Очень распространён страх смерти, не минующий, оказывается, даже глубоко религиозных людей, казалось бы, надёжно защищённых собственной верой. Впрочем, возможно, в некоторых случаях именно религия, подчас с излишним усердием пытающаяся запугать несчастных грешников загробными муками, способствует его появлению.
Ужас перед смертью может закрепиться и рефлекторно: источником его часто оказываются давние переживания, связанные с уходом из жизни близких нам людей, особенно если процесс этот был долгим и мучительным. Замечено, что пугает нас в основном не столько сама смерть, сколько всё ей сопутствующее.
Боязнь заболеть — также условный рефлекс, ведь каждый из нас на протяжении всей своей жизни сталкивается с людьми, страдающими тем или иным недугом. О массовом характере страхов, связанных с потерей здоровья, свидетельствует уже хотя бы вечный ажиотаж вокруг «новейших» методов целительства, не говоря уже о фармацевтическом буме — известно же, что лекарства у нас покупаются в основном «на всякий случай».
Другой весьма распространённый и вполне естественный источник страхов — денежный вопрос. Каждодневная борьба за существование, отсутствие финансовой независимости — всё это порождает хронические предчувствия и неуверенность в себе.
Последняя, впрочем, чаще развивается на почве личных взаимоотношений. Один из базовых человеческих инстинктов, жажда любить и быть любимым, в случае хронического его неудовлетворения легко перерастает в невротический симптом. Человек, мыслящий негативно, всегда убеждён в своей никчёмности, а это лишает его способности любить — сама мысль о любви становится для него неприемлема, поскольку на подсознательном уровне она связана со страхом оказаться отверженным.
Тревога — это страх, принимающий форму неясных предчувствий, тем более неприятных, что причины их, как правило, не осознаются. Один из наиболее распространённых неврозов, так называемое «тревожное состояние», характеризуется острыми вспышками безотчётной, необъяснимой паники. Другая разновидность того же явления, «тревога свободного течения», не имеет ни ясных причин, ни каких-либо каналов для выхода: при этом у человека возникает ощущение, будто над ним завис дамоклов меч страшной угрозы. Любая неприятность на таком фоне воспринимается как подтверждение и служит для измученной психики своего рода сигналом приближения новых, ещё более страшных катастроф. Подобные явления, в сущности, опять-таки есть условный рефлекс. Человек с нормальным восприятием реальности не боится будущего и не обращает ни малейшего внимания на мелкие неудачи — он «отряхивает» их с себя и как ни в чём не бывало идёт по своему жизненному пути к намеченным целям.
Состояние «тревоги свободного течения» особенно опасно: жертва его не в силах вырваться из-под колпака страха, она буквально гибнет под тяжестью собственной беспомощности. Неспособность к действию только усиливает тревогу, и порочный круг замыкается.
Гнев и озлобленность
Родственные чувства эти вполне нормальны и для здоровой психики, в которой они живут недолго и неинтенсивно, опасности не представляют. Любой нормальный человек не может не злиться хотя бы иногда — на кого-то из окружающих, на судьбу, на себя самого, в конце концов. Конечно, эмоции такого рода принято держать «под замком». Мы научились, слава Богу, не махать кулаками по всякому поводу — обидчик-то может оказаться и посильнее!
Но есть люди, которые гнева и агрессивности в себе очень боятся — острое раскаяние, которое испытывают они каждый раз по этому поводу, оказывается куда опаснее самих чувств и может включить разрушительный механизм самонаказания.
Сочетание усилия психологического подавления с чувством вины — распространённый источник мигрени, а также некоторых других болезненных симптомов.
Если воспринимать в себе агрессивность нормально, как адекватную реакцию на внешний стимул, то никакого подавления ей не требуется вообще. Оказываясь же в заточении, она продолжает бурлить, не находя себе выхода. Самое лучшее в таком случае — найти для «запертого» чувства «вентиляционный» канал. Увы, слишком часто скопившиеся отрицательные эмоции мы выплёскиваем на мужей, жён, детей — самых близких людей, как правило, не имеющих ни малейшего отношения к истинным причинам наших внутренних проблем.
Для того чтобы выпустить пары гнева, иногда достаточно лишь хорошенько выговориться — для этого, правда, необходимо прежде всего научиться контролировать свои чувства. Совсем не обязательно кричать, скандалить, язвить — попробуйте лишь рассказать кому-нибудь обо всём очень спокойно, и вы почувствуете, как спадёт эмоциональное напряжение.
Прекрасную психологическую разрядку обеспечивают физические упражнения. Мы получаем ни с чем не сравнимое удовольствие от спортивных занятий, а всё потому, что отрабатываем с их помощью застоявшееся «топливо» подавленной агрессивности. Любая подвижная физическая деятельность, будь то работа в саду, рубка дров или комнатная гимнастика, прекрасно очищает нашу психику от вредных эмоций.
Из двух чувств победу всегда одерживает сильнейшее — гласит фундаментальный закон психологии. Так, одна из сильнейших наших эмоций, гнев, позволяет нам превозмочь страх и контратаковать объект, являющийся источником последнего. Труднее найти противовес гневу (куда проще обуздать «обычную» злобу), но и эта задача вполне выполнима. Если, скажем, в минуту семейной ссоры вы вместо того, чтобы обрушить на жену весь шквал скопившейся ярости, сдержитесь, а потом заставите себя рассмеяться, обнимете её и расцелуете, гнев рассеется сам собой — он всегда проигрывает в схватке с изначально более сильным чувством — любовью. В ту же секунду и у жены в душе произойдёт переворот — если, конечно, вы не успели разозлить её слишком сильно. Есть другое хорошее средство, воспользоваться которым может, опять-таки, лишь человек, научившийся неплохо владеть собой. Вы страшно разгневаны, чувствуете, что вот-вот сорвётесь, но вместо того, чтобы дать волю чувствам, сдерживаетесь и говорите себе: «Ну и что? Да что из этого? Наплевать!» Повторите несколько раз эти слова про себя, и вы почувствуете, как эмоциональный яд, не в силах проникнуть глубоко внутрь, стечёт с вас, «как с гуся вода».
Фрустрации
Жизнь наша — поле, «заминированное» фрустрациями: они зарождаются уже в раннем детстве, когда нам впервые приходится столкнуться с родительскими запретами. «Нет», «не нужно», «не делай этого», — слышит ребёнок на каждом шагу; так с первых дней жизни его личное «хочу» начинает разбиваться о барьер общественного «нельзя». Семейные и социальные ограничения полезны и необходимы, но именно они порождают фрустрации, создавая тем самым благоприятную почву для внутреннего конфликта. Жизнь идёт, и вместе с несбывшимися мечтами, неудавшимися предприятиями и неудовлетворёнными потребностями накапливаются в душе у нас и фрустрации. Для здоровой психики это не опасно: тот, кто привык ставить цели и добиваться своего, не станет пасовать перед временными трудностями. Хуже бывает, когда из-за непрекращающихся неудач фрустрация становится хронической.
Удовлетворение основных жизненных потребностей человека — необходимое условие крепкого психического здоровья. Каждый из нас должен любить и быть любимым, жить в полном согласии с близкими, уважать себя, иметь цели в жизни, а главное — непреходящую веру в успех. Если всё это есть, никакие фрустрации не страшны.
Чувство вины
Человек — существо слабое и несовершенное, в чём-то порочное; в каждом из нас живут всё ещё «пещерные» инстинкты, загнанные многовековым подавлением на самое дно подсознания. Поэтому нет ничего удивительного в том, что мы то и дело совершаем поступки, о которых потом сожалеем, допускаем мысли, заслуживающие всяческого порицания. Такова человеческая природа. Главным моральным «тормозом» служит нам совесть, сознательность — худо-бедно, но мы всё же учимся на своих ошибках и стараемся не повторять их впредь. Но гипертрофированная совестливость — другая крайность: она порождает чувства вины и раскаяния, которые, в свою очередь, «включают» разрушительный механизм самонаказания. Самый насыщенный источник чувства вины — секс, но об этом мы поговорим позже.
Беспокойство
И вновь мы имеем тут дело с крайне неприятным условным рефлексом. Разумеется, речь тут может идти лишь о постоянном повышенном беспокойстве: само по себе чувство это вполне нормальное — вряд ли чего-то ещё можно ждать, скажем, от человека, узнающего о болезни кого-то из близких. Но «привычное» беспокойство, ставшее частью жизненного уклада, — совсем другое дело: причины тут теряют значение, с лёгкостью сменяя одна другую. Вследствие этого часто нарушается здоровый сон — человек привыкает по полночи проводить в мучительных переживаниях по всевозможным поводам. Не исключено, что действуют тут и какие-то мазохистские мотивы, сознанию, разумеется, недоступные.
