отростком.
— Уже иду, мой Посейдон! — и чего он кружит надо мной как коршун над своей раненой добычей? Никогда не выпускает из поля зрения, постоянно напоминает о себе. Хоть бы о бизнесе пару раз за день подумал, а не о сексе. Наверно, всем действительно руководит мама, а сыночка на пост главы посадила просто так, на бумаге.
Выхожу. Кирилл уже сидит за столом и поедает мороженое, заботливо купленное Русланом. Я вижу две обертки — он по-свински умял и мою порцию тоже! А я, между прочим, тоже ничего не ела со вчерашнего дня!
— Прости, — видимо, он поймал мой взгляд, — не удержался. Никогда такого не ел — мама все время выпендривалась и заставляла повара самому готовить мороженое из домашних продуктов. Кто же знал, что самое вкусное — дешевое и химозное?
— Да на здоровье, мой хороший! — чтоб ты подавился этим мороженым…Или хотя бы ангину схлопотал, тогда бы валялся месяц без сил и меня не лапал.
— Я оставил тебе печенье и кофе, садись, обслужу тебя по первому разряду!
Он засуетился вокруг меня, шутливо повязал салфетку на шею, положил на колени полотенце, и выложил печенье как в элитном французском ресторане.
— Э, нет, оставь свою молекулярную кухню как-нибудь на потом, я сейчас слона съем от голода! Насыпь даме нормальную порцию, или я откушу от тебя! — стучу по столу вилкой и ножом, и скандирую: «Мяса! Мяса! Мяса!»
Кирилл настаивает на том, чтобы кормить меня с рук — никогда в жизни я ни с кем так не делала — мне же не пять лет. Но пришлось подыграть ему. Без флирта не обошлось и тут — нет, чтобы просто отправить печенье мне в рот и полезть в пачку за следующим. Он ждал, пока я прожую свою маленькую порцию, и не убирал свои пальцы до тех пор, пока я не вылижу на них каждую крошку. И так раз за разом, пока я хоть немного не наелась.
Потом мы сели на диван, и пришлось обниматься настолько долго, что я чуть не уснула от стресса. Старалась дышать как можно тише, раствориться в воздухе, чтобы ничего не напоминало ему о моем присутствии. Может, сейчас я смогу силой мысли исчезнуть из его жизни и памяти? Вдруг еще не поздно?
Он гладил меня по голове как домашнее животное — длинным размашистым движением, прилизывая мои бедные волосы. Казалось, что Кирилл о чем-то глубоко задумался, но потом, все же, нарушил свое молчание.
— Я уже говорил тебе, что ты — самая лучшая женщина в моей жизни?
— Мне очень приятны такие слова, Кирилл. Ты тоже очень важен для меня.
— Нет, ты не понимаешь, это не пустые слова и не комплименты, чтобы тебя очаровать, — он вдруг стал слишком серьезным. По голове гладить он меня не переставал, и рука его сделалась тяжелой, больно вдавливала мой затылок, — ты правда для меня — как свет в окошке. Ни одна другая женщина не смогла разбудить в моей душе то, что удалось тебе за пару месяцев.
Не буду его перебивать. Он так и не поменялся — если сидеть и тихо слушать, он уйдет в долгий монолог. Кирилл не нуждается в комментариях, ему нужно выговориться.
Глава 30
Я была права. Кирилл продолжал: «Все, кто окружал меня, сколько я себя помню — всегда льстились и заискивали передо мной. Да что уж там говорить — мое первое знакомство с женским телом…Когда мне было шестнадцать лет, и я зашел в пик своего пубертата, мама поняла, что я заглядываюсь на одноклассниц. В день моего рождения она приказала мне нарядиться и ждать в своей комнате. Вечером, пока мать развлекала гостей и была королевой бала, ко мне постучалась красивая, харизматичная женщина, и я сразу понял — опытная. И следующая моя догадка, прямо в яблочко — ей заплатили. Тогда я был не против, даже ликовал, что все так получилось — без стыда, без проблем и ошибок. Мать тоже была уверена в своей правоте: «Чтобы ты научился обращаться с женским телом. Это тебе как пробное занятие, чтобы ты понял, что к чему и не оплошал в свой настоящий первый раз».
Какой ужас…Это что, выставка собак, где ее кобелек всегда должен показывать самый лучший результат и утирать нос своими наградами и медалями соседкам?
— Однако после пробного раза с проституткой были еще и еще. Целых два месяца она заказывала мне разных женщин. Не потасканных, с потухшим взглядом от толпы клиентов и венерическими заболеваниями — это были элитные девочки, которые обучали меня мастерству. Я больше не трепетал перед голыми девушками, как мои сверстники, для меня сношения стали чем-то обыденным. Теперь я понимаю, что предпочел бы отказаться от всего этого. Я хотел бы душой прочувствовать свой первый трепетный раз с девочкой, которая мне искренне нравилась. Мы бы оба были невинными, стеснительными, и методом проб и ошибок изучали бы тела друг друга.
Вот как ты печешься о своих ранних юных чувствах…Мне практически стало тебя жаль, если бы не одно НО, Кирилл… Напомнить тебе, как ты обошелся с МОЕЙ девственностью?! Как раз за разом ты навешивал на меня ассоциацию, что секс — равно боль и унижения?
— Но я уже был слишком циничным, чтобы любоваться своими нежными одноклассницами. Они были для меня слишком стеснительными и закомплексованными неумехами. Я тогда думал так: «Зачем мне тратить время, чтобы возиться с этими неумелыми пустышками? Они наверняка будут стесняться наготы, лежать бревнами и отказываться от всего, что я хочу с ними провернуть. Проще заплатить профессионалке и наслаждаться ее трюками и божественным раскованным телом». А потом и платить стало не нужно. Как только меня вывели в свет по-настоящему, у меня не было отбоя от секса. Мне даже и пальцем не приходилось шевелить, потому что женщины каждый день висли на мне. Я не приукрашиваю, чтобы поднять собственную значимость. Каждый день дамы либо делали мне двусмысленные намеки, либо в открытую предлагали мне себя — и я всегда брал. И эти женщины ничем не отличались между собой — просто тела для удовлетворения моей похоти.
Вот она — одна из огромных проблем в воспитании богатеньких детей. Во всех сферах жизни им все приносят на блюдечке с голубой каемочкой, и у них пропадают интерес и мотивация ко всему…
— И то, что меня гложило всегда — все они были неискренними. Кто-то хотел заполучить красавчика хотя бы на одну
