— Потому. …Итак, ты уже знаешь, что эта «шкатулка» сотрет твою личность за одну неделю, да?
— Да. …Только можно сперва я спрошу?
— Что именно?
— Я не могу верить твоим словам. В конце концов, ты же мой враг, верно? Я просто не смогу поверить в твое объяснение — ты ведь фактически уже пытался меня обмануть.
— Это верно.
Миядзава-кун принял мои слова без возражений, не выказывая признаков беспокойства.
— Я сам уже начал спрашивать себя, нет ли у меня таланта мошенника. Это для меня открытие. Но сейчас я собираюсь рассказать тебе только правду. Можешь в это верить, можешь не верить, как тебе угодно. Если не хочешь слушать, заткни уши. …Хотя это ты не сможешь, наручники не дадут.
Произнеся эти слова бесцветным голосом, Миядзава-кун подошел ко мне и вручил лист бумаги, вырванный из блокнота.
— Эту схемку мне дал [Юхэй Исихара].
Значит, это [Юхэй Исихара] написал. На удивление аккуратный почерк, с закругленными буквами.
— Сегодня четвертый день.
«09–10» — вот все, что было написано на четвертой строке. На всех строках по три пары чисел, а на этой всего одна. А дальше вообще пусто.
— И что, блин, все эти числа значат?..
— Хосино, ты заметил, что твое время с каждым днем сокращается?
— …Э?
– [Юхэй Исихара] каждый день кусочек за кусочком крадет время у [Кадзуки Хосино]! Эта схема — т е ч а с ы, к о т о р ы е у т е б я у ж е у к р а д е н ы. Скажем, «00–01» означает, что время от полуночи до часа ночи [Юхэй Исихара] уже забрал у [Кадзуки Хосино].
Я снова взглянул на лист. Пара чисел «09–10» против сегодняшнего дня. Это значит, [Юхэй Исихара] контролировал мое тело сегодня с девяти до десяти утра. И точно, я тогда не был в сознании.
— Но это что, он крадет всего три часа каждый день? Всего-то?
— …Эй, я бы тебе посоветовал думать немного, прежде чем говорить. Я сказал «он крадет у тебя время». Время крадется не только на один тот день. Оно остается у [Юхэя Исихары] и дальше. Скажем, тот час, который у тебя забрали между полуночью и часом ночи, уже никогда не будет принадлежать [Кадзуки Хосино].
Я по-прежнему не очень врубался.
— Вот блин, что, до сих пор не дошло? Мм… может, будет легче объяснить, если ты поделишь сутки на 24 блока и представишь себе, что три из них у тебя каждый день забирают. Твоих блоков остается 21 в первый день. 18 во второй. 15 в третий. А в седьмой останется всего три. Как только наступит восьмой день, не останется ни одного. Проще говоря — «геймовер».
Наконец-то до меня дошло.
Дошло до меня и то, зачем он мне это рассказал. Вообще-то, если я разузнаю о «Неделе в трясине», это уменьшит преимущество [Юхэя Исихары]. Причина, по которой он все равно рассказал мне…
— Ааа, похоже, ты заметил. Понял, да? Это не может быть ложью. Ложь порождает надежду, когда ты понимаешь, что это ложь. С другой стороны, если ты осознаешь, что суровая реальность — действительно реальность, тебя все больше охватывает отчаяние. И ты ведь, если вспомнишь, что было, поймешь, что все, что с тобой случилось, — реальность, правда?
Правда. И все мое тело говорит мне, что это правда.
— Хочешь, я за тебя посчитаю? Сегодня у [Кадзуки Хосино] осталось 7 блоков, включая этот. 9 завтра, третьего мая. 6 четвертого мая. 3 пятого мая. 24 в сумме[5]. Понимаешь? У тебя даже суток не осталось!
Миядзава-кун говорил с явным желанием дать мне понять всю безнадежность ситуации.
– З а г н а т ь т е б я в у г о л, р а с с к а з а в п р а в д у. В о т п о ч е м у [Ю х э й И с и х а р а] в с е э т о р а с к р ы л. Так что здесь нет ничего, кроме правды.
«У меня осталось еще четыре дня». Да, я думал как-то так. Но это большая ошибка. Ход сражения уже явно в пользу [Юхэя Исихары].
Если рассматривать чисто то время, которое мы проводим в этом теле, [Кадзуки Хосино] уже превратился в гостя.
Кроме того, на стороне [Юхэя Исихары] еще и Рюу Миядзава.
Ох. Все уже безнадежно.
— Удивительно, что ты так спокоен.
Да, если подумать… несмотря на полную безнадежность ситуации, я действительно спокоен.
Что… логично.
Ведь я уже был в полном отчаянии, даже и без этого всего.
— Слушай, Миядзава-кун. Можно я спрошу кое-что?
— Что?
— Почему ты помогаешь [Юхэю Исихаре]?
Похоже, этого вопроса Миядзава-кун не ожидал — он погрузился в молчание.
— Ты ведь не помогал бы ему без какой-то веской причины, правда? Кроме того, если бы [Юхэй Исихара] просто сказал тебе, что он в моем теле, вряд ли ты вот так просто поверил бы. Ведь так?
…Ммм, да. Давайте-ка попробуем его обмануть.
— Как насчет вот такой причины? Скажем — ты и есть [Юхэй Исихара].
Совершенно нелепый аргумент, который должен вызвать лишь смех, если он неверен.
Однако Миядзава-кун продолжал молча сверлить меня взглядом.
— …Я и есть [Юхэй Исихара], э? В общем…
Миядзава-кун горько улыбнулся и продолжил:
– …т а к и е с т ь.
— …Э?
От этого неожиданного заявления у меня отнялся язык.
— Честно, мне это все уже осточертело. Не думал, что так вымотаюсь, скрывая это. Так что я расскажу тебе, что произошло, чисто для собственного облегчения.
Миядзава-кун вздохнул; у него правда был усталый вид.
— Хосино. Есть ли что-то, что для тебя важно?
— …Есть.
Наверно, лучше бы подошло «было». Ведь моя повседневная жизнь уже уничтожена.
— Тогда ты можешь понять мои чувства. Я считаю, что действительно важное для человека — не то, чему он посвящает все свои силы, и не то, на что он обращает всю свою любовь и прочие уси-пуси. Я считаю, что действительно важное для человека — то, что становится его стержнем. И если это пропадает, ты ломаешься, как будто у тебя вынули позвоночник, превращаешься в пустую оболочку. Следовательно, по-настоящему важное — т о, ч т о д е л а е т т е б я т о б о й.
— Твое «так и есть» только что не означало, что ты по правде [Юхэй Исихара], да?
— Конечно, нет. Если бы я был им, я бы ни за что не позволил себе такого мерзкого поведения.
Но он помогает [Юхэю Исихаре], который позволяет. Потому что [Юхэй Исихара] действительно важен для него.
— Если он так хочет, я это сделаю. Чтобы защитить его, я сделаю все. Даже если это что-то неправильное.
Это не гордость, не упрямство. Он желчно кусал губы, в глубине его глаз можно было разглядеть усталость, но никак не колебание.
— …Я понимаю, что ты хочешь сказать! Но почему [Юхэй Исихара] для тебя так важен?
— …Хм, — пробормотал Миядзава-кун, затем после паузы продолжил.
— Наверно… нет, не наверно. А точно. Он для меня так важен, потому что…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
