– И соболей, – сухо добавила Кейт. – Продай их поскорее, заодно не придется платить за их хранение. Теперь – драгоценности.
Этого удара Марго перенести не могла.
– Нет, Кейт! Только не драгоценности!
– Не распускай нюни. Это всего лишь собрание камней и минералов. – Кейт снова взяла со стола кружку, сделала глоток, стараясь не обращать внимания на боль под ложечкой. – Страховка, которую ты за них платишь, просто убийственна. Она тебе не по средствам. Кроме того, необходима наличность, чтобы расплатиться с долгами. Эти бесконечные счета от портных и парикмахеров… Да и налоги в Италии нешуточные. Кстати, почему ты ничего не откладывала на черный день?
– У меня были сбережения. Только Ален их проматывал. – Марго с трудом расцепила онемевшие пальцы. – До прошлой недели я об этом даже не подозревала.
«Подонок! – подумала Кейт. – А вообще-то история старая, как мир…»
– Ты можешь подать на него в суд.
– Какой смысл? Только журналистам на забаву, – устало ответила Марго, прекрасно понимая, что бесполезно спрашивать у Кейт, может ли она позволить себе хотя бы сохранить гордость. – Короче говоря, мне придется отказаться практически от всего. От всего, ради чего я работала, от всего, что было мне дорого.
– Ладно. – Кейт с тоской положила папку обратно на стол. – Не буду говорить тебе, что это справедливо, Марго, потому что это несправедливо. Но это только один выход. Есть и другие. Ты можешь продать свою историю газетчикам и заработать на этом некоторое количество денег.
– Может, просто на панель отправиться? Это хоть не так унизительно.
– Ты можешь попросить помощи у Темплтонов, – мягко сказала Кейт. – Они заплатят за тебя и помогут снова встать на ноги.
Марго зажмурилась. Ей стало стыдно, что на короткое мгновение она сама подумала об этом.
– Знаю. Но поступить так просто не могу. Они и так столько для меня сделали! А кроме того, только подумай, как к этому отнесется мама. Я всю жизнь приносила ей одни огорчения.
– Существует еще один выход. Десять тысяч я могу одолжить тебе прямо сейчас. Других свободных средств у меня нет, – быстро сказала Кейт. – Это заткнет пару дыр, а с остальными помогут Джош и Лора. Это не попрошайничество, Марго, и нечего тут стыдиться. Просто дружеское одолжение.
Марго ответила не сразу. В смущении она разглядывала свои пальцы, унизанные сапфирами и бриллиантами.
– Чтобы я могла сохранить не только гордость, но и меха с драгоценностями? – Она мрачно покачала головой. – Нет, не думаю, что они того стоят. Но в любом случае – спасибо!
– Тебе надо все как следует взвесить, обо всем подумать. И помни: наше предложение остается в силе. – Кейт взяла папку, пролистала страницы. – Здесь все цифры. Цены на драгоценности я проставила, исходя из страховочных сумм. Еще – стоимость квартиры и машины, десять процентов – туда-сюда, вычла накладные расходы и сумму налогов. Если ты решишься все распродавать, у тебя останется возможность для маневра. Небольшая, но все-таки возможность.
«А потом что?» – подумала Марго, но вслух этого вопроса задавать не стала.
– Спасибо тебе, что ты разобралась в этом бардаке.
– Это, пожалуй, единственное, что я умею, – горько усмехнулась Кейт. – Только, ради Бога, Марго, не принимай поспешных решений. Подумай хотя бы пару дней.
– Обязательно. – Она поднялась с кресла и, поняв, что ноги у нее подкашиваются, попыталась улыбнуться. – Господи, меня всю трясет!
– Сядь. Выпей воды.
– Нет. – Марго протянула Кейт руку. – На улице мне станет лучше.
– Может быть, проводить тебя?
– Не стоит. Спасибо, но мне надо побыть одной.
Кейт ласково погладила Марго по голове.
– Наверное, хочется убить горе-вестника, а?
– Пока что нет. Созвонимся. Она обняла Кейт и вышла.
Как ей хотелось всегда быть смелой и сильной! Всю жизнь Марго искала приключений, старалась стать отчаянной женщиной, которая не идет торными дорогами, а прокладывает свой путь сама. И для достижения своей цели она использовала свою внешность, фигуру, сексапильность, свой безукоризненный вкус. Учеба для нее была просто необходимым этапом, через который надо как можно скорее проскочить. В отличие от Лоры и Кейт в классе она просто отсиживала положенное время. Да и к чему ей были все эти алгебраические формулы и исторические даты? Гораздо важнее – что носят в этом сезоне в Нью-Йорке и кто самый популярный модельер в Милане…
«Как все это жалко и убого! – думала теперь Марго, стоя на скале над морем. – И жизнь у меня такая же – жалкая и убогая».
Поразительно, но еще месяц назад ей казалось, что жизнь прекрасна. Впрочем, это естественно: ведь тогда все шло так, как ей хотелось. У нее была квартира в прекрасном районе, она была завсегдатаем самых дорогих ресторанов и бутиков. Среди ее знакомых были люди богатые и знаменитые. Она посещала светские приемы, за ней ухаживали мужчины, каждый ее шаг ловили журналисты. А она делала вид, что статьи о ее личной жизни ей уже надоели.
Марго сделала карьеру и оказалась именно там, где мечтала быть: под светом юпитеров.
И еще у нее был любовник. Нежный и ласковый красавец старше ее, к тому же – француз. Такие ей всегда нравились. Да, он был женат, но это казалось лишь пустой формальностью. Докучливым препятствием, которое со временем можно преодолеть. И то, что эти отношения приходилось держать в секрете, делало их таинственно-романтичными. Эту атмосферу тайны она и приняла поначалу за страсть… Теперь все было кончено. Марго никогда не испытывала такого страха и ужаса, как в тот день, когда ее допрашивали в афинской полиции. В одно мгновение она перестала принадлежать к миру избранных, и никто из бывших друзей не пришел к ней на помощь. Она оказалась одна против всех. Марго Салливан, как она есть…
Марго сидела на скале и рассеянно теребила в руках какой-то белый пушистый бутон на длинном тонком стебле. Лора наверняка знает, как он называется, этот полевой цветочек. Но Лора, несмотря на все привилегии, данные ей рождением, сама – полевой цветок. А она, Марго, – тепличный.
Итак, она разорена.
Конечно, Марго подозревала об этом, но ей было легче, пока Кейт не расписала все черным по белому. Тогда это были предположения, а теперь – суровая реальность. Скоро у нее не будет ни дома, ни работы… Ни жизни.
Она задумчиво смотрела на цветок в своей руке. Простенький и упрямый, он вырос почти на камнях и тянулся к солнцу. Сорви один бутон – вырастет другой. А все потому, что у него были корни: такие цветы росли здесь, у Темплтон-хауса, с незапамятных времен. И теперь Марго боялась одного – что, лишившись корней, она погибнет.
