жизни нечто подобное будет всегда. И дело совсем не в полоске жёлтого золота, именуемой обручальным кольцом. Звонок мужа напоминает о том, что гораздо важнее чьих-либо желаний, мнений или предпочтений, тем более – моих собственных.
– Тём, – предпринимаю новую попытку прекратить зашедшее слишком далеко безумство, и, раз уж на мой зов он так и не обращает никакого внимания, концентрируясь только на моём теле, добавляю гораздо громче и увереннее: – Я люблю тебя. Знаешь, да?
Сердце продолжает заходиться в бешеном ритме, отражаясь в сознании громогласным набатом, но даже так я слышу, как Артём шумно сглатывает. На короткое мгновение он замирает, медленно поднимая взгляд к моим глазам. Тень неверия, которую я в нём вижу, побуждает меня повторить и дополнить гораздо обширнее:
– Всегда тебя любила. И до сих пор люблю. Очень. Больше жизни своей, – обхватываю его лицо обеими ладонями, удерживая визуальный контакт, а после продолжаю немного тише: – Вот только это нихера не значит, потому что я никогда не разведусь. Всегда буду замужем за другим мужчиной, пока не умру. И секс между нами, будь он хоть миллион раз самым лучшим, не изменит этого факта. Ты ведь понимаешь, да? Я не уйду от него, Тём. Никогда. Хоть что делай.
Наверное, если бы я сейчас бросилась под мчащийся на полной скорости большегруз, было бы не так страшно. Наблюдать, как самый нужный и любимый взор цвета бездонного океана наполняется холодом и пустотой. Вот это действительно жутко. Мучительно. Больно. И… необходимо. Ведь Артём должен знать и понимать. Не хочется разбивать собственное сердце вдребезги ещё раз и только потому, что не способна расставить и озвучить приоритеты заранее.
– Лучше бы ты молчала, – глухо произносит Рупасов, отодвигаясь.
Он выпрямляется и встаёт с дивана. Поднимает валяющееся на полу полотенце, а после направляется к той двери, за пределами которой ранее принимает душ. Я же подбираю свой упавший телефон, с сожалением отмечая, что Рома больше не звонит. Набираю по пропущенному ответный, и тоже поднимаюсь на ноги, попутно поправляя одежду. Удаётся прослушать несколько длинных гудков ожидания в преддверии того, как муж должен взять трубку. И только когда я дохожу до порога и поворачиваю ручку, потянув дверь на выход из кабинета хозяина местных владений, тяжелая ладонь Артёма ложится на полотно из вишневого дерева, с шумом захлопывая её обратно.
– Жень, хорошо, что перезвонила, – доносится в трубке от Агеева.
– Не уходи. Останься. Всё равно как, – проговаривает Рупасов.
В моей голове словно взрывается атомная бомба, расщепляя сознание на мельчайшие частицы, несущие в себе бремя горького раскаяния о неверных поступках и деяниях. Дело не только в том, что жизнь в который раз ставит меня перед фактом – иногда нам всем приходится делать выбор, расплачиваясь за свои ошибки или неуместные желания. Я даже не знаю, должна ли делать этот самый выбор вообще. И тем более не понимаю, имею ли на него право.
Глава 9
– Жень! – заново зовёт Рома.
Ведь я так и не отвечаю. Тяжёлое дыхание мне в затылок давит настолько сильно, что мысли воедино собрать не могу, не то, чтобы сказать хоть что-то.
– Жень, – повторяет и Артём.
И если требовательный властный голос мужа отзывается во мне угрызениями совести, то тихий хриплый полушёпот моего самого первого в жизни мужчины так и вынуждает забыть обо всём, что только могло бы помешать услышать его вновь.
– Я тебе потом перезвоню, – бросаю глухо в трубку.
Просто хочу избавиться от разговора в присутствии того, кто не должен его слышать, но муж расценивает мои слова по-другому.
– Не будь ребёнком! – отзывается Агеев. – Сейчас не самое подходящее время обижаться! Прекрасно знаешь ведь и сама, что так надо было. Ты бы по-другому не уехала… – абонент говорит что-то ещё, но мне всё равно.
Его я больше не слушаю. Выключаю вызов, а после и вовсе отключаю телефон. Да так и сжимаю гаджет до судорожной боли в пальцах, глядя на чёрный экран сенсора, ведь не в силах развернуться к тому, в чью пользу делаю выбор. Причём не только сейчас, а ещё десять лет назад. И даже то, что однажды приходится жестоко поплатиться за эту свою глупость, не помогает остановиться и вспомнить, что такое предел разумности и правильности.
Я настолько падшая?
Очевидно.
– Если я и останусь, это всё равно ничего не меняет. Ты же понимаешь, да? – произношу тихонько.
Горло словно сдавливает в тиски. Каждый произнесённый звук даётся неимоверно тяжело. Я закрываю глаза, в то время как левая ладонь Артёма плавно ложится мне на живот, медленными вдавливающими поглаживаниями опускаясь ниже, касаясь пальцами не застёгнутой до конца молнии на джинсах.
– Не понимаю, – отзывается Артём. – Ни черта я не понимаю, – добавляет он, вымученно выдохнув. – Может, объяснишь?
Едва заметно качаю головой в отрицании, а сознание разрывается от противоречий. Ведь если бы я и хотела рассказать – всё равно не поймёт. А если и поймёт, то… будет только хуже. Вряд ли он способен принять неприглядную правду, которую я выбрала восемь лет назад.
– Мне домой надо, – снова вру я. – Потом поговорим, – тянусь к дверной ручке, но замираю, так и не открыв дверь повторно.
Ладонь Артёма накрывает мою руку, сжимая до боли.
– Не надо тебе никуда, – ухмыляется Рупасов. Его пальцы, до сих пор касающиеся пояса моих джинс, оттягивают испорченную ещё вчера застёжку, а затем он добавляет негромко: – Ты ведь уже была дома. И не задержалась там надолго.
Безусловно, он прав.
Вот только…
Разве хоть кому-то из нас от этого легче?
Потому и молчу, терпеливо ожидая, когда мужчине надоест это нелепое противостояние.
– Что происходит, а, Жень? Не хочешь рассказывать о том, почему такая упёртая, бог с ним, – дополняет Артём, убирает мою руку от двери, а затем разворачивает к себе лицом, тут же укутывая в жаркие объятия, и касается губами моего лба в лёгком поцелуе. – Но может тогда другим поделишься? Этот город – последнее место, где твой благоверный хотел бы тебя видеть, но при этом сам отправил тебя сюда. У тебя проблемы? Или у него? – в его тоне проскальзывают тревожные нотки.
Стальная хватка рук мужчины не позволяет отстраниться. Очевидно, повторной попытки сбежать на сегодня больше не будет. И мне ничего не остаётся, как капитулировать. Да и грех не воспользоваться тем, зачем сюда еду изначально.
– Мою соседку два дня назад убили. Следствие считает, что на её месте должна была быть
