— Разумеется, слышал.
— Очень хорошо. Хочу в этой связи кое-что уточнить. Раньше этот синдром ассоциировался прежде всего с солдатом, вернувшимся с войны. Но эту проблему нельзя жестко увязывать только с военным и послевоенным временем. Подобный синдром может возникнуть в результате любой другой стрессовой ситуации. Любой. И заявляю вам со всей ответственностью, что вы являетесь ходячим примером такого рода психического отклонения.
— Господи… — протянул Босх, покачав головой. Он крутанулся на стуле, чтобы не видеть доктора Хинойос и ее стеллажей, заставленных книгами, и устремил взгляд на четырехугольник неба в окне. На небосводе не было ни облачка. — Вы, люди, сидящие в этих офисах… да что вы понимаете! Вы и представить себе не можете…
Он не закончил фразу и снова сокрушенно покачал головой. Потом протянул руку к вороту и ослабил узел галстука, словно ему не хватало воздуха.
— Выслушайте меня, детектив, ладно? И взгляните на факты непредвзято. Какая деятельность сопряжена с большим количеством стрессов, нежели работа полицейского офицера? Теперь к стрессам, присущим этой деятельности в целом, прибавьте стрессы, характерные для этого города, то есть напрямую связанные с массовыми беспорядками, пожарами, наводнениями и землетрясениями. Да в этом городе любой офицер полиции может написать трактат о том, что такое стресс и как с ним бороться. Если, конечно, он с ним борется.
— Вы забыли про пчел-убийц.
— Я с вами не шучу.
— Я тоже. Это было в разделе новостей.
— Кто находится в центре всех преступлений и бедствий, происходящих в этом городе? Офицер полиции. То есть человек, который должен реагировать на призывы о помощи. Который не может отсиживаться дома и ждать, когда все закончится. Теперь перейдем от обобщающего, так сказать, образа к индивидуумам. К вам, детектив. Вы находились на переднем крае борьбы за жизни людей во время всех кризисов, когда-либо обрушивавшихся на этот город. Кроме того, вам надо было выполнять свою основную работу. То есть раскрывать убийства. Эта работа сопряжена со стрессами более, чем какая-либо другая в полицейском управлении Лос-Анджелеса. Скажите, сколько дел об убийстве вы расследовали за последние три года?
— Послушайте, я не ищу смягчающих обстоятельств. Я уже говорил вам, что делал то, что делал, потому что мне так хотелось. Это не имеет ничего общего с массовыми беспорядками или…
— Скажите, сколько мертвых тел вы видели за последнее время? Просто ответьте на мой вопрос — и все. Итак, сколько трупов вы видели? Скольким вдовам принесли известие о смерти их мужей? Скольким матерям говорили о том, что их дети умерли?
Босх опустил голову и потер лицо ладонями. В этот момент ему хотелось только одного: поскорее от нее спрятаться, укрыться от всех этих вопросов.
— Их было много, — выдавил он наконец и с шумом втянул в себя воздух. — Очень много.
— Спасибо, что ответили. Поймите, я вовсе не стремлюсь загнать вас в угол. Мой краткий обзор социологической, культурной и геологической ситуации в этом городе и риторический вопрос, который я вам задала, направлены к одной цели: продемонстрировать вам тот неоспоримый факт, что вы в этой жизни перенесли куда больше испытаний, нежели так называемый среднестатистический американец. А ведь я, заметьте, еще не упомянула о вашем, так сказать, вьетнамском багаже и о недавнем разрыве романтических отношений, которые, без сомнения, также оставили шрамы в вашем сердце. Но какими бы ни были причины стресса, его симптомы налицо. Ваша несдержанность, неспособность сублимировать фрустрацию, нападение на старшего по званию, наконец. Что это, по-вашему, если не очевиднейшие признаки психической нестабильности?
Она выдержала паузу, но Босх промолчал. Он не мог отделаться от ощущения, что она еще не закончила. Так оно и было.
— Есть и другие признаки, — сказала она. — К примеру, ваше нежелание покинуть непригодный для жизни дом можно трактовать как стремление отрицать окружающую вас реальность. Наличествуют и физические симптомы. Вы в последнее время на себя в зеркало смотрели? Как говорится, краше в гроб кладут. Не надо задавать никаких вопросов, чтобы понять, что вы слишком много пьете. А ваша рука? Вы не молотком себя случайно ударили по пальцам. Вы заснули с сигаретой в руке. Уверена, у вас ожог, и готова держать пари на свою выданную государством лицензию, что не ошиблась.
Она открыла дверцу своего письменного стола и достала из него две пластиковые чашки и бутылку минеральной воды. Наполнив чашки, она пододвинула одну из них по полированной поверхности стола к Босху. Это было предложение мира. Он молча следил за ее действиями и чувствовал себя ужасно: опустошенным, сломленным. Но несмотря на это, отметил, с какой ловкостью она вскрыла всю его подноготную. Глотнув воды, она продолжила:
— Все эти симптомы безошибочно указывают на посттравматический стресс-синдром. Тут, однако, есть одна проблема. Слово «пост» при подобном диагнозе указывает на то, что время стресса миновало. Но это, что называется, не наш случай. Такое возможно где угодно, но только не в Лос-Анджелесе. И не при вашей, детектив, работе. Вы, Гарри, вечно варитесь в автоклаве под избыточным давлением. Вам просто необходимо прийти в себя и отдышаться. Для этого, кстати сказать, вас и отправили в отпуск. Чтобы вы вновь обрели необходимые для жизни ориентиры. Иными словами, вам предоставили возможность зализать старые раны и оправиться от пережитого. Так что не проклинайте это время, но используйте его с толком. Это самый лучший совет, какой я только могу вам дать. Итак, держитесь за эти дни обеими руками и воспользуйтесь ими во благо. Чтобы обрести силы для дальнейшей жизни.
Босх с шумом выпустил из легких воздух и поднял забинтованную руку.
— Можете оставить вашу лицензию при себе, доктор.
— Благодарю вас.
С минуту они оба молчали, переводя дух. Потом она снова заговорила, но уже более спокойно:
— Вы также должны понимать, что отнюдь не одиноки со своим диагнозом. Так что особенно смущаться тут нечего. За последние три года число такого рода стрессов среди офицеров полиции Лос-Анджелеса значительно возросло. Поведенческая научная секция при ПУЛА даже поставила вопрос в городском совете об увеличении числа полицейских психологов. Нагрузки штатных психологов в этом офисе увеличились на порядок. Если в девяностом году мы провели тысячу восемьсот сеансов, то в прошлом году их число возросло вдвое. В нашей среде даже бытует такой термин, как «стресс-эпидемия». И вы, Гарри, стали ее очередной жертвой.
Босх усмехнулся и покачал головой, продолжая лелеять в душе остатки столь привычного ему скептицизма.
— «Стресс-эпидемия», говорите? Звучит прямо как название какого-нибудь фантастического боевика, верно?
Она не ответила.
— Если я правильно вас понял, мне не приходится рассчитывать на возвращение в убойный отдел?
— Ничего подобного я не говорила. Я лишь отметила, что нам с вами предстоит много работать.
— За последнее время я и впрямь здорово выдохся. Надеюсь, вы не станете возражать, если я обращусь к вам за помощью, когда мне потребуется выколотить показания из какого-нибудь подонка?
— Хорошо уже то, что вы сейчас, пусть и в гротескной форме, обратились ко мне за помощью. Значит, вы допускаете возможность нашего сотрудничества, а это уже большой шаг вперед.
— Что, по-вашему, я должен делать?
— Вы должны хотеть сюда прийти. Это самое главное. Не воспринимайте эти визиты как наказание. Мне нужно, чтобы вы работали со мной, а не против меня. Вы должны разговаривать со мной обо всем, даже о пустяках. Говорите мне все, что вам приходит в голову, не отмалчивайтесь и не пытайтесь что-либо утаить. И еще одно. Я не требую от вас совершенно бросить пить, но урезать свою обычную порцию спиртного вам все-таки придется. У вас должна быть ясная голова, понимаете? Как вы, наверное, знаете, алкоголь еще долго воздействует на индивидуума, после того как он его принял.
— Я постараюсь. Попытаюсь сделать то, о чем вы говорите.
— Это все, что мне нужно. А поскольку вы вдруг обрели желание со мной сотрудничать, хочу сделать вам одно предложение. По ряду причин я отменила сеанс с другим пациентом, назначенный на завтра в три часа дня. Могли бы вы приехать ко мне в это время?
Босх заколебался.
— Мне казалось, что мы обо всем договорились, и этот дополнительный сеанс наверняка пошел бы вам на пользу. Помните: чем скорее мы разберем ваш случай, тем раньше вы вернетесь к своей работе. Ну, как вы на это смотрите?
— В три часа, вы сказали?
— Совершенно верно.
— Хорошо, я у вас буду.
— Отлично. Но вернемся к нашему диалогу. Может, на этот раз вы начнете? Неужели вам нечего мне сказать? Повторяю, вы можете говорить все, что приходит в голову.
Он потянулся за чашкой с водой. Она наблюдала, как он пил, а потом ставил чашку на стол.
