Не обращая внимания на боль, Франческа кинулась бежать. Вкус свободы был столь крепок и сладок, отвращение к тому, что она испытала в этом доме, столь неодолимо и ненависть к его хозяину столь велика, что она, не чуя под собой ног, мчалась по рассохшейся от зноя земле, вверх по склону холма, через виноградники и потом вниз, в долину, туда, где была деревня.
Она бежала навстречу жизни. Это был ее последний и единственный шанс, как у приговоренного к смертной казни, и она не могла, никак не могла упустить его.
Отец Анжело сидел в своем крохотном кабинете, укрывшись от немилосердных солнечных лучей спасительными ставнями. Он звонил в комиссариат полиции.
Дела обстояли лучше, чем он предполагал. Беппе был признан невменяемым, и его не стали допрашивать по подозрению в убийстве. Худшее, что ему грозило – лечебница для душевнобольных. Там, во всяком случае, ему обеспечат лучший уход, чем в доме Монделло, подумал священник. Он всегда говорил, что о юноше следует всерьез позаботиться.
Ему уже не о чем было беседовать с комиссаром полиции. Теперь все его мысли были заняты Франческой. Он ужасно устал – с раннего утра он занимался делом Беппе, но и думать не мог о том, чтобы хоть немного отдохнуть. По крайней мере, до тех пор, пока он не узнает, что с Франческой. Священник нетерпеливо барабанил пальцами по столу, ожидая, когда болтливый комиссар закончит наконец свою длинную речь.
В дверь постучали.
– О, простите, – прервал падре говорливого полицейского. – Ко мне пришли. Минуточку, пожалуйста. – Он прикрыл трубку ладонью и крикнул: – Войдите!
На пороге появилась Франческа.
– Боже мой! – прошептал он. – Дитя мое! – Он протянул ей навстречу руку. – Входи же, входи и садись.
Потом он опять заговорил в трубку.
– Простите, комиссар, мне срочно нужно отлучиться. Пришел мой старый прихожанин, ему надо исповедаться. Извините, пожалуйста… Я вам попозже перезвоню… Да-да, обязательно это сделаю. Спасибо за помощь. А пока до свидания.
Он торопливо закончил разговор и положил трубку. Поднялся с места, подошел и обнял Франческу. Она припала к его груди. Он чувствовал, как она напряжена. И как она хрупка, тоненькая, как тростинка!
Она посмотрела ему в глаза.
– Падре, я…
Она не знала, что сказать. Только что она была такой отважной, такой сильной, и вот, поди ж ты, вся ее смелость разом улетучилась. Франческу опять охватила тревога.
Он внимательно вгляделся в ее глаза и сказал:
– Ты хочешь мне что-то сказать касательно смерти Джованни, девочка?
Он видел ее страх, ее смущение и то, что она в чем-то винит себя. На протяжении всей ее жизни он видел у нее это выражение вины на лице и теперь сразу же распознал его.
– Так в чем же дело? – тихо спросил он. – Откройся мне, и я постараюсь тебе помочь.
Вместо ответа она разрыдалась. Все пережитое ею в последнее время – страх, смерть, ужасное насилие, – все это разом навалилось на ее хрупкие плечи, и она не смогла больше держать себя в руках. Слезы, которые она так долго таила в себе, вырвались наружу отчаянными рыданиями.
И все же, пересиливая спазмы в горле, она рассказала священнику все – о Джованни, о его смерти и об Энцо. Рассказала и о неодолимом влечении, которое испытывал к ней Энцо, – именно это страшило ее теперь более всего.
– Франческа.
Она немного успокоилась, и отец Анжело погладил ее по волосам.
– Франческа, я все понял. Ты поступила правильно. – Он еще раз пристально посмотрел ей в глаза. – Ты должна уехать, причем немедленно, прежде чем он успеет вернуться домой. Ты уедешь тайно, и он никогда, слышишь – никогда не найдет тебя.
Он выпустил ее из своих объятий и вернулся к своему столу.
– А теперь высуши слезки, ступай наверх и умойся.
Франческа недоверчиво взглянула на него.
– Не бойся, там никого нет, синьора Франелли ушла на рынок. – Он выдвинул ящик стола и достал ключ. – Иди, – сказал он. – И поторапливайся. Мне тут нужно кое-что собрать, а времени у нас в обрез.
Она поспешно выскочила из комнаты и побежала наверх.
Оглянувшись на дверь – нет ли там кого постороннего, – священник взял ключ, подошел к конторке, которая стояла возле стены, отодвинул ее и вставил ключ в замок тайника.
Из тайника он вынул кожаный бумажник.
Потом запер свой сейф, поставил на место конторку и положил бумажник на стол. Вытащил лежавшие в нем бумаги и бегло просмотрел. Много лет назад он дал обещание Элизабет хранить их как зеницу ока. Это было спасением Франчески, это было все ее достояние.
Теперь он более внимательно изучил документы, которые достал из тайника. Потом снял телефонную трубку и набрал номер своего приятеля, который занимался транспортными перевозками в Торонто, на южном побережье. Дважды в неделю этот человек отправлял груз в Венецию. Дозвонившись, отец Анжело выяснил, что грузовик только что отправился в путь. Он попросил связаться с водителем по радио. Не кладя трубки, он слышал, как на другом конце провода ведутся переговоры, и через несколько минут ему сообщили, что грузовик остановится на дороге за Митановой. В их распоряжении оставалось чуть больше часа. Отец Анжело положил трубку и перекрестился: дело сладилось.
Священник подошел к стене, на которой висела литогравюра Мадонны, и снял ее с гвоздя. Положил на стол, взял нож для бумаги и, аккуратно сняв рамку, вытащил из-под картонки коричневый конверт. Достал из него денежные купюры и пересчитал. Этого как раз хватит, чтобы оплатить путешествие. Снова перекрестился и торопливо повесил литогравюру на место. Господь был на его стороне.
Отец Анжело опять взялся за телефонную трубку и, перелистав записную книжку, нашел нужный номер в Чиавенне, местечке высоко в горах, недалеко от швейцарской границы. Набрал номер и стал терпеливо ждать, пока ему ответят: он знал, что сестры монастыря святой Клары редко разговаривают по телефону и не дежурят у аппарата.
Ну вот наконец и все. Он переговорил с настоятельницей, и без всяких лишних вопросов ему была обещана помощь. Там Франческа будет в полной безопасности: сестрам святой Клары можно довериться. Оттуда, из Чиавенны, она сможет перебраться в Швейцарию, потом во Францию, а там уж и до Англии недалеко. Священник взглянул на часы и направился к двери.
– Франческа! – позвал он громким шепотом. – Франческа, поторапливайся! Все готово, сейчас уходим.
Франческа показалась на верхней ступеньке лестницы. Она была похожа на тень той девушки, которую он знавал три месяца назад. Печальное лицо осунулось, на нем темнели синяки и ссадины. Она ссутулилась, словно под тяжким грузом бед, которые свалились на ее плечи. Но когда она приблизилась, он увидел, что глаза ее сияют по-прежнему – горят изумрудной зеленью, и страха, который раньше так часто сквозил в них, нет и следа.
