Песня кончилась, и девушка, оборвав движение, подошла к мужчине. Она опустилась рядом с ним на песок. От мокрых ее волос пахло водорослями и женственностью. Мужчина положил руку на прохладное бедро. Девушка вздрогнула, но не отодвинулась. Рот ее приоткрылся. Ровные зубки блеснули отсветом взошедшей Моны.
— Мой господин, — проговорила она голосом, в котором перекатывались морские волны, — ты знаешь…
— Молчи, Нини! — мужчина провел ладонью по ее ноге, и мозоли, натертые на ладони рукоятью меча, царапнули нежную кожу. — Я знаю, что ты хочешь сказать. И знаю, зачем ты пела эту песню. Не спрашивай, не разрушай чар. Довольно мне дня, чтоб носить одежду охотника.
Девушка отвернулась и надула губки. Теперь взгляд ее был обращен в сторону красных огней, обозначивших ангмарскую гавань. Мужчина нахмурился, но лишь на мгновение. Рука его легла на затылок девушки и повернула ее головку к себе лицом.
— Не нужно играть со мной, Нини! — сказал он мягко. И девушка, многое знавшая о нем, ощутила холодок, стекший по позвоночнику. — Я никогда не обижал тебя, — продолжал мужчина. — И не обижу сейчас. Но плата, которую ты получишь, будет такой, какой ее определю я, а не той, которую захочешь ты, Нини! — Теперь обе его руки держали голову девушки так крепко, что Нини не смогла бы пошевельнуть ею, даже если б захотела. — Скажи мне, моя фэйра, я когда-нибудь обижал тебя?
— Нет! — шепнула девушка.
— Я когда-нибудь обещал тебе что-то?
Нини попыталась вспомнить, но не смогла:
— Нет, господин.
— Может быть, я оставлял тебя огорченной? Была ли моя признательность за то, что ты даешь моим чувствам и моему телу, скудной?
— Нет! — сказала девушка и улыбнулась.
Этот мужчина, несмотря на свои пятьдесят шесть иров и сотни сражений, был лучшим из тех, кто звал ее, чтобы украсить свой отдых. И самым щедрым.
— Не пытайся опутать меня, Нини! Столько женщин делили со мной и жесткую палубу турона, и воздушные ложа дворцов, что на … моем наросла скорлупа крепче ореха тикки. Да и чутье мое лишь немногим уступает чутью белого хиссуна. Иначе я не был бы тем, кто я есть, Нини! — Мужчина потер ладонью грубый рубец на подбородке, а потом улыбнулся и тряхнул головой, будто сбрасывая что-то. — Пойдем! Я пригласил сегодня мимов из Дворца Наместника. Хотел аэтона, но Отважный, — мужчина хмыкнул, — Саннон меня опередил. Не огорчайся, мимы хороши!
Мужчина поднялся и стряхнул с себя песок. Девушка тоже встала и, неся в руке набедренную повязку, пошла вслед за ним туда, где дожидались, угрюмые и внимательные, воины охраны. Сдвоенные мечи десятников тускло поблескивали на рукавах их курток. Девушка шла прямо на них, и воины расступились, проводив хищными взглядами ее подрагивающие ягодицы, с которых осыпался налипший песок.
Мужчина помог девушке сесть в экипаж, запряженный пятеркой тагтинов. Воины-охранники вскочили в седла урров, мужчина свистнул и погнал тагтинов вверх по крутому склону в сторону Ангмара.
— Скажу вам, парни, я его видел! — сказал Биорк-Тумес, закатив глаза.
Он сидел на лежаке, опершись спиной в дощатую стену, а кучка мальчишек сгрудилась перед ним на полу. В жадных, расширенных зрачках отражался свет масляной лампы. Уши ловили каждое слово туора.
— Мы шли с грузом тианской шерсти в Атур. С нами были еще три кумарона и большой военный турон Короната — на случай пиратов. На четвертый день пути мы попали в штиль. Паруса висели, как желтые тряпки. Металл раскалился так, что впору было жарить на нем мясо. А палубу все время обливали водой, чтоб не вспыхнула.
Один из мальчиков хмыкнул. Туор строго взглянул на него:
— Ты не веришь мне?
Остальные тут же стали пихать скептика локтями:
— Дальше, дальше, Тумес!
— Мы поливали палубу из кожаных ведер каждые полхоры. Это работа, я вам скажу! Таир палит так, что волосы на голове начинают дымиться. Воздух — хоть ножом режь. Над водой стоит марево, будто ты сам — в воде!
Вдруг море, ровное, как лысина, закипело, вздулось бугром, огромным, как кумарон, лопнуло — и будто лес вырос: она! Щупальца — в шесть мин толщиной, не менее, а два длинных — храм обхватить могли бы — и еще осталось. Сама, как гора, а в горе — два глаза. Огромные! Ка-ак выбросит щупальце — да на наш кумарон!
Рассказчик сделал паузу и посмотрел на слушателей: у всех ли открыты рты? У всех.
— Но капитан у нас, как она к нам потянулась, он горшок с фламманетоном схватил — и прям на коготь, что у щупальца на конце. Огонь вспыхнул — зверюга щупальце и отдернула. А вторым — хвать за грот турона. И на борт его! Матросы так в воду и посыпались. А тварь корабль к себе подтянула, а людей малыми щупальцами подбирает. Это я говорю — малые, а так они — минов сорок. А мы стоим, смотрим — ветра нет, штиль. Один кумарон спустил карку, так тварь ее сцапала. А в карке шестеро гребцов было да младший кормчий. Хвала Уте, ветерок подул, тут мы по-тихому, по-тихому — и ушли. Капитан потом Уте весь барыш отдал. Так-то, парни. Море — это вам не яйца чесать!
— Слышь, Тумес, а правду говорят: тианские маги могут человека в быка превратить? — спросил один из мальчиков.
— Не видал, — сказал туор. — С магами не знался. А вот быков видел — не вашим чета.
— Это где ж? — спросил старший из подростков.
— Туран! — сказал Биорк. — Тур, по-ихнему, — бык, ваш торо. Народ диковатый. Лица — будто сплющенные, кожа желтая, как мокрый песок. А поклоняются богу-быку, как вы.
— Тор не бог-бык! — возразил один из ребят. Остальные поддержали его.
— Ну, будь по-вашему, — согласился Биорк. — И то: поглядишь на этих туранну — бог у них точно другой. Да не о нем речь. Земля там не как у вас: сады да поля — степь! Трава голубая, в человечий рост, а то и в два, верхушки белые, пушистые, как хиссунов хвост. Ветер подует — заволнуется, будто не трава, а вода морская, и барашки пенные поверху бегут.
— А что быки? — спросил кто-то.
— Не торопи. Траву эту джианхар зовут. Да. Представь: поднимаешься на холм и видишь — в голубой траве — темный поток. Туры. Быки, телята, коровы — огромное стадо. Тоже, как волны, колышутся. А за ними, в кругловерхих низких фургонах, — туранну. А уж быки! В холке — минов шесть!
— Брешешь! То есть не может быть! — воскликнул старший, и сам же испугался собственного возгласа.
— Клянусь рогами Тора! — серьезно сказал туор. — Шести минов.
— Да-а! — восхитился кто-то. — Нам бы такого!
— А что эти туранну, как они живут? — спросил щуплый подросток с торчащими ушами и добрым взглядом.
— Туранну? Живут. Быков пасут.
— А скажи, — осторожно поинтересовался лохматый толстогубый подросток. — Где ты так драться выучился?
