– Это кто же такие учебники писал? Мне дед рассказывал, при нём закончилась Вторая мировая. После Хиросимы целили в Нагасаки, но пилот промахнулся. У русских тоже была атомная бомба, и неизвестно, где они могли её взорвать. Американцы их опередили.
– Ага, и в этот раз они же начали войну, – Люк подхватил очевидную мысль.
– Пойди и сам спроси, кто начал, – отмахнулся Арнольд, – Если там, на севере, кто-то и остался, да будь он хоть вот на столько в здравом уме, разве признается? А почему? Да потому, что последняя глобальная война велась по законам тотального уничтожения, кто бы там не рассуждал о высокоточных зарядах, приоритете военных объектов и прочей заумной ерунде. По нам не вдарили ни разу, а посмотрите, что творится. Как вы я не знаю, а сам боюсь даже представить, что там, на разбомбленных и заражённых землях.
– Учёные и эти, как их там, шутисты, – Люк начал фразу и замялся.
Лейтенант презрительно фыркнул.
– Толку от них с гулькин цып, – вздохнул старый фермер, – Предупреждают, угрожают, спорят до пены у рта, вымрем этой зимой или протянем ещё год.
– Шутисты? Кто это? – переспросил Чарли.
– Бестолковые они, почитатели таланта Невила Шюта. Спелись с учёными, все вычисляют, когда на нас посыплется радиоактивный снег, и хватит ли тогда простыней всем доползти до кладбища. В первые годы роман этого умника до дыр зачитывали, на коленках по тетрадям переписывали, даже откровением назвали. Потом понемногу успокоились. Не знаю, кем на самом деле был этот Шют, а книжка его по мозгам даёт крепко.
– «На берегу», да? Я читал этот роман. Не удивительно, что он стал культовым – отозвался Чарли, – Автор ошибся с прогнозами. Согласно научным сценариям ядерной зимы, основная беда не в радиоактивном заражении, а в переохлаждении планеты. Сажа и пепел препятствуют свету, выпадает снег, и он в свою очередь работает как зеркало, отражает лучи. Цепная реакция.
Бойцы с недоумением смотрели на Чарли. Они с трудом привыкали к тому, что этот странный человек похожий на ребенка, иногда на короткое время становится взрослым.
– А это когда-нибудь кончится? – растерянно шепнул ему Стэнли, – Там, где ты вычитал, там написали, надолго зима?
– На несколько десятилетий, – мрачно ответил человек с пятном и тихо добавил: – Многие не доживут.
Люди подавленно смолкли, каждый думал, сколько это – несколько десятилетий, и хватит ли жизни увидеть весну.
– А может и правы шутисты, никто вообще не доживёт, – Чарли заговорил опять, его голос зазвучал как-то странно, тихо и твёрдо, – Перебьёте друг друга, и всё. Кто их знают, меняются войны или нет, но то, что происходит здесь, ничем не отличается от глобальной атомной бомбардировки.
– Как это? – переспросил Арнольд.
– У победителя сил не хватит распорядиться победой. Сколько людей выживут? Десять тысяч, тысяча, сотня? Сейчас ещё можно отыскать старую, годную технику или отправиться в Арктику на поиск зернового хранилища. Я читал в журнале, его построили специально на случай атомной войны. На трудном пути к выживанию погибнут тысячи, и нет гарантии, что всё получится. Но надо пройти этот путь, иначе всем крышка. А в данный момент вы не лучше героев Шюта. Те принимали таблетки и дохли, а вы сопровождаете то же действо миномётным фейерверком, игрой в партизанскую войну. Не вижу разницы.
– Если мне память не изменяет, там тоже куда-то плавали, и под конец всё равно перемёрли, – проговорил старик.
– А что вы хотели прочитать в романе? Сказку, в которой герои преодолеют все трудности и добьются цели, желанной читателем? Не знаю, какова была задумка автора, но как роман-предупреждение он безупречен. На щитке распределителя тоже череп с молнией и «не влезай, убьёт», но это не значит, что к двери прикрутили растяжку с гранатой.
Лейтенант криво усмехнулся и покачал головой. То ли согласился с Чарли, то ли оценил его шутку про дверь.
– Малыш, а ты идеалист, – заметил Арнольд, – И не первый, кто так рассуждает. Уже пытались мир заключить, не вышло.
– Идеалист – звучит лучше, чем фаталист, – огрызнулся человек из-под капюшона, – А что пытались, то я вам так скажу. Капля по капле и камень расколет. Плохо пытались. Или…
Никто не расслышал последнее слово, сказанное шёпотом, и только лейтенант внимательно смотрел на Чарли. Ему показалось, он уловил тихий возглас, но человек с пятном спокойно сидел и молчал, и больше в этот вечер не проронил ни слова.
-
На пятый день пути показались укутанные снегом мёртвые деревья Енгского Национального парка. Отсюда лейтенант в последний раз вызвал базу, уточнил координаты поисковой зоны. Из-за бурана связь держалась нестабильно, и короткий разговор потребовал немало времени. От группы, направленной ранее в этот район, по-прежнему не было вестей, а миномётная бригада, замаскированная в пригороде Госфорда, ждала сигнала, готовая выйти на позицию и залпом накрыть неприятеля.
– Мы в «красной зоне». Теперь ни костров, ни привалов на открытой местности, – приказал лейтенант, убрал в рюкзак почти бесполезную рацию, раздал куски грубой белесой материи, – Люк, покажи-ка Чарли, как мы делаем обвязку. Надо сменить камуфляж.
Люк не успел жать урок маскировки. Чарли первым почувствовал опасность, но не знал, откуда её ждать, и не сразу распознал тонкий свист, едва слышимый сквозь непогоду. Он поглядел на небо, Люк его окликнул:
– Ты слушать будешь, или нет?
– А я и слушаю, – нервно отозвался Чарли и показал куда-то в сторону, – Там что-то есть.
– Где?
Над головами промелькнула размашистая тень.
– Ложись, – негромко выкрикнул Стэнли, и первым распластался на снегу.
– Это что? – в ужасе воскликнул Чарли, сбитый с ног лейтенантом, и безвольно прижатый к земле, – Мамочка, помогите!
– Тихо, дурак, – цыкнул Арнольд, – Это беспилотник, молись, чтобы нас не заметили.
Чарли сглотнул и с радостью послушался совета, но молитва им не помогла.
Раздался новый, резкий звук, короткий, оглушительный, и рядом с группой взмыла в воздух туча бесформенных комков мёрзлого грунта. Чарли даже не успел понять, в чём дело, мир сузился до одной болезненной точки, а после пропали все звуки, тени-силуэты расползлись надвое, потерялись в кроваво-чёрной тьме перед глазами. Он впервые оказался так близко от взрыва.
– Мины, проклятье, нас заметили! – завопил оглушённый Люк, но Чарли не понимал бессмысленного шевеления губ вокруг распахнутого криком рта. Горячий ветер налетел в лицо, прервал дыхание и заглушил его собственный крик, им самим неслышимый, и от того ещё более жуткий.
– Срывай с него куртку, быстрее, горит! – закричал лейтенант, и легко перевернул Чарли на спину – сбить огонь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
