— Ты уверен, что Василиса захочет провести своё воскресенье в зоопарке? — усомнилась я. Андрей неуверенно кивнул:
— Ну, почему бы и нет? Дети любят смотреть на животных.
— У таких деток уже бывают свои детки, — вздохнула я.
— На что ты намекаешь?
— Ни на что. Конечно, давай поедем в зоопарк!
Идея была так себе, но у меня хотя бы будет возможность поближе познакомиться с девочками. Не собираемся же мы смотреть всё время на горилл и жирафов! Сядем пообедать, например, или просто выпить сока…
Но этому простому плану осуществиться не удалось. Точнее, одна особа разрушила его, как только мы с мужем, счастливые и довольные, появились на пороге дома. Свекровь сидела на диване и листала журнал. Присмотревшись, я прочитала название: «Налоговая политика». Ничего себе чтение! Подняв на нас взгляд, женщина поджала губы и сказала:
— Андрей, мне кажется, в нашей семье есть традиция — ужинать вместе. А ты вчера на ужине отсутствовал. Надеюсь, у тебя была уважительная причина?
— Конечно, мама, — беззаботно ответил ей мой муж. — У меня была первая брачная ночь с моей женой.
— Это неуважительная причина, — отчеканила железная леди и вновь углубилась в чтение статьи. Но сказала словно про себя: — У нас были гости. Родственник твоей жены и, по-моему, подруга, но я не уверена. К сожалению, они не смогли остаться на ночь, очень жаль, очень.
Я застыла статуей. Димка приезжал вместе с Машкой? Почему мне не сказали? А с лестницы спустилась всё в том же образе ведьмы Василиса и дополнила:
— Бабулец их отправила нахрен и сказала, что им тут нехрен делать!
— Не ругайся, — автоматически заметил Андрей и обратился к матери: — Почему ты их выставила? Брат Полины имеет полное право переночевать в доме! И подруга тоже, о чём мы вообще говорим, мама?
— Внучка говорит глупости, гости уехали сами, — спокойно ответила свекровь. Я ей не поверила. Чёрта с два Машка уедет, продравшись через пробки ко мне! Димка спокойнее, он может, но не Машка!
— Андрей! — тихо сказала я мужу. — У Димы всего неделя отпуска…
— А мы сделаем так, — наоборот, громко провозгласил муж. — Вася, найди Пашку, мы все вместе поедем заберём Полининого брата и отправимся в зоопарк, а потом обедать в ресторан. Полиш, пошли переодеваться.
Мне очень понравился этот план. А вот матушке Андрея — совсем наоборот. Она даже встала, возмущённая, и отложила свой журнал:
— Ты оставишь меня одну? Я ведь приехала к тебе, сын!
Уже с лестницы, куда Андрей потянул меня, он ответил почти весело:
— Мамуль, ну не в последний же раз! А я обещал Пашке! Девочки, резвее, резвее!
Уже в спальне, в гардеробной, выискивая любимую юбку-шотландку, я сказала Андрею, который натягивал на задницу серые джинсы:
— Твоя мама против меня. Мы никогда не подружимся…
— Моя мама, Полинка, очень сложный человек.
Он застегнул ширинку и потянулся поцеловать меня, как будто мы сто лет не занимались любовью — с жадностью молодожёна, потом продолжил:
— Она доучивалась и нянчила меня, потом работала с утра до ночи, чтобы прокормить нас с сестрой, потом случились девяностые. Она могла сесть в тюрьму, но выкрутилась не один раз. Пережила дефолт и голодные годы. Сделала из папы успешного писателя… Выучила нас. Пойми её, у неё была нелёгкая жизнь!
— Я понимаю, — пробормотала.
— Она железная леди и хочет всё и всех контролировать, — заключил Андрей с улыбкой. — Просто не обращай внимания.
— Легко сказать.
Но больше мы ничего не сказали о матушке Андрея. Нас ждал зоопарк.
На лестнице нас обогнала Прасковья, которая с воплем: «Ура, зоопарк!» легла животом на перила и понеслась вниз. У меня в груди всё обмерло, у Андрея, похоже, тоже, и он крикнул:
— Пашка, прекрати! Расшибёшься!
— Не дождётесь! — прозвучало в ответ и уже из гостиной: — Пока, бабушка!
Василиса спускалась сразу за нами, презрительно морщась от воплей сестры, а я тихо сказала мужу:
— Надо бы, наверное, звать её полным именем.
— Почему?
— Потому что Пашка — это мужское имя. Ты так её зовёшь и даёшь подсознательный сигнал: «Я хочу мальчика». Вот она и ведёт себя, как мальчишка-сорванец.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да? — озадачился Андрей. — Никогда не думал об этом. Ладно, надо попробовать.
Старшая дочь отозвалась сзади:
— И меня, пожалуйста, будьте любезны звать Василисой, раз уж дали такое идиотское имя.
— Оно не идиотское, а старинное и очень красивое, — возразил Андрей. — Или тебе я тоже даю сигнал быть мальчиком?
— Вот уж глупости! — фыркнула девица. — Я определилась со своей гендерной принадлежностью, спасибо.
— Слава богу, — пробормотала я под нос. И вспомнила, как Василиса бросила родителям, что не девочка. Интересно, это было в смысле «уже» не девочка, раз уж с гендерной принадлежностью вопросов нет? Впрочем, это не моё дело. У неё есть мать и отец, Василиса не сирота. Найдёт, с кем поговорить.
В гостиной всё так же сидела свекровь с нарочито независимым видом и пялилась в журнал. Но я видела, что страницы она не листала с того момента, как мы поднялись в спальню. Андрей чмокнул её в макушку и ласково сказал:
— Мамуль, мы ненадолго. Скоро вернёмся. Не скучай!
— Идите, идите, развлекайтесь, — она отмахнулась от Андрея и наконец-то перелистнула страницу. — Мне без вас совершенно не скучно.
Я подумала, что надо тоже что-то сказать, но не нашла ничего лучше, чем брякнуть:
— До свидания.
Холодный душ ничто по сравнению со взглядом свекрови. Но взгляд — это не слова, на которые нужно отвечать. От взгляда можно просто отвернуться и сделать вид, что не заметила. Я отвернулась и спряталась в раковину, как маленький беззащитный моллюск. Андрей взял меня под руку, сказал громко:
— На обед не ждите, но ужинать будем все вместе.
Девицы ждали нас уже в машине. Андрей сел за руль, я устроилась на пассажирском месте, Василиса заметила:
— Зоопарк — это отстой. Может, поехали в «Европу»?
— Нет, не сейчас, — ответил Андрей, пока ворота открывались. — Посмотрим, может после обеда. А пока едем в зоопарк.
— Мой брат, — тихо напомнила я.
— Да, точно. Мы заберём Полининого брата и все вместе поедем в зоопарк.
— Ну конечно, — нахохлилась Василиса. — Всё, как хочет Пашечка!
— Пашечка тоже имеет право, между прочим! — заявила Прасковья воинственным тоном. — Пашечка сто лет просит уже поехать в зоопарк!
— Всё для Пашечки, ничего для Васечки! — передразнила её старшенькая.
— Девочки, не ссорьтесь, — рассеянно сказал Андрей.
— Терпеть не могу, когда нас называют девочками, — отреагировала Василиса.
Тут я могла её понять. Почти десять лет я была одной из безликих «девочек». Как будто у меня не было индивидуальности, как будто меня насильно всунули в строй таких же, как я, и забыли имя. Во всяком случае, чувства старшей дочери Андрея я вполне разделяла.
— Прасковья и Василиса, папа больше не будет звать вас девочками, — твёрдо сказала я им. — В свою очередь пообещайте не звать меня больше «этой новой женой папы». Выкать мне не надо, я вполне согласна на ты и на Полину.
«Девочки» помолчали. Я всей кожей ощутила, как рвутся из них язвительные ремарки, но они так и не озвучили ни одной. Правда, Прасковья скривила губы и сказала немного позже:
— Мне всё равно.
Андрей успокаивающим жестом потрепал мою руку. Мол, всё будет хорошо. Ну, может и будет. Поживём увидим, доживём узнаем.
Пробок на трассе не было, и мы доехали до города очень быстро. Припарковавшись у моего дома, Андрей спросил:
— Я поднимусь с тобой?
— Не надо, я быстренько, — ответила и улыбнулась: — Не съест же он меня!
— Если он тебя съест, я его засужу, — кровожадно пообещал Андрей.
На этой трогательной нотке я вышла из машины и направилась домой. Поднялась на работающем лифте на свой девятый этаж и открыла дверь ключом. Димыч дрых. Я поняла это с порога комнаты по смачному храпу из спальни. Покачав головой, вошла и прислушалась. Кроме храпа я услышала звук душа. Как интересно… Сделала два шага и запуталась носком туфли в тряпочке. Это оказался лифчик. Красивый, кружевной, дорогой. Нет, кто-то охуел!
