Ей верилось, что если трудиться изо всех сил, не щадя себя, то все желаемое в жизни она непременно получит.
Теперь Грейс лишилась подобных иллюзий. Теперь она знала, что жизнь состоит из бесконечной череды жертвоприношений. В фирме от нее ждали, что она посвятит работе все двадцать четыре часа в сутки, дарованные человеку свыше. Поэтому Джессика оставалась после уроков в школе на продленке, пока Грейс или нанятая ею очередная няня не забирали ее. Частенько приходилось просить за плату каких-то студенток посидеть с Джессикой в ночные часы.
Сколько спектаклей и фильмов пропустила Грейс из-за своей работы, сколько поездок с дочерью на природу. Сколько раз кто-то посторонний, а не мать, помогал Джессике готовить домашние задания. Грейс обожала дочь и была уверена, что Джесс это знает, но было множество случаев, когда Джессика особенно нуждалась в ней, а матери не оказывалось рядом.
Со временем между ними возникло отчуждение. Вряд ли это была непреодолимая стена, и речь не шла о взаимной неприязни. Просто они стали людьми, из которых каждый живет сам по себе. Джессика перестала делиться с матерью абсолютно всем, как это делалось раньше, и полагаться на ее участие и помощь в любых ситуациях. Вот это было хуже всего.
К тому времени Грейс уже осознала, к каким последствиям может привести то, что произошло с ними. Джессике исполнилось тогда двенадцать. Причиной послужило задержание Джесс с компанией друзей за магазинную кражу в Истланд-Мэлл.
Грейс не знала, что дочери не было на уроках в тот день. Она также не знала, что Джессика начала прогуливать занятия в школе уже давно и пользовалась любой возможностью, чтобы присоединиться к своей компании в парке, где они обычно собирались. Мать не знала даже имен тех, кто был с Джессикой, когда ее поймали на воровстве.
А ей бы следовало все это знать. И вообще получше знать свою единственную дочь.
После этого первого тревожного звоночка Грейс принялась искать такую работу, где ее занятость была бы в пределах разумного, когда она могла бы возвращаться домой в одно и то же время, готовить ужин, проверять домашние задания дочери и вообще дать почувствовать Джессике, что у нее есть мать. Работу, которая не препятствовала бы Грейс вернуться к семье, пусть состоящей всего из двух человек, но все же семье.
Как раз тогда неожиданно скончался Томас Пирс, и должность судьи по делам несовершеннолетних оказалась вакантной. С подачи босса и мистера Джордана Лоу, Грейс назначили исполняющей обязанности на пять лет оставшегося ныне покойному Пирсу срока.
Это было три года назад. Перспектива для Грейс казалась в то время идеальной. Ей даже не нужно будет бороться за переизбрание после завершения срока, так как Джессике уже исполнится семнадцать, и самый трудный переходный возраст будет позади. Грейс сможет, если пожелает, вернуться в «Мэдисон, Грэхэм и Лоу» на доходное место, а ее долг перед дочерью будет выплачен сполна.
Только ничего из задуманного ею пока не сработало.
Натягивая брюки, Грейс вздохнула. Когда и у кого жизнь протекает по намеченному плану? Не бывает такого.
Благодаря упорядоченному рабочему расписанию она смогла восстановить хотя бы частично ту чудесную близость, какая существовала между ними, когда Джесс была еще маленькой. А потом все навалилось сразу. Джессика вошла в трудный подростковый возраст, у нее обнаружился диабет, а у ее отца и его новой жены в Нью-Мексико родились близнецы. Любое из этих событий могло воздействовать на разум и чувства впечатлительной девочки самым непредсказуемым образом.
Грейс старалась противопоставить всем этим событиям материнские уговоры и ласку и даже в некоторых случаях шла на подкуп. Теперь же, перед лицом недавней катастрофы, она уповала лишь на силу своей любви, которая должна каким-то путем проникнуть сквозь защитные барьеры в душе дочери, преобразить ее сознание. Если это не сработает, то Грейс просто не знает, что ей делать.
Иногда ей казалось, что она живет под одной крышей с управляемой гормонами подростковой версией доктора Джекила и мистера Хайда. Были минуты, когда Джессика вела себя мило, послушно, искренне, как и в прежние годы, и вдруг, словно по волшебству, становилась чудовищем. За прошедшие несколько недель после ее поступления в колледж враждебные выходки участились. О причинах, толкавших ее на это, Джессика умалчивала, но явно во всем обвиняла мать.
Грейс снова вздохнула. Воспитание собственного ребенка – труднейшая из всех работ.
Мысли всегда обгоняют действия. Она еще о многом успела вспомнить и подумать, продевая голову в вырез белой футболки, а затем руки в рукава шерстяной кофточки. Сунув босые ноги в легкие мокасины, она направилась вниз.
Джесс и Тони Марино были уже в кухне. Их взгляды в унисон устремились на вошедшую Грейс. Впрочем, он хотя бы выглядел несколько виноватым, как бы извиняясь за свое вторжение.
– Ваша дочь была так добра, что предложила мне стакан воды. – В доказательство коп показал Грейс стакан, только что наполненный водой из-под крана. Марино вспотел, кожа его блестела.
– Я собираюсь пойти принять душ, – заявила Джессика. Она отставила свой опустевший стакан и как-то чересчур уж пристально поглядела на мать.
– Тебе не попадался мой медвежонок? Его нет на ночном столике.
– Я отдала его в чистку, – солгала Грейс. Она ни за что бы не призналась, что мистер Косолапый заключен у нее в шкафу, потому что в него вселилось зло. Во-первых, такое объяснение смехотворно, а кроме того, ей не хотелось пугать Джессику.
– Ладно, – кивнула Джессика и одарила Тони дерзкой улыбкой. – Ты был неплох для старика.
– Ты тоже для малышовой лиги. Может быть, в следующий раз ты побьешь меня.
– Никаких «может быть». Я это сделаю.
Судя по всему, они легко поладили друг с другом.
– Мы скоро будем есть? – обратилась Джессика к матери. – Я должна быть у Мэдди в семь.
– Ты уже достаточно нагулялась, дорогая, – твердо сказала Грейс.
– Но я должна пойти. Смотр талантов будет в пятницу, и нам нужно отрепетировать наш номер. – Джессика капризно надула губы.
– Боюсь, что ничего не получится, детка.
– Я должна пойти, – повторила Джессика с непоколебимой настойчивостью.
Глаза ее расширились и походили на два округлых темных провала на побледневшем лице, руки сжались в кулаки.
– Я обещала Мэдди, и Бекки, и Алисон, и Джоан быть там. Мы собираемся изображать «Спайс герлз». Если меня не будет, все пропало! Нас должно быть пятеро.
– Я сожалею, но ты не сможешь пойти, – стояла на своем Грейс.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
