У меня полная свобода передвижений.
Весь медицинский персонал находится на первом этаже. Их аж два человека – врач и медсестра. Им плевать на режим, контроль и дисциплину среди выздоравливающих, коих, к слову, во флигеле тоже только двое – Ирина и я. Задача местной медицины – первая помощь при поступлении и текущий уход. Ну и если что-то экстренное. Они часто выезжают на медобеспечение каких-нибудь операций. Что-то сложное в медицинском плане делают уже штатные врачи Первой городской. Получается, где я нахожусь и что делаю – это только мое сугубо личное дело. Класс!
Тренировки, разумеется, пока приостановили. Сергей Владимирович велели отдыхать-с. И особо не светиться в городе, что я самонадеянно расценил как формальное разрешение на свободный выход. Тем более что в шкафчике палаты мною обнаружен был скромный гардероб повседневной одежды соответствующего размера. Так что «особо не светился» я уже сразу на следующий день, с самого утра.
Мне нужен был Родион Пронников, один из хулиганствующих пионеров. И понимание того, чего хочет от его папы-летчика загадочная инспекторша по делам несовершеннолетних.
Поиск приключений на филейную часть продолжался.
Глава 14
Щекастая девушка с красивыми ногами
– И чего от меня надо?
– Да ничего! У родаков отпросишься, и все! В первый день экскурсии там разные, Бахчисарай, потом – выход, небольшой переход с десяток километров до Верхнесадового, ночевка и дневка. А на дне-овке!..
Юрась мечтательно закатывает глаза…
Он агитирует меня сходить в поход вместе с их группой от Детской туристической станции. Дело в том, что я решил нанести визит вежливости лидеру пионерствующего хулиганства прямо домой. Адрес – не проблема. Просто выследил. Надо было почесать языками, обсудить сплетни и ненавязчиво расспросить о Родионе.
И вдруг я увидел – гитару!
Акустику-мини. Как раз под мои ручонки. Юрась, оказывается, в первом классе занимался в музыкальной школе, потом сломал палец и бросил. Теперь это чудо висело на стене – между редкими в то время плакатиками Брюса Ли, Мухаммеда Али и… кто это?.. Неужели Попенченко? Гениальный советский боксер. Он умрет через полтора года – нелепо и… мутно.
Я с уважением глянул на Юрася.
– Слушай! А хочешь услышать песню про Валерия Попенченко?
Меня аж потряхивало, как хотелось взять в руки инструмент. Напрочь вылетели из головы все шпионские заморочки.
– А ты что, играешь? – Звучит недоверчиво-насмешливо.
– А сейчас сам увидишь.
Я схватил инструмент, подтянул струны и начал изображать Высоцкого: «Удар, удар, еще удар, опять удар – и вот…» – ну и, естественно, про апперкот.
– Ну как? Умею?
– Слышь, Витек, – глазки у Юрася начинают загораться, – а что еще можешь?
Я мог… «Отель Калифорния» на английском… «Марионетки», которые еще не написаны Макаревичем, и «Наш дом», который написан… незабвенную «Yesterday». А когда я разошелся и выдал «Группу крови» Цоя, Юрась взбесился и стал требовать, чтобы я всенепременнейше пошел с ними в поход. Ну просто без вариантов…
– На дневке – костры, песни, соревнования там разные будут, палатки ставить, переправы, дюльферы, девчонки… хотя… – сообразил, что последний аргумент не в кассу, и моментально «перекинул стрелки»: – Ну нельзя нашей группе без гитары, никак. Вите-ок!
– А сам?
– Да палец у меня! Не могу. Давай, Витек. Не ломайся.
Да я, собственно, уже и не ломался. Тем более что Родион тоже будет там.
Ирину надо будет предупредить…
Шумной ватагой мы втянулись на территорию туристической станции. У мальчишек – тяжелые рюкзаки, палатки, спальники. Один я – с гитарой и налегке. Обещали, что всю амуницию выдадут здесь, на складе. У каждой группы – своя каптерка, класс и взрослый инструктор на выходе. Наш инструктор – женщина. Это – некто Галина Анатольевна, которая должна разрешить мое участие в походе. Но Юрась не считал это проблемой: «Галина – классная тетка, не дрейфь. Сама велела нам походного гитариста найти. Все путем будет!»
И вот меня ведут знакомиться. Что, опять песенки? Или…
…Песенки потом.
Вот это встреча!
Приветливо и с любопытством меня разглядывая, за инструкторским столом туристического класса в зеленой штормовке, шароварах, кедах и панаме с широкими полями сидела… некрасивая щекастая девушка с кудряшками. Та самая, которую я давеча на пляже наблюдал в сидячем, висячем и в ползающем по камням состояниях…
«Вот где она накачала свои икры, – мелькнуло, – в походах! И по камням лазит…»
– Проходим, ребята. Снимайте рюкзаки. Это наш новенький?
– Классный парень, Галина Анатольевна! Мировой! Брать надо! Ну пожалуйста!
Мальчишки галдят все в один голос. Странно то, что к ним присоединяются и девчачьи обертоны. Оглядываюсь. В классе обнаруживается еще человек семь пацанов и около пяти девчонок. Почему-то за меня вписываются все.
Дружненько тут у них…
– А классный парень сам умеет разговаривать?
– Угу.
– Ага-а! Ну-у, теперь все в поря-адке. А то я как-то опасалась… Поешь точно так же?
– Еще хуже. Слова приходится говорить.
– Слова-а? А это не опасно?
– Ну вы же к риску привычны. Пару лишних карабинчиков, страховочку потуже, и… тикать. Ноги, надеюсь, крепкие?
Не выходят у меня из головы ее ноги!
– Куда уж нам, ползункам.
– Ползункам? А что, здесь еще и грудью кормят? Это я удачно зашел…
Пацаны сначала деликатно похрюкивали во время пикировки, а теперь открыто заржали. Галина Анатольевна тоже смеялась. Хорошо смеялась, открыто.
– Ну, кажется, наш парень. Лен! Давайте на склад, подберите ему, что надо. Все оставляем здесь и через полчаса собираемся возле музея в административном здании. Желающие со мной на полигон, поработаем с обвязками.
Смешная пигалица с двумя хвостиками на голове, тоже в штормовке, черных обтягивающих штанах, легких спортивных тапочках и с яркими пестрыми гетрами в полоску, полуобняв меня за плечи, повела на склад.
– Я – Лена. Тебя Витей зовут?
– Угу.
– Ну хватит. Поняли мы, что за словом в карман не лезешь. В походы ходил?
– Ну да. Еще в детском саду. Помню, выдвигаемся мы как-то от грибка к веранде…
– Вот ты прикольный! Слушай, а ты точно десятку пройдешь? Отдашь, если что, рюкзак Олегу. Такой высокий мальчик… Симпатичный…
– Совет вам да любовь.
– Дурак! Просто он… всем помогает… всегда.
– Расслабься, Лен. Если устану – я тебе шепну. А ты – Олегу. Идет?
– Идет!
Она, смеясь, взъерошила мне волосы. Как Ирина…
Далась им моя голова.
Глава 15
Краеведческий комик
– Пг-г-гоходите, дети. Пго-хо-дите. Остог-г-гошненько. Гуки-ноки бег-г-гегите.
– Гы-гы… Хи-хи… Ох-хо-хо…
Это мы нарисовываемся в музее.
Живописный старичок, смотритель краеведческой экспозиции, разве что не крутится на месте. Мелко перешагивая по паркетному полу, он забавно суетится и даже слегка подпрыгивает на месте от возбуждения. Невысокого роста, с седыми лохматыми космами а-ля Эйнштейн и тонкими золочеными очками на кончике носа, директор музея излучает ауру доброго и рассеянного алхимика-психопата из сказки. Одет в синий лабораторный халат поверх какого-то костюма-двойки затрапезного вида. В левом нагрудном кармане – целая батарея канцелярских принадлежностей: несколько ручек, остро заточенный карандаш, коротенькая линейка. На ногах… домашние тапочки.
Ну и типаж! Нарочно не придумаешь. Хоть сейчас в кино снимать!
Мы – знатные гости. Что хочется отметить – многочисленные. Музей, видимо, не страдает от аншлагов. Посетителей раз-два и обчелся.
Я, кстати, обнаружил своего «хвоста» в качестве одного. Пузатый капитан Гришко, любитель голубого цвета, топчется за витриной, в которой размещается чучело огромного крымского кабана.
Ради справедливости приходится признать – вел он меня ловко! Я целый день болтаюсь по городу, а заметил его только здесь. Причем Гришко явно знал мой маршрут. По крайней мере, в музее он был уже до меня. Вон делает вид, что не обращает на меня никакого внимания. Наклонившись, трет пальчиком стекло на уровне клыков косматого чудовища.
Я натянул на нос шляпу-панаму и поглубже запахнулся в штормовку. Поиграем в прятки? Меня фиг узнаешь в новом прикиде.
– А здесь, г-гебятки, на каг-гтиночке фг-гаг-менты потг-гясающей аг-гкелогической г-гаскопки гаг-годища, обнаг-гуженого в уг-гощище Ка-г-г-га-Тау.
– Хрм… грм… хих-к… Ик! – Группа просто давится.
Этот старичок что, специально выбирает слова с неудобной для себя буквой?
Комик кг-гаеведческий.
– Ребята… – Галина Анатольевна говорит мягко, успокаивающе, только стальные нотки в голосе все же позвякивают.
