— Прошу прощения, но этот парень настаивает, чтобы вы расписались в журнале посещений. Боится, как бы Вик не устроил ему разнос. Должен вас предупредить: он у нас ревнитель строгой дисциплины. — Его взгляд упал на флакончик, лежавший на приборной доске. — «Суперпис»! Это еще что такое? — хихикнул он.
— Это чтобы размораживать замки, — объяснила Робин, быстро убирая флакончик в «бардачок». — Финского производства.
— Я привык пользоваться своим, — сострил Эверторп и остался очень собой доволен. — Бесплатно и всегда при мне.
Робин вышла из машины и взглянула на возвышавшийся по ту сторону железнодорожной ветки административный корпус из красного кирпича, а следом за ним — высокое здание без окон, столь же гнетущее, как тюрьма, которую она видела этим утром. Только снежный покров немного скрашивал унылость пейзажа, но рабочий на маленьком тракторе с ковшом уже счищал этот белый ковер.
— А где трубы? — спросила Робин.
— Какие трубы?
— Как какие? Толстые и высоченные. Из них еще валит дым.
Брайан Эверторп рассмеялся.
— Они нам ни к чему. Все работает на газу или электричестве. — Он вопросительно посмотрел на нее. — Вы когда-нибудь бывали на заводе?
— Нет, — призналась Робин.
— Ясно. Девственница, да? В смысле в первый раз. — Он ухмыльнулся и пригладил усы.
— Где ваш журнал посещений? — холодно поинтересовалась Робин.
После того, как она расписалась в журнале, Брайан Эверторп показал ей место гостевой стоянки, а сам ждал у входа в административный корпус. Потом провел в душный вестибюль, отделанный деревянными панелями.
— Это доктор Пенроуз, — сообщил он двум женщинам, сидевшим за столом в приемной. Пока Робин стряхивала снег с меховой шапочки и с куртки, секретарши глазели на нее так, словно она была инопланетянкой. — Я сообщу мистеру Уилкоксу, что его гостья уже здесь, — сказал Брайан Эверторп, и Робин показалось, что он по непонятной причине подмигнул женщинам. — Присаживайтесь, — пригласил он и указал на довольно потрепанный диван, напомнивший Робин о фойе старых кинотеатров. — Я мигом. Позвольте взять у вас куртку? — При этом он смерил Робин таким взглядом, что ей захотелось снова одеться.
— Спасибо, я оставлю ее при себе.
Эверторп ушел, а Робин села на диван. Две женщины за столом старались не встречаться с ней взглядами. Одна что-то печатала, вторая работала на коммутаторе. Каждую минуту телефонистка заунывным голосом произносила одни и те же фразы: «Принглс и Сыновья. Доброе утро. Чем могу вам помочь?», или «Соединяю», или «Извините, номер не отвечает». Между звонками она что-то нашептывала напарнице и поглаживала свои платиновые волосы, будто это жалкий хворый зверек. Робин огляделась. На стенах комнаты висели дипломы и фотографии в рамках. На низеньком столике — какие-то технические журналы и номер «Файненшл Таймс». Пожалуй, во всем мире не сыщешь второй такой унылой комнаты. Робин осмотрела все, но ее не заинтересовало ничего, кроме доски объявлений, на которой съемными пластмассовыми буквами было набрано: «Добро пожаловать в „Принглс и Сыновья“, доктор Ровен Пенроуз (Раммиджский университет)». Заметив, что обе женщины смотрят на нее, Робин улыбнулась и сказала:
— «Робин» пишется через «и».
И страшно смутилась, потому что женщины захихикали.
2
Вик Уилкокс диктовал Ширли письма, когда Брайан Эверторп постучался в кабинет и просунул голову в приоткрывшуюся дверь, беспричинно улыбаясь во весь рот.
— Вик, к тебе пришли.
— Да?
— Твоя тень.
— Он опоздал.
— Ну, в такую погоду это не удивительно, правда? — сказал Брайан Эверторп и вошел без приглашения. — На дорогах самое настоящее столпотворение.
— Тебе нужно переселиться поближе, Брайан.
— Ну, ты же знаешь Берил и ее отношение к пригородам… А эта тень, она, собственно, зачем?
— Тебе ведь все известно. Он должен весь день ходить за мной по пятам.
— Что, повсюду?
— В этом весь смысл.
— Даже в туалет? — спросил Брайан Эверторп и громко захохотал.
Вик удивленно посмотрел на него, потом на Ширли, которая вскинула брови и продемонстрировала свое непонимание, пожав плечами.
— Ты здоров, Брайан? — поинтересовался Вик.
— Совершенно здоров, спасибо. — Эверторп кашлянул, шмыгнул носом и вытер глаза шелковым носовым платочком, который всегда эффектно торчал из нагрудного кармана. — Ты везучий человек, Вик.
— О чем ты?
— О твоей тени. Но что скажет твоя жена?
— А при чем здесь Марджори?
— Посмотрим, что ты скажешь, когда увидишь ее.
— Марджори?
— Нет, свою тень. Это самая настоящая пташка, Вик.
Ширли вскрикнула от удивления и волнения. Вик молча наблюдал за спектаклем, который разыгрывал Эверторп.
— Очень соблазнительная рыжуха. Я, правда, люблю буфера покрупнее, но не бывает так, чтобы все сразу, — продолжил тот и подмигнул Ширли.
— Робин! — воскликнула Ширли. — Но ведь это не может быть женское имя. Хотя и пишется не как у Робин Гуда, а через «е».
— В письме было через «и», — вспомнил Вик.
— Опечатка, — предположил Брайан Эверторп.
— Стюарт Бакстер не сказал, что это женщина, — добавил Вик.
— Я сейчас приведу ее. Увидите своими глазами.
— Подождите, я сначала найду его письмо, — сказал Вик и принялся рыться в бумагах — тянул время. Он чувствовал, как злость разливается по всем венам. Преподаватель английской литературы — уже ни в какие ворота, но чтоб еще и женщина! Подослать к нему этакую «тень» — или нелепая ошибка, или намеренное оскорбление. Вик никак не мог решить, что именно. Его так и подмывало разнести всех в пух и прах, наорать на кого-нибудь по телефону и накатать гневное послание. Но что-то в поведении Брайана Эверторпа остановило его.
— Сколько ей лет? — спросила Ширли.
— Не знаю. Пожалуй, лет тридцать. Привести?
— Прежде найдите то письмо, — попросил Вик, обращаясь к Ширли. Она вышла в свой кабинет, а следом за ней, к облегчению Вика, выкатился и Эверторп. Брайан, конечно, попытается извлечь максимум выгоды из этой нелепой истории, выставить шефа дураком. Вик уже видел, как тот ходит по мастерским, пересказывая эту сцену. «Надо было видеть его лицо, когда я ему сообщил! Я не смог удержаться от смеха. А потом он начал материться. Ширли пришлось заткнуть уши…» Нет уж, лучше взять себя в руки, справиться со злостью и сделать вид, что ничего не случилось.
Вик встал из-за стола и пошел через приемную в кабинет Ширли. Здесь верхняя часть одной из стен был отделана стеклянными панелями. Они были закрашены, но кто-то содрал немного краски, и получился «глазок». Ширли приникла к этому «глазку», балансируя на тумбочке, а Брайан Эверторп поддерживал ее за бедро.
— Хм… Неплохо, — говорила Ширли. — Конечно, это дело вкуса.
— Вы просто ревнуете, Ширли, — отозвался Эверторп.
— Я? Ревную? Не говорите ерунды. Мне понравились ее сапожки, только и всего.
— Что это вы делаете? — спросил Вик.
Брайан и Ширли обернулись и посмотрели на него.
— Маленькая хитрость вашего предшественника, — объяснил Эверторп. — Он любил приглядеться к посетителю перед встречей с ним. Говорил, что это дает ему психологическое преимущество. — Он отпустил бедро Ширли и помог ей спуститься.
— Я не нашла это письмо, — сообщила Ширли.
— Вы хотите сказать, что отсюда видно общую приемную? — уточнил Вик.
— Взгляните сами.
Вик колебался лишь мгновение, потом влез на тумбочку. Приник глазом к «окошечку» и пригляделся, как если бы смотрел в уже отлаженный и наведенный телескоп. В дальнем конце приемной сидела молодая женщина. У нее были меднорыжие волосы, сзади остриженные под мальчика, а спереди локонами спадавшие на лоб. Женщина удобно устроилась на диване, закинув ногу на ногу, лицо выражало высокомерную скуку.
— Я ее где-то видел, — задумчиво произнес Вик.
— Да? И где же? — откликнулась Ширли.
— Не знаю.
Она словно была женщиной из сна, который Вик плохо запомнил. Он все смотрел на рыжие локоны, пытаясь вспомнить. Потом она вдруг зевнула, как кошка, показав два ряда белоснежных зубов, и закрыла рот. Зевая, женщина подняла голову, и Вику показалось, что она смотрит прямо ему в глаза. От неожиданности он смутился и спрыгнул на пол.
— Хватит устраивать детский сад, — скомандовал Вик, направляясь в свой кабинет. — Приведите эту женщину.
Брайан Эверторп распахнул перед Робин дверь кабинета Уилкокса и театральным жестом указал ей дорогу через порог.
— Доктор Пенроуз, — провозгласил он, ухмыляясь.
Мужчина, который поднялся из-за стола в глубине комнаты и вышел навстречу Робин, чтобы пожать гостье руку, был ниже и обладал более ординарной внешностью, чем она ожидала. «Исполнительный директор» рисовался ей фигурой более крупной и масштабной, с пухлыми багровыми щеками и всклокоченными седыми волосами, с округлыми формами, облаченными в дорогущий, сшитый на заказ костюм, с золотыми запонками и золотой галстучной булавкой, а в пальцах с отполированными ногтями он должен был держать сигару. Этот же был жилистым и коренастым, как терьер-коротконожка. Лицо бледное и худое, от носа к бровям пролегли две глубокие морщинки. А темные, спадавшие на лоб волосы наверняка никогда не удостаивались внимания дорогого парикмахера. Он был без пиджака, и рубашка сидела отнюдь не идеально. Манжеты свисали на запястья, как у мальчишки, которому покупают одежду «на вырост». Робин еле сдержала улыбку, когда рассмотрела его. А она уже представляла себе, как будет рассказывать о нем Чарльзу или Пенни: «забавный маленький человечек». Но энергичное рукопожатие и блеск темно-карих глаз послужили Робин предупреждением, чтобы она не вздумала недооценивать этого человека.
