- Ты проснулась, кисунь? – доносится из кухни.
Краснею еще больше, закрываю лицо руками и падаю навзничь в подушки.
- Я слышу, ты не спишь, вставай, я кофе сварил!
Оглядываюсь по сторонам, одежды рядом не наблюдается, кричу в ответ:
- Мне нечего одеть! Я не пойду!
- В шкафу полно одежды, - со смехом отзывается он.
Распахиваю дверцы шкафа и наблюдаю длинный ряд белоснежных рубашек. Не долго думая, беру одну из них и выхожу на кухню в рубашке на голое тело, что конечно не остается незамеченным. Бывший оглядывает меня с ног до головы плотоядным взглядом. Хотя какой он теперь бывший? Стесняюсь задать вопрос – кто мы теперь друг другу?
Саша наклоняется и нежно-нежно целует, сладкая истома разливается по телу, делая тяжелыми руки и ноги. Кажется, мое тело готово к продолжению ночи. И, похоже, что Сашино тоже. Отголоски прошлой ночи еще стреляют пузырьками шампанского, будоража кровь, а на них уже накладываются новые ощущения утра вдвоем. Его заботы, запаха кофе, сваренного им для меня. Раньше кофе варила я. От него можно было дождаться завтрака в постель только при условии наступившего восьмого марта и миллиона напоминаний, что я жду завтрак в постель. А тут – смотри-ка – подрос, научился заботиться, а не только принимать заботу. И кофе научился варить вкусный.
- Чем займемся в свой законный выходной? – Интересуется он, пока я судорожно соображаю, в чем же я поеду домой. Одежда вымокла под дождем. И я даже не помню где он меня раздел или я сама разделась? Помню, что мокрое платье никак не желало сниматься, облепляя грудь, живот и бедра. Снова краснею от этих воспоминаний, и не сразу могу понять, что же спрашивает мой собеседник.
- Не знаю, - отвечаю с заминкой. – Может посмотрим кино?
Я очень не хочу отсюда выбираться. Потому что этот мир сегодняшнего утра так хрупок, что может разрушиться стоит нам выйти за дверь Сашиной квартиры. Ну и одеть мне нечего. И я уже хочу задать вопрос о том, где же искать мои вещи, как Саша предвосхищает его:
- Я все постирал и в сушку закинул, так что твоя одежда сухая.
- Кто ты, и что ты сделал с Ярловым? – поражаюсь я таким переменам. Тому Саше, которого я знала, и в голову бы такое не пришло. А этот новый – другой.
Не могу понять как себя вести. Приходит в голову мысль, что раз говорит, про сухую одежду, то наверное мне пора. Хмурюсь, обдумывая ее и решаюсь произнести:
- Я наверное пойду.
- Какое «пойду», Кисунь. Одежда высохла, и сразу бежать? Если в этом дело, то сейчас по-новой можно ее намочить, раз так нужен повод, чтоб остаться. Эти выходные – наши, - он подходит сзади и обнимает меня, разворачивая к себе, заглядывая в глаза: - ты ведь не против? Останешься?
Ничего не говорю, просто киваю, пойманная в плен его пристальным взглядом. И только тогда понимаю, что он нервничал, когда спрашивал останусь ли я: плечи расслабляются и руки становятся нежнее. Будто он планировал удерживать меня силой, если я откажусь.
Два дня пролетают незаметно, сливаются в один счастливый и теплый миг. Мы заказываем доставку, смотрим кино, болтаем обо всем, целуемся, засыпаем в объятьях друг друга. Приходим в себя только вечером в воскресенье, я спохватываюсь, что мне нужно домой, и он больше не удерживает меня. Сказка закончилась. Возвращаемся в свои будни. И уже сидя в такси, яркой вспышкой вспоминаю, как Саша в один из моментов шептал мне:
- Кис, ты же понимаешь, что на работе никто не должен знать о нашем романе? Давай пусть все останется как было: мы чужие люди в офисе. Контракт крупный и у моей фирмы с твоей и у моей фирмы с Правительством региона, понимаешь же, что конфликт интересов будет, в результате которого самое легкое – ты лишишься контракта, но скорей всего конкуренты пойдут дальше, и контракта лишусь уже я. Сама понимаешь, там такие миллионы, что конкуренты это не спустят, да и не только они, и прокуратура и ФСБ – все следят за чистотой сделки. Ладно, Кис?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И когда я соглашаюсь, зацеловывает, заобнимает меня, погружает в морок тепла и нежности, что только сейчас, вдали от него, его слова льдистыми иголками впиваются в мое сердце. И хоть умом я понимаю, что он прав, да, конфликт интересов налицо, но заноза сомнений колет незажившую рану. Если он хочет скрыть наши отношения, может для него это – всего лишь интрижка, еще одна легкая победа в череде побед? Становится неуютно от одной только мысли об этом, я стараюсь выбросить ее из головы, и почти получается, но настроение стремительно ползет вниз до того момента, как через полчаса после моего возвращения домой в мою дверь звонят. И открыв дверь, обнаруживаю на пороге Сашу.
- Ты уехала, и стало так пусто и одиноко, хоть волком вой. Рванул следом.
Глава 29
Саша уезжает на работу на такси на час раньше меня. Успев до этого вымыть меня в душе и высушить волосы феном, нежно перебирая пряди, пока я пыталась подремать еще пять минут, сидя верхом на стиральной машинке и прислоняясь к стене. И успев приготовить нам омлет и кофе. Это было так необычно для него, и так меня растрогало до глубины души, что остатки сна совершенно слетели, я смотрела на него во все глаза, пока он уплетал свою порцию и кормил меня. Внутри разливалось мягкое тепло, не тот огонь страсти, что не давал нам ночью спать, а укутывающая облаком невероятная нежность. И мне она казалась даже важней того, что было между нами ночью. Я вдруг почувствовала себя нужной, той, о ком хотят заботиться, кого балуют, и от этого щемило сердце.
Когда телефон пиликнул уведомлением о прибывшем такси, он поцеловал меня, шепнув:
- До встречи в офисе, Надежда Игоревна, и до встречи вечером, Кисунь, - и рванул вниз по стуненькам подъезда, а я еще какое-то время смотрела ему вслед и слушала стихающие шаги, и только потом закрыла дверь.
Покрутила обручальное кольцо на пальце. Подумала, что не буду его снимать, может это его заслуга в том, что мы снова вместе? Допила кофе, глядя в окно во двор и улыбаясь. Поймала себя на мысли, что так давно не улыбалась просто так, без причины, просто потому что утро прекрасно, что я, кажется, счастлива, и что в глубине души мне одновременно и тревожно и радостно. Очень непривычен коктейль эмоций, наслаивающихся друг на друга. Приходится сосредоточиться, чтоб выделить в нем главную ноту: я счастлива. Вот что я чувствую сейчас – я счастлива. И с этим чувством – я счастлива – собираюсь, потом еду в офис, поднимаюсь на нужный мне этаж и погружаюсь в работу.
От работы меня отвлекает уведомление на whatsapp, Саша пишет, что, к сожалению, сегодня вечером у него никак не получится прийти ко мне, потому что ночью у него рейс, надо срочно лететь в Москву, решать проблемы, которые без него некому ни за что не решить. И пять раз слово «прости».
Настроение резко падает, даже в кабинете становится ощутимо холодней. Печатаю ему в ответ, что я все понимаю, при этом думая, что ничего я не понимаю. Привыкла к нему за выходные. Всего два дня и три ночи, и я уже мечтаю о продолжении.
Пытаюсь работать, но никак не могу собраться с мыслями, злюсь на себя и на него, вот почему нельзя было отправить в Москву своего зама? Или полететь завтра-послезавтра, почему его планы не принимают в расчет меня? Надо полететь – летит, а я остаюсь.
