Жутко болело всё тело. В голове стоял кровавый туман. Страшная рана на темени и торчащая в груди стрела причиняли не человеческую боль. Мелких ран, из которых обильно сочилась кровь, он просто не чувствовал — их были десятки.
С криком боли один из воинов упал на землю пронзённый вражеской стрелой. На его место тут же встал другой, не дав носилкам опрокинуться. Тем не менее, тело лежащее на них здорово тряхнуло. Полный отчаянной боли стон раненого потонул в шуме идущего сражения. Пелена чёрной боли накрыла его разум, он провалился в спасительную пучину беспамятства.
Для раненого звуки битвы не были больше музыкой, крики умирающих не доставляли того пьянящего удовольствия, не наполняли сердце восторгом: сражение шло в его родном городе — умирали его воины. Совсем не давно, когда он пал тяжело раненый в бою и воины несли его гигантское тело на носилках, по его лицу текли потоки слёз. Но не стоит обольщаться — это не были слёзы боли: он давно научился терпеть боль; это не были слёзы горя за умирающих сейчас подданных и гибнущий город, в котором он вырос и провёл всю свою жизнь. Даже умирая, он плевать, хотел на людей и родные стены — перед взором умирающего стояла сокровищница Славного города. Ему нужно было его золото, добытое ценой тысяч жизней и потоков крови, обильно заливших Арию, Северные королевства и царства Драконьего озера в годы его правления…
Носилки упали на мостовую. Тело поверженного воина пронзила дикая, ни с чем не сравнимая боль, слетевший с его губ стон, здорово напоминал вой раненого волка.
Троих павших мгновенно сменили другие, и отступающий отряд отборных войск короля продолжил уносить ноги. Отбиваясь от отрядов захватчиков, уже занявших почти все районы города, беглецы значительно по уменьшились в количестве, задолго до того как добрались до разбитых в щепки ворот. Вдобавок ко всему, прямо возле ворот, бегущие с поля боя напоролись на два десятка свежих, хорошо обученных мечников, оставленных здесь с единственной целью: не позволить ни кому из сынов Тара покинуть город в живом виде.
Осторожно опустив носилки на землю, воины ринулись в бой. Окровавленные и уставшие они, тем не менее, стояли на смерть за своего господина и за свои жизни. Они прекрасно понимали: за все учинённое ими в Арии и особенно в Северных королевствах, за прошедшие пятнадцать лет, под командованием человека, сейчас находящегося при смерти, их в лучшем случае четвертуют. После длительных пыток. Воины предпочитали умереть от меча, нежели попасть в руки врагов.
В силу данных обстоятельств они сражались с удвоенной энергией. Варвары Тара столкнулись с достойным противником. Через минуту жаркий бой, разгоревшийся у ворот, завершился полной победой сынов гибнущего города. Эта победа досталась им огромной ценой.
Жалкие остатки некогда грозной армии, тяжело дыша и обливаясь кровью, двинулись в сторону леса — их единственному шансу на спасение…
Четверо, наименее пострадавших в последних боях, за родной город, уносили своего раненого повелителя…
* * *
Протяжный зловещий вой возвестил о начале ночной охоты. Ему ответил уханьем филин. Подали голос другие обитатели леса, но тут же заткнулись, услышав яростный рёв какого-то хищника. Совсем не надолго вокруг стало очень тихо, а потом лес снова наполнился сотнями различных звуков.
Люди сидящие перед костром на данную какофонию никак не реагировали. Перевязав свои раны, они напряжённо размышляли о том, что теперь им делать дальше. Меланхолично жуя мясо убитого Хантом оленя, они смотрели на огонь и давно затихшего повелителя не раз ведшего их в бой к неизменной победе.
Сейчас они уже попрощались с ним, намереваясь утром похоронить его здесь же. Невдалеке уже был приготовлен погребальный костёр — воин не должен гнить в земле, словно какой-то крестьянин. Окончив свой путь, воин должен быть предан огню, и ни как иначе.
Огромное тело поверженного воина, которому предстояло по велению судьбы утром умереть, получило смертельную рану и не могло более служить хозяину. Стрелу вытащить так и не смогли. Из широкой раны на голове, вытекло большое количество крови… Его, уже нельзя было спасти: смерть занесла свою косу над его головой. И теперь солдаты задались вопросом: что делать? В Арии оставаться нельзя. Славный город пал, его армия либо уничтожена, либо рассеяна и прячется в местных лесах. Наводящий на всю страну ужас владыка Тара почти мёртв. В силу выше перечисленного всякий кто имел зуб на воинов Славного города (больше половины жителей страны), с огромным удовольствием пережжет им глотки. А люди ненавистного Стайга будут всюду искать уцелевших варваров. Начнётся охота, на всех кто выжил после взятия Тара силами короля северных земель Стайга. Логан не раз разорял северные территории, и вот пришла расплата. Воины не могли без дрожи вспоминать, как неделю назад к стенам Тара подошла тридцати тысячная армия северян. В тот день все воины Славного города находились в его стенах… кроме полутора тысячного отряда Каллинкорна. Совсем не давно Логан дал разрешение его отряду совершить поход к границам Северного царства. Голова Каллинкорна была насажена на штандарт, который нёс сам Стайг… Они продержались ровно неделю, они сражались как никогда: девять тысяч самых свирепых воинов того времени, противостояли армии в три раза превосходящей их по численности. Когда осадные орудия разрушили стену, судьба Тара была решена. Закованные в сталь рыцари и вооружённые пиками пехотинцы ворвались в город. Варвары Тара никогда не прикрывались доспехами: кожаный жилет без рукавов и широкие штаны — вот и все латы, какими они пользовались. Но, не смотря на это, ещё много воинов севера погибло в той битве. Город держался ещё один день. Реки крови омывали улицы Славного города, в день его гибели. И основу этих рек, составляла кровь воинов Северных царств… Северяне, долго будут складывать страшные легенды о взятие города Арийских варваров. Да, теперь Арийские варвары только в легендах и останутся.
Омрачённые горестными мыслями, воины, молча сидели перед телом короля. Им уже не хотелось ни есть, ни пить. Много лет, идя вперёд за своим повелителем, теперь они остались одни. Вскоре последние воины Славного города, уснули беспокойным сном, обречённых людей. Дозорных ставить не стали, справедливо считая себя покойниками.
Спустя пару часов, от костра остались лишь слабо мерцающие угли. Лес исторгал из своих глубин сотни различных звуков… Вдруг всё изменилось.
Ярко вспыхнул костёр, замолчал лес, в лагере стола нестерпимо холодно, но люди лежащие на земле даже не шелохнулись. Один лишь раненый открыл глаза. Мутный взгляд скользнул по спящему лагерю и остановился, наткнувшись на другой взгляд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
