Поэтому высаживаюсь и уже на грузовике возвращаюсь в Советскую.
Мимо в сторону фронта тянется дивизия СС «Викинг».
В Советской рядом с вокзалом нахожу место для ночевки. Уже почти 19 часов и темно. У своих квартирных хозяев съедаю свои два бутерброда, они угощают меня салатом из помидоров и очень вкусной дыней. Сплю на кровати.
Ночь лунная, светлая, поэтому в небе гудят моторы советских самолетов.
22 сентября 1942 г
Поднимаюсь рано, в 5.30 утра, съедаю бутерброд, собираю свои нехитрые пожитки — полбуханки хлеба, почтовая бумага, спортивные туфли — и пешком отправляюсь к ремонтной мастерской.
Увы, но никого из водителей нашей роты не нахожу. Как мне сказали, они здесь бывают нечасто. Забегают на несколько минут посмотреть, как дела, и уходят. А чего им здесь торчать? Проживают они на частных квартирах, им ни в караул не надо, вообще никуда не надо, наслаждаются себе жизнью и в ус не дуют, а просто дожидаются, когда их технику приведут в порядок.
Вижу четыре тяжелые 8-колесные бронемашины из нашей роты. Их тоже приводят в порядок.
Таузенд получил новый движок и завтра собирается опробовать его.
Гогарн готовится везти мою подбитую 11 сентября бронемашину на ремонт в Германию.
Здесь еще Зелигер и Раудциус, кому-то из них подфартило: тоже получает новый движок. Кроме четырех тяжелых бронемашин из нашей роты здесь находятся еще две машины — одна из 3-й, другая из 23-й танковых дивизий. Легких бронемашин я здесь не заметил.
Отправляюсь на квартиру к Таузенду. Он когда меня увидел, глазам не поверил — мол, откуда я здесь взялся.
Мы вместе завтракаем, сварили себе яиц. Потом вдвоем идем к Гогарну, у него я встречаю Раудциуса.
Какое-то время мы разговариваем о том о сем, потом я черкаю письмишко домой и около 10 часов прощаюсь.
Около госпиталя стоит санитарная машина, шофер согласился взять меня с собой, благо с ним никто не ехал.
Мы следуем по новому маршруту продвижения 13-й танковой дивизии к 20-тонному мосту. Туда и обратно снуют колонны войскового подвоза.
У моста движение застопоривается, приходится делать изрядный крюк (километров 20!) и переезжать через 8-тонный мост через Терек, расположенный справа от Моздока. С большим трудом одолеваем крутой подъем за Моздоком.
Здесь наверху все утыкано позициями, полно и противотанковых рвов.
В Гнаденбурге (так у автора. — Прим. перев.) выхожу из машины, усаживаюсь на углу улицы. 15 часов, съедаю черствый ломоть хлеба.
Случайно мимо проходит наша «легкая колонна», и я еду с Райхе, стоя на подножке. И так километров 30, не меньше, до самого обоза роты. Жаль, что обоз нашей роты с утра куда-то отъехал, но сама рота находится еще в 22 километрах.
С полчаса, если не ббйьше, пытаюсь поймать машину, которая ехала бы в нужном направлении, но тщетно.
Неожиданно встречаю лейтенанта Ташнера, он возвращается из отпуска и тоже должен попасть в свой батальон на передовую. Оберлейтенант Маркс предоставляет в его распоряжение свою легковушку, и мне позволено ехать.
Километров через 20 вижу справа огромный фруктовый сад, а посреди деревьев — бронемашина нашей роты.
Вылезаю, перехожу по проложенной через ручей доске на другую сторону и возле первой бронемашины приветствую первого своего сослуживца.
Спрашиваю, как найти нашего фельдфебеля, но все, оказывается, собрались за столом праздновать день рождения нашего ответственного за технику Кайцика — тут и лейтенанты Грисхайм, Гляйз, фельдфебели Эртель и Эбауэр и наш горячо любимый Бишоф.
Лейтенант Гляйз тут же вручает мне значок за ранение.
Уже темнеет, спрашиваю, как найти нашу передвижную каптерку, но тут слышу крик:
— Кубек! К фельдфебелю!
Лейтенант Гляйз, посмеиваясь, комментирует: «Ну, вот, видите, что отхватили?» Я, кажется, понимаю, что он имеет в виду, но все равно удивлен и обрадован, когда он вешает мне на грудь «Железный крест» 2-й степени.
Выпиваю с лейтенантом коньяку, после иду в передвижную каптерку к нашему Бурмайстеру. Получаю шинель и 3 одеяла, потом готовлю себе постель на ночь.
На сегодняшний день я единственный из разведгруппы Ваака, оставшийся в роте, — четверо погибли, а трое еще в госпитале.
23 сентября 1942 г
В 5.30 утра подъем. Сразу же объявляют, что в 9 часов проверка состояния противогазов.
От унтер-офицера Хопе, нашего кухонного шефа, приношу довольствие, потом почти до самого обеда перебираю свое барахлишко.
То, чего недостает, получаю на складе; выходит, у меня теперь сплошные обновы, а кое-что присутствует даже в двух экземплярах.
Меня пока что освобождают от всякого рода построений.
Больше всего меня радует, что уцелел фотоаппарат и все мои записи. Оказывается, после моей отправки в госпиталь все было связано в большой узел и передано Бурмайстеру.
Некоторые вещи приглянулись моим товарищам, ладно, пусть носят. После обеда снова отношу вещи Бурмайстеру на хранение.
Спать решил лечь рядом с грузовиком. Взошла полная луна.
Доставили почту.
24 сентября 1942 г
Встаю еще до подъема, надеваю шинель и усаживаюсь в кабину грузовика.
Подъем в 6 часов, но почти все продолжают спать. Самые бодрые начинают подниматься только в 7.
Очень холодно и сыро. Туман.
Никому не хочется начинать еще один день, все стоят, засунув руки в карманы, и чешут языками.
С утра чищу картошку для кухни и пишу письма.
Обед — просто объеденье: картофельный салат, поджаренный мясной фарш и салат из свежих помидоров. Я съедаю две порции. После обеда почти 3 часа пишу, затем жарю картошку. Вот только соль приходится буквально по щепоткам вымаливать — не хватает.
Колбасу из сухого пайка решаем оставить на завтра. Вечером сидим и беседуем при луне до 22 часов. Почти постоянно в небе гудят русские самолеты.
25 сентября 1942 г
Уже в 3.30 сигнал к подъему. Укладываю вещи кХиршу на грузовик с боеприпасами.
Мне страшно недостает нашей бронемашины, которую отправляют на ремонт в Германию, тоскую и по товарищам, которых или уже нет на этом свете, или отправлены в госпитали тоже в Германию.
В 4 часа отъезжаем, еду в кабине грузовика.
Когда мы прибыли на место, роты там уже не оказалось, нагоняем мы ее только к 10 часам утра.
Туман такой густой, что видимость менее 50 метров. Едем через унылую степь. Постепенно светает, туман поднимается.
По обе стороны дороги слышатся выстрелы. Огонь ведет артиллерия. Никто из нас представления не имеет, что происходит.
Кроме нас на маршруте следования полно других колонн, в том числе и гужевых. Наступление, судя по всему, широкомасштабное, совсем как в прошлом году, когда мы выдвигались к Бугу перед началом русской кампании.
Около 9 часов останавливаемся в каком-то колхозе. Подъезжаем к самым телятникам, ставим бронемашины и маскируем технику камышовыми матами и досками. В этом колхозе обнаруживаем огромные запасы пеньки и сырья, а также оборудование для ее приготовления.
Это неплохой улов, потому что на родине острейшая нехватка этого материала.
Вытаскиваю пожитки из кузова грузовика, отношу их в помещение, прибираю там, достаю стол и стул, после чего укладываю вещи заново.
Чуть погодя согреваю воды в тазу, моюсь и чувствую себя после этого будто заново на свет родившимся.
Помывшись, сажусь и пишу 15 писем.
По маршруту следования продолжают тянуться колонны — примерно 50 бронетранспортеров, множество другой техники. Пылища неописуемая.
Примерно в 200 метрах от нас расположилась батарея 10,5-см орудий. Артиллеристы периодически постреливают.
На обед мясо с картошкой и подливой, очень вкусно.
Над нами все время кружат фанерные бипланы русских.
К полудню от ремонтников возвращается Таузенд, на его тяжелую бронемашину установили новый движок.
Еще примерно с полчаса пишу, потом перебираюсь в машину Таузенда. Отныне она станет моим домом.
В 15.30 снимаемся с места, с нами едет еще какой-то офицер медицинской службы.
Над дорогой клубится пыль. Солнце палит, пыль забивает глаза. Куда ни глянь, повсюду колонны: справа, слева, даже рядом с дорогой по полям катят. Все время слышится стрельба.
Проехав около 30 километров, оказываемся у покрытой лесом горной цепи, за ней виднеются горные вершины Кавказа. Располагаемся в необъятном фруктовом саду. Нашему примеру следуют и еще несколько колонн.
Первым отрываю себе окопчик.
Привозят почту и тут же раздают. На ужин: сливочное масло, хлеб, сигареты и мелкие яблочки.
Едим, пока не стемнело, после чего оборудуем места для ночлега в бронемашине. Вдвоем можно уместиться.
Прилетает несколько русских бипланов, но наши зенитчики обрушивают на них шквальный огонь, и русские предпочитают убраться подобру-поздорову. Сажусь в машину и пару часов читаю при свете, затем ложусь спать.
