Девушка обернулась. Свешникова поразила необычайная красота девичьего лица. Большой лоб, чуть раскосые глаза, прямой, почти римский нос, красивые тонкие губы, и вместе с тем скуластое лицо и красноватая кожа — словно в девушке перемешалась кровь Востока и Запада. Свешников знал, что в этой части страны встречаются хазарейцы и нуристанцы, среди которых бывает много светловолосых, высоких, стройных блондинов. Может, это потомки войска Александра Македонского, основавшего здесь государство Ахменидов. А может, праправнуки вождей греко-бактрийского царства, возникшего еще через двести лет. Как бы там ни было, сейчас он стоял, не в силах отвести глаза от лица молодой девушки.
Она заметила его горячий взгляд и смутилась еще сильнее. От братьев она уже знала, что в соседнем с муллой доме живут неверные «шурави», но она не думала, что и среди неверных встречаются такие красивые молодые люди. У Свешникова мать была украинка и от нее он получил темные глаза и почти черные волосы. А может, просто, в его жилах текла кровь крымских татар или кипчаков, так любивших терзать украинские земли. Он смотрел на девушку. Она смотрела на него.
И в мире больше ничего не существовало, кроме этой пары глаз, таких всеобъемлющих и глубоких, казалось, поглотивших в себе всю Вселенную.
— Кто ты? — спросил наконец Свешников. На фар-сидском он говорил плохо, но это выражение знал. Девушка смутилась еще больше. Ответить незнакомцу означало окончательно опозорить себя, заговорив с незнакомым мужчиной. Но ведь он «шурави», справедливо решила девушка. На него нормы шариата не должны распространяться. И тем не менее что-либо произнести она не смогла. Воспитание и привычка оказались сильнее. Она просто собрала ведра и, когда уже уходила, все-таки посмотрела в глаза красивому «шурави». И почувствовала, что совершила нечто недостойное, стремительно убегая домой.
А он еще долго стоял у колодца, словно не веря возникшему видению.
С этого дня у них началась своеобразная игра. Каждое утро, в половине шестого, когда все еще спали, она выходила к колодцу с ведрами. И каждое утро, в половине шестого утра недалеко от колодца был Свешников, молча любовавшийся красивой девушкой. Он знал не хуже ее строгие нормы местной морали и не решался более ни подойти, ни заговорить с ней, хорошо понимая, чем это грозит девушке.
Через неделю, получив сведения о готовящейся засаде, Свешников и его люди выехали в Даулатабад. И, хотя отряд моджахедов был разбит почти полностью, были потери и у другой стороня. Три десятка афганцев — воинов национальной армии и восемь советских солдат потерял отряд Свешникова.
И, хотя моджахеды потеряли почти полторы сотни людей, все равно за смерть восьми советских солдат отвечал их командир батальона и возглавлявший операцию — представитель ГРУ, капитан Петр Свешников. Он вернулся в Бильчираг с чувством вины за гибель восьмерых ребят и стыда за плохо проведенную операцию.
В то утро он впервые не вышел к колодцу. Напрасно ждала его девушка больше обычного. «Шурави» так и не появился в это утро, и она унесла ведра, так и не помыв их. Даже в своих мечтах, в своих снах она боялась признаться себе, что ей нравился «шурави». Это было настолько противоестественно, настолько страшно, что сама мысль об этом казалась ей невероятным грехом. Изменой по отношению к родителям, своей семье, своему роду, своей религии, своему народу. И она подавляла в себе робкие девичьи мечты, не решаясь вспоминать об этом «неверном».
Но Бог есть любовь. И на следующее утро она снова вышла с ведрами к колодцу, обманывая и успокаивая себя утешительной ложью, доказывая прежде всего самой себе, как нуждается их семья в чистой воде, словно пытаясь спастись в этом наивном обмане.
А он, отошедший после боя, захотел еще раз увидеть эти удивительные глаза и снова вышел в половине шестого утра, рассчитывая вновь увидеть знакомую девушку. В то утро они впервые улыбнулись друг другу.
На следующий день он подошел уже чуть ближе, но, заметив, как она испуганно дернулась, все-таки остановился, не дойдя десяти метров. Следующие три дня он осторожно сокращал это расстояние. Девушка вздрагивала, но молчала, делая вид, что она не замечает его присутствия. А на четвертый день не появилась вообще.
Теперь он ждал почти до восьми утра, но все было напрасно… Она не вышла из дома. И на следующий день она тоже не вышла из дома. Он даже рискнул подойти к ее двухэтажному дому, но услышал только недовольное ворчание дворовых собак.
На третий день, после ее внезапного исчезновения, уже потеряв всякую надежду, он вышел из дома и снова увидел ее. Она пела очень тихую восточную песню, грустную и жалобную одновременно, почти без звука, неслышно шевеля губами. Позже Свешников узнал, что ее брат погиб в те дни в песках Регистана, сражаясь против неверных. И она два дня мучилась между памятью своего старшего брата и любовью к соседскому «шурави».
Еще через два дня их группу отозвали в Кабул, и Свешников не успел даже попрощаться с девушкой. Приказ пришел днем, а вечером они уже тряслись в пыльном БМП по дороге в горный Бамнан.
Потом снова была война, стычки с моджахедами, засады душманов, неопознанные мины, трупы товарищей, взрывы снарядов, кровь и смерть — словом все, что превращает нормального человека на войне в животное. Его отозвали в СССР, где он находился еще более двух лет. У него были женщины, много женщин — знакомые и малознакомые, красивые и не очень, страстные и холодные. Но воспоминание о той девушке из Бильчирага все время преследовало его. Может, поэтому он снова подал рапорт с просьбой отправить его в Афганистан. К тому времени он был уже майором.
В конце восемьдесят восьмого советские войска отступали из Афганистана. Выполняя волю политического руководства, они возвращались на родину, чтобы к весне следующего года полностью очистить страну, избавив афганцев от своего присутствия. Несмотря на все имевшиеся договоренности, распаленные десятилетней войной, потерями близких и родных, моджахе-ды наносили весьма чувствительные, болезненные удары по выступающим войскам во время их передвижения по дорогам. На запад были посланы офицеры ГРУ с требованием обеспечить отступавшие части информацией о намерениях моджахедов. И майор Свешников оказался снова в Бильчираге спустя три с половиной года.
Рано утром, так и не заснув в эту ночь, он оделся и вышел к знакомому колодцу. Идти пришлось далеко, старый дом, где они оставались, был уже давно разрушен. Еще издали, не веря в удачу, он увидел знакомую девичью фигуру. Словно ничего не изменилось. Она сидела на своем любимом месте, держала ведра в руках и пела ту самую красивую и жалобную песню. Он подошел поближе. Она, словно что-то почувствовав, подняла на него глаза.
Три с половиной года. Он уехал тогда, не попрощавшись. Он прочел все в ее глазах. Она приходила сюда каждый день, каждое утро, зимой и летом, в надежде снова увидеть своего «шурави». Тысячу двести длей она ждала его у этого колодца, словно предчувствуя, что он рано или поздно появится здесь, обязательно появится. В ее глазах были слезы и он, сумевший понять и осознать меру ее любви, стоял перед ней потрясенный и напуганный такой силой чувств. А потом шагнул к ней. Они стояли рядом, очень близко к друг другу, почти на расстоянии вытянутой руки. Он знал, что ей трудно преодолеть это расстояние. А она знала, что никогда не сможет шагнуть к нему. Но они разговаривали. Не зная языка друг друга, разделенные верой, воспитанием, традициями, всем укладом жизни, они говорили только на одном, им понятном языке.
И только тогда, когда город огласился криками, возвещавшими о начале первого намаза для правоверных, они закончили свою беседу. Весь следующий день Петр Свешников был мрачен и задумчив. Асанов, на этот раз приехавший вместе с ним в Бильчираг, обратил внимание на его состояние. Тот словно решал для себя какую-то нелегкую задачу, мучительную и сложную одновременно. А вечером к городу подошел довольно большой отряд моджахедов, и они приняли участие в общем отражении этого нападения..
Асанов помнит, как залегли бойцы народной армии Афганистана, как поднялся вдруг во весь рост Свешников с призывом следовать за ним. И как ошеломленные бойцы, попавшие под общий гипноз своего командира, зачарованные и покорные, бросились в атаку. Потом, спустя несколько лет, уже узнавший об истории любви Свешникова и незнакомой афганской девушки, Асанов понял, что Петр сам искал смерти в тот день. Словно искупая свою вину и понимая всю трагичность своей любви. А может, наоборот, он не думал о смерти, считая, как все влюбленные, что его охраняет сама судьба. И кто мог знать, что еще прочел он в глазах девушки.
Тело Свешникова привезли в город вместе с телами других погибших. Всю ночь они пролежали у мечети. А утром на лице Свешникова нашли белую тонкую девичью шаль. Никто не знал, как она попала сюда. Может, ветер занес ее на лицо покойного, может, положил кто-то по ошибке.
