что она особенная. После десятка тестов наши генетики подтвердили мою теорию. Алиса – так звали чудо, подаренное нам Богом.
Весь Кремль прощался с моим отцом и среди военных прошелся шепот, что я теперь буду главнокомандующим. Это решение было единогласным и не подвергалось обсуждениям.
4. Прощание.
Алису я часто называл довольно кратко – Лиса. У нее были красивые глаза, даже по меркам Безумия, она любила откидывать свои светлые волосы назад и при ярком свете они казались золотисто-рыжеватыми.
Теперь, когда девушка с иммунитетом была в Кремле, на нее могла бы начаться охота, я понял, что мой долг – это защищать ту, ради которой отец отдал свою жизнь. Я был готов умереть ради нее.
5. Лиса.
Пять слов. Пять слов, перевернувших мой мир с ног на голову. Пять вещей, которые привели меня к тому, что мы имеем сейчас. Хотите узнать, как меня зовут? Тэмпл – Терпение, Эгоизм, Мир, Прощание, Лиса. А как меня звали раньше – это уже совсем не важно. Прошлое в прошлом. И о нем не принято вспоминать, а уж тем более говорить.
Пять букв, что не будут нести в себе никакого смысла не для кого, кроме меня, но именно они делают из меня человека.
Глава 16. Александр.
Правительство Москвы не несет ответственность за жизнь каждого гражданина, проживающего на территории города. Любое государственное убежище впредь подчиняется новой Конституции, при этом, управляющий может вносить поправки для своего приюта, если они не противоречат или не сильно искажают вышестоящий закон. – Статья 1 новой Конституции Москвы.
Теперь, когда моя спутница умылась и надела чистую одежду – выглядела она
