— Леша, я не видел такой работы никогда в своей жизни. Это шедевр, Леша, и ты должен это знать. Сколько вы хотите за свои часы, дорогая? — спросил он у девушки.
— Сто, — сказала она и, заметив недоумение на лице старика, поправилась:
— Двести.
— Что двести? — спросил изумленный Наум..
— Двести долларов, — сказала девушка. Старик посмотрел на нее, потом на часы. Потом снова на нее.
— Леша, — сказал он, — ты должен дать этой девочке пять тысяч долларов.
— Сколько? — Сыроежкин чуть не упал со стула. — Леша, — повторил старик, — ты должен дать ей пяти; тысяч долларов. И две тысячи мне за экспертизу. Десять процентов. Эти часы стоят никак не меньше двадцати. Значит, ты все равно будешь в очень большом выигрыше.
— Но у меня нет таких денег.
— Леша, — в третий раз сказал старик, — мне восемьдесят лет. И я никогда, ты слышишь, никогда в своей жизни не держал ничего подобного в руках.
Я не хочу умереть и попасть в ад. Я верующий человек и не хочу попасть в ад. Я знаю, что такое ад Леша. А ты этого не знаешь, и не дай тебе бог когда-нибудь узнать. Моя жизнь не была очень легкой, и тебе это известно. А на том свете я хочу обрести покой. Это единственное, что я прошу у бога. Эта вещь стоит двадцать тысяч. Я прощу тебя дать девочке пять. По-моему, это по-божески. И по-человечески.
— Мне нужно будет поехать к друзьям и собрать такие деньги, — вздохнул Сыроежкин, — мне понадобится несколько часов.
— Хорошо, — кивнул старик, — мы подождем тебя у меня дома. Я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось. — И, помолчав, добавил:
— И тебя не хочу подвергать лишнему искусу, Леша. Когда такой соблазн возникает перед человеком, им овладевает сатана. А ты ведь сын моего умершего друга. Ты меня понимаешь, Леша?
— Что вы хотите сказать? — встрепенулся Сыроежкин. — Ничего. Просто я хочу тебя предупредить. Я позвоню нескольким своим друзьям и объявлю, что вместе с девушкой буду ждать тебя. И если вдруг сатана овладеет твоим сердцем и ты решишь, что дешевле не платить, плюнув на старого друга вашей семьи и несчастную девушку, то у тебя ничего не получится, — торжественно сказал Наум.
— Вы с ума сошли? — испуганно замахал руками Сыроежкин.
— Нет, — печально сказал Наум, — просто я знаю, что бывает с людьми, когда на них вдруг сваливается целое состояние. Будь осторожен, Леша, может, сам дьявол решил испытать тебя. «Совсем из ума выжил старик», — с досадой подумал Сыроежкин. Ему было тем более стыдно, что у него действительно мелькнула мысль убрать старика и девушку при помощи знакомых ребят и забрать часы себе. Но старик словно прочитал его мысли.
— Идем со мной, — сказал Наум, обращаясь к девушке, — ты должна рассказать мне свою .историю. Я думаю, она будет очень интересной и поучительной. Идем со мной, и ничего не бойся. Ты будешь у меня дома.
Глава 11
Утром следующего дня, едва министр внутренних дел приехал к себе на работу, как ему позвонили. Это был так называемый «первый правительственный аппарат», по которому мог звонить очень ограниченный контингент людей. И министр немедленно взял трубку, не ожидая услышать ничего хорошего.
— Доброе утро, — сказал ему секретарь Совета безопасности. Узнав его голос, министр поморщился. Он не любил этого приспособленца, умело устраивающегося при всех режимах и властях. Секретарь Совета безопасности не был карьеристом или бесстыдным циником. Он был просто серой, бесцветной фигурой, которая устраивала всех окружающих. И которого никто не рассматривал всерьез. Простой чиновник для поручений, которого назначили на очень ответственный пост за неимением лучшего.
— Добрый день, — буркнул министр, ожидая, что ему скажет его собеседник.
— Вы наверняка знаете о случившемся под Москвой два дня назад нападении на дачу одного чеченца? — спросил секретарь.
— Знаю, — мрачно сказал министр, — ну и что?
— Об этом сегодня написали все газеты Москвы, — продолжал ровным голосом секретарь Совета безопасности, — судя по описаниям, там произошло настоящее сражение с применением тяжелого вооружения. Вы понимаете, как все это серьезно?
— Мы уже ведем расследование, — ответил министр. Еще не хватает, чтобы этот никчемный тип влезал в его дела. — Вместе с нами работают сотрудники прокуратуры и ФСБ.
— Я понимаю, — торопливо сказал секретарь, — но поймите и нас. Мы только что подписали широкомасштабный мирный договор с Чечней. Закончили войну.
И вдруг в Москве среди бела дня убивают сразу десять чеченцев. Как это понимать? Но которые журналисты прямо пишут, что это начало новой войны против чеченцев.
— Глупости они пишут, — не сдержался министр. — Никакой новой войны нет. Просто на дачу одного чеченца, к тому не самого законопослушного, напала банда. Вот и все. Такое, только в меньших масштабах, случается каждый день. При чем тут чеченцы или не чеченцы? Это обычные бандитские разборки.
— Но ведь убивали чеченцев, — продолжал настаивать секретарь.
— Там много кого убивали, — ответил министр. — По моим данным, на даче найдено восемь трупов. Из них трое русских один лезгин, двое абхазов и только двое чеченцев. При чем убийство чеченцев? Русских там погибло больше, кстати, среди них две женщины. — Вот-вот, — оживился секретарь, — насчет женщины я вам и звоню.
Министр с шумом выдохнул, так, чтобы его услышал собеседник. Он сразу понял, зачем ему звонят.
— Во время нападения исчезла дочка хозяина дачи. Уважаемого человека не только в нашей стране. Он известный бизнесмен. И его девочка до сих пор не найдена. Это правда? — спросил секретарь.
— Правда, — недовольно признался министр, — ну и что? Кстати, ее отец не только известный бизнесмен. Он больше известен как руководитель крупной банды торговцев наркотиками. У Интерпола на него имеется целое досье.
— При чем тут это? — чуть изменившимся голосом Сказал секретарь.
— Вы же сами говорите, что он «уважаемый человек». Какой он уважаемый?
Самый настоящий бандит.
— Бандит тоже имеет в нашей стране право на защиту, — резонно заметил секретарь, — и тем более на защиту своих детей. Вы что, хотите возродить сталинские порядки? Дочь за отца, сын за мать? Мы все-таки живем в демократическом государстве.
Болтун, зло подумал министр.
— Я ничего не хочу возрождать, — устало сказал он, — просто перечисляю вам факты. Среди восьми погибших только двое чеченцев. Еще один чеченец, тот самый хозяин дачи, тяжело ранен и лежит в реанимации. Никакой он не уважаемый человек и тем более не коммерсант. Он известный бандит, которого знают и в Иране, и в Турции, и в Европе. Просто, как обычно, на него пока нет конкретных доказательств. Но его дочь действительно исчезла, и мы ее ищем. Вот и вся правда.
— Уже два дня ищете, — напомнил секретарь.
— Да, — с трудом сдерживаясь, согласился министр, — уже два дня. И будем искать хоть два месяца, пока не найдем. Она сажный свидетель, и мы обязательно постараемся найти ее.
— Она прежде всего ребенок, несовершеннолетний ребенок, — строго сказал секретарь, чувствуя свою моральную правоту.
Министр стиснул зубы, но не стал уточнять, что «ребенку» уже семнадцать лет.
— Ее нужно обязательно найти, — продолжал секретарь. — Сегодня рано утром прямо домой позвонил ее дядя по матери. Это очень известный и уважаемый человек в Чечне. Кстати, благодаря именно его усилиям нам удалось подписать соглашение о мире. Вы ведь знаете, что он занимает пост первого вице-премьера правительства Чечни.
— Я его еще по войне помню, — пробормотал министр.
— Это к делу не относится, — строго парировал секретарь. — Война уже закончилась, а вы живете старыми категориями. Девочку нужно найти. Это наш, если хотите, моральный долг перед чеченцами. У них и без того столько разрушенных семей.
— Сейчас вы меня обвините еще и в том, что я начал войну, — вдруг сказал министр.
— Что? — не понял секретарь. Или сделал вид, что не понял.
— Ничего, — обреченно сказал министр, — я все понял. Мы сделаем все, что в наших силах. Передайте вашим знакомым в Грозном, что мы постараемся найти девочку.
— У Меня нет знакомых в Грозном, — оскорбленным тоном заметил секретарь Совета безопасности, — а если вы до сих пор че понимаете, что происходит, то я просто буду вынужден позвонить президенту. До свидания.
Министр бросил трубку, не попрощавшись. Целую минуту он сидел, зло сцепив зубы, с трудом приходя в себя. Затем нажал кнопку, соединясь с нужным ему человеком.
— Артюхов, зайди ко мне.
Генерал Артюхов занимался вопросами борьбы с организованной преступностью. Он был выдвинут на этот тяжелый участок самим министром. В стране, где действовали многочисленные банды преступников, где гуляли десятки тысяч стволов незарегистрированного оружия, где можно было купить любого прокурора или судью, заниматься вопросами организованной преступности было не просто сложно, но и опасно.
