— Мера предосторожности. — объяснил таец, сопровождавший туристов. — Тигры как-никак!
Ехали минут пятнадцать по ухабистой лесной дороге. Яркие фары грузовика выхватили из темноты поляну — островок среди обступивших плотной стеной диких зарослей.
Все молчали. Не каждый же день выпадает возможность поохотиться на тигров, да еще с карманными фонарями. Машина остановилась посередине поляны. Погасли фары. Постепенно глаза привыкли к окружающей темноте. Казалось, что по чаще кто-то ходит, где-то ухало, гоготало. Повсюду стали мерещиться тигры. Десятки, сотни…
— Светите фонарями вон туда, — тихо сказал сопровождающий, показав рукой в сторону. — Тигры там.
Множество ярких лучиков одновременно пронзили темноту. В чаще действительно что-то заблестело, замелькали желтые точки. Они, как нам казалось, передвигались — то приближаясь, то вдруг удаляясь, то исчезая вовсе или вновь загораясь.
— Это тигры, видите? — сказал таец.
Тигров мы, конечно, не видели. Были лишь одни желтые мерцания. И все же все мы утвердительно заговорщически ответили: «Видим».
— Гасите фонари! — отдал команду сопровождающий. — Едем, пока не поздно.
Призыв тайца был исполнен туристами мгновенно. Грузовик тронулся. Мы покидали лужайку с твердой уверенностью, что повидали живых, так сказать вольных, тигров. Теперь есть что порассказать знакомым.
Обратно в Бангкок мы добрались без особых приключений. Правда, сервис «Роял тур» поскуднел и несколько ослаб. Вместо горячего завтрака и ленча, которыми нас потчевали по дороге в национальный заповедник, теперь мы почему-то получили сухие пайки. Вторично попробовать молока на молочной ферме также не удалось. Автобус проскочил мимо нее без остановки.
Но главное не в этом. Главное, мы стали участниками беспримерной охоты на хищных обитателей таиландских джунглей…
Итак, на этот раз хотелось раздвинуть тесные рамки обычных путешествий на самолете или в экскурсионном автобусе. «Тай эйруэйс» полностью лишил бы нас дорожных впечатлений, быстро и незаметно перенеся из Бангкока в Чиангмай, а «Роял тур» уготовил бы довольно печальную участь пленников различных туристских программ.
Нетрудно заметить, что тайцы очень любят поэтические названия. Исключения не составляют и жители Северного Таиланда (не самого крайнего, а горной страны в бассейне северных истоков Чаупхраи): из-за обилия рек и речушек народ назвал ее Пипаннам, что означает «Дух тысячи вод». Мы знали, что где-то на полдороге к Чиангмаю, в окрестностях города Накхонсаван, природа создала хаотичные нагромождения причудливо изогнутых скал, которые дали основание называть эти места «Логовом дракона». Забегая вперед, скажу, что действительно там вдоль магистрали тянется хребет, напоминающий спину колоссального ящера, а отдельные каменистые холмы торчат словно зубы доисторического зверя. Вообще нагорье, начинающееся сразу к северу от Менамской низменности, имеет громкую славу: огромные глыбы базальта, размытые горными ручьями, приняли здесь самые невероятные очертания и формы различных животных, мифических существ и загадочных растений. Район Накхонсавана очень популярен и благодаря богатой народной фантазии овеян многочисленными легендами. Согласно одной из них, в далекие-далекие времена пришел сюда Будда вместе с тиграми, слонами, носорогами, медведями и иными зверушками помельче; и вот по неизвестной причине они неожиданно окаменели. «Достоверность» предания подтверждает и тот факт, что на горе Прабат остался якобы даже след стопы Будды; гора считается священной, ежегодно к ней на поклон стекаются со всех концов страны пилигримы.
Выехали мы на рассвете, когда монахи из более чем двадцати четырех тысяч таиландских монастырей отправляются в ежедневный поход за подаянием. В оранжевых тогах бритоголовые монахи — совсем еще мальчики, взрослые и глубокие старцы — с матерчатыми сумками на плечах идут добывать себе пропитание. В этот час из домов выходят люди — кто с пригоршней риса, кто с куском курицы или свинины. Дать пищу монаху считается благородным, буддо-угодным делом. Соблюдая давний обычай, верующие полностью берут на себя заботу о материальном обеспечении священнослужителей. В деревнях создаются даже территориальные объединения, включающие несколько десятков хозяйств, где в порядке очередности женщины готовят служителям культа еду, шьют им одежды. Многие крестьяне безвозмездно обрабатывают церковные земли, пасут монастырские стада, умельцы украшают резьбой и росписью стены пагод и храмов.
Буддийская монашеская община — сангха — насчитывает в Таиланде свыше трехсот тысяч человек, объединенных в две секты — Маханикай и Дхамутхитникай11, количественное соотношение приверженцев которых составляет приблизительно шестнадцать к одному. Секта Дхамутхитникай появилась во второй половине XIX века в результате реформы короля Монгкута, стремившегося к тому, чтобы служители культа более строго следовали буддийскому учению, изложенному в палийском каноне «Трипитака». Огромную армию таиландских монахов дополняют мальчики-служки (их более ста тысяч) и женщины-послушницы (около десяти тысяч); и всех их надо накормить, напоить, одеть. Подношения и подарки от населения, жертвенные деньги на постройку храмов и монастырей, ремонт и сооружение статуй основателя религии, доходы с церковного имущества, правительственные дотации, ростовщичество — вот из чего в основном складывается бюджет сангхи. Драгоценности и книги, земли и строения, цветы и свечи — чего только не дарят люди Будде, храмам и общине в целом.
Иерархия буддийской сангхи основывается на следующих понятиях: ученость, старшинство, служебное положение и титул. Существует десять степеней, указывающих на образованность монахов: три — «накдхамма» и семь — «бариан», причем обладатели последних получают право пользоваться соответствующими их рангу разноцветными веерами и при написании ставить после своего имени специальные знаки отличия.
«Веерная привилегия» дается только титулованным священнослужителям: монаха любого из сорока с лишним церковных рангов сведущему человеку легко различить по ручному опахалу, которым тот неизменно пользуется. Самый низкий титул — пра самуха пандит. Высокие начинаются с пра кру; они позволяют занимать должности руководителя церковного комитета провинции, настоятеля, преподавателя и так далее. Одновременно с титулом пра кру и, конечно, более высоким — пра рачакхана, подразделяющимся на девять рангов, монахи (а таких в стране три с половиной тысячи) получают от короля новое имя на языке пали. По старшинству монахи, обрившие голову, надевшие желтые одежды и получившие посвящение, делятся на навакабхуми (стаж пребывания в монастыре не менее года), маджджимабхуми (стаж — пять лет) и тхера (стаж — десять и более лет). Только тхера могут носить высокий титул упадждая, разрешающий иметь своих учеников.
