— Боже, какая ты грубая… — с навернувшимися на глаза слезами придушенно простонала Женя.
— Какая есть, — сказала Марина нетерпеливо. — Ну?
— Слушай… Если ты и в самом деле… оттуда… ты должна знать пароль…
— Ну, за этим дело не станет, — сказала Марина сговорчиво. — Пожалуйста… Пароль — «Тангочетыре», — убрала руки, всмотрелась с интересом. — Разве я чтото неправильно сказала?
— Да нет, все правильно…
— А если тебе знаком пароль, это и подавно у тебя! Гони!
Женя грустно вздохнула.
— Я думала, у нас завязывается самая настоящая романтическая любовь — после случайной встречи по всем законам жанра. А ты, я теперь понимаю, меня простонапросто выследила…
Марина прищурилась.
— А что, тебе было плохо?
— Наоборот…
— Вот и шевели попкой!
Марине не хотелось пускаться в долгие, прочувствованные разговоры здесь, именно в этой спальне, потому что верный аппарат давнымдавно зафиксировал в роскошном будуаре целых четыре микрофона, все до одного действующие, и все наперечет — отнюдь не старомодная рухлядь, никакого сравнения с «клопиком» в гостиничном номере. Девочку пасли, и крепко. В некоторых отношениях, согласно извращенной логике того Зазеркалья, что представляла Марина, это было вовсе не скверно. В некоторых отношениях даже просто прекрасно. Но все равно присутствие микрофонов рядом вызывало легкую брезгливость и неудобство, вроде камешка в туфле…
Женя, легко вспорхнув с постели, отошла в угол, к узкой прямоугольной панели, едва различимой на фоне стены. Марина зорко следила за ней — на всякий случай, если этой испорченной кукле вдруг придет в голову извлечь чтонибудь вроде пистолета.
Обошлось. Женя протянула ей две дискеты в футлярах.
— Ты их не смотрела? — спросила Марина. Женя замотала головой.
— А зачем? Мне эти дела совершенно неинтересны. Тимофей был хорошим парнем, я просто хотела оказать ему услугу…
— Вот и молодец, — рассеянно сказала Марина, вмиг надевая чуть измятый костюм и обеими ногами ныряя в туфельки. — Давай, подставляй щечку, я тебя чмокну на прощанье, какникак не чужие!..
Быстренько подставив щеку, Женя уныло протянула:
— И мы теперь, конечно, больше никогда не увидимся…
Марина приподняла ей подбородок, заглянула в глаза, фыркнула:
— Что, я успела тебе внушить столь глубокие и пылкие чувства? Кто бы мог подумать… Не переживай, мы с тобой еще встретимся, клятвенно тебя заверяю…
Самое смешное, что я нисколечко не покривила душой, думала она, выходя из огромной квартиры. Обязательно встретимся, и довольно скоро. Как только я хотя бы приблизительно начну понимать, что вокруг меня, черт побери, происходит, и где искать концы…
Спустившись в подземный гараж, она еще издали выставила мобильник. Услышала электронный сигнал, взглянула на появившийся символ, покрутила головой, пожала плечами и тихонько сказала себе под нос:
— В общем, логично…
Пока ее машина коротала ночь в гараже, чьято заботливая рука присобачила кудато — скорее всего, под днище — электронный «маячок». Комуто очень хотелось знать, куда Марина на этой машине ездит — вот ведь тварь любопытная…
Но и это в некоторых отношениях было если не приятно, то, безусловно, полезно: нет ничего хуже, как чуять поблизости затаившегося противника, и не более того. Другое дело, когда он вылезает из укрытия, обозначает свое присутствие так и этак — и, в итоге, сам не успевает заметить, как оказывается на расстоянии доброй плюхи…
«Маячок» она пока извлекать не стала — поскольку ехала в гостиницу и не собиралась держать этот маршрут в тайне ни от кого.
«Датсун» за спиной так и не возник. Зато появилась вторая машина, определенно та самая, что висела на хвосте у них обоих по дороге из ночного клуба. Умело и старательно сопровождала на значительном отдалении. То ли преследователи не полагались на электронику, то ли, что вероятнее, принадлежали к двум разным бандам.
Рита валялась на диване в пушистом купальном халате Марины и увлеченно таращилась на экран, где гоняли какуюто бодягу с томными красотками в пышных платьях и офицерами в мундирах века не ранее чем позапрошлого.
— А ты что это бездельничаешь, моя могучая правая рука? — спросила Марина без особого раздражения. — Или делать совершенно нечего?
— Ага, — сказала девчонка, не меняя позы. — Все, что ты поручала, я сделала.
— Всевсе? — с сомнением переспросила Марина.
— Ага.
— Номер «Датсуна»?
— Вот это оказалось проще всего, — сказала Рита. — Толкнулась к знакомым, те напрягли своих знакомых, и очень быстро по цепочке прилетел конкретный результат. У него полицейские номера на тачке. В принципе, мне с самого начала известно, что это «песьи» номера, кто ж их у нас не знает… Но ты ведь просила выяснить конкретно. Это не служебная тачка, а личная. Хмырьхозяин работает в уголовном управлении, капитан, вот тут записано имя и адрес…
— Молодец, — сказала Марина, бегло глянула на листок бумаги, разорвала его на четыре обрывка и спалила их в пепельнице, щелкнув серебряной зажигалкой. Она почти не курила, но всегда держала при себе сигареты и зажигалку, мало ли где пригодятся. — Только на будущее заруби себе на носу: такие вещи следует тут же запоминать, надежно и накрепко, а записки с собой таскать не следует. Пушку достала?
— Тоже мне, сложности… — Рита достала изпод большой пушистой подушки небольшой сверток. — Ты ведь револьвер просила? Вот он, а вот коробочка патронов. Ты особо подчеркивала, что тебе непаленый нужен? Получай новехонький, в смазке. Я подозреваю, их откудато со складов тырят, но уточнять не стала — к чему людей зря расспрашивать? Ну, что еще Гукасян в городе, торчит у себя в заведении, где, говорят, и живет, так оно, надо полагать, надежнее… Да, у меня после всех расходов еще осталось восемьдесят баксов, в чем честно и отчитываюсь. Я их тебе в стол положила
Марина присела рядом на диван, присмотрелась, покрутила головой, испытывая определенное уважение.
— Зайка, ты вне конкуренции… Кстати, мое настоящее имя — Марина.
— Просто я знаю жизнь, — сказала Рита. — И этот долбанный город — с изнанки…
Легонько взъерошив ей волосы, Марина спросила:
— Ты, вообще, откуда вынырнула? Должны быть родители и все такое прочее, у вас же не было войны…
— Ага, — сказала гита, поскучнев. — И мама с папой, и любимая двоюродная сестричка. Ты ее видела, это та самая сучка в фартучке. Ну, с нее какой спрос? Папа с мамой попросили ее меня устроить на хорошую работу, она и устроила…
— Понятно, — сказала Марина, встала и отвернулась к окну, чтобы не поддаваться и тени ненужной сентиментальности. Еще ничего нерешено, не ясно, все в тумане, и любой человек может оказаться подставой с безупречной легендой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
