Харриет недоверчиво взглянула на кожаные туфли мистера Гауэра. Они были в пятнах грязи.
Она наморщила нос.
– Я уверена, Деррик сделал это не нарочно.
– А я уверен в обратном, хотя он и заявил, что это просто случайность, ручка сама выскользнула у него из руки.
– Если он сказал, значит, так оно и было, – решительно заявила Харриет, хотя на мгновение у нее перед глазами промелькнула хитрая ухмылка Деррика.
– Нет, он это сделал специально! – Гауэр обиженно поджал губы.
– Ладно, может, и так. – Харриет упрямо вскинула подбородок. – Он не слуга, чтобы заниматься вашей лошадью.
– Но он был одет как слуга, и, кроме того, моя ошибка не оправдывает его поведения.
– Согласна, не оправдывает. Если Деррик специально запачкал ваши туфли, то он не прав. Но и вы тоже не правы, поскольку не выказали ему должного уважения.
Губы мистера Гауэра вытянулись в ниточку.
– Я дал ему шиллинг за труды. С учетом печального финансового положения вашей семьи другой был бы рад заработать...
– Что?! – Харриет рывком поднялась с места. – Мистер Гауэр, благодарю вас за ваш визит.
Банкир нахмурился и с неохотой покинул удобное кресло.
– Мисс Уорд... Харриет... Я только хотел сказать, что ваша семья находится в очень тяжелом положении...
– Мне наплевать на то, что вы об этом думаете: вы нанесли оскорбление Деррику и всем живущим под этой крышей, швырнув ему монету, словно он не более чем мальчик на посылках. Вам еще повезло, что меня не было во дворе: я бы опорожнила ведро не на ваши туфли, а гораздо выше.
– Гораздо выше? Да как вы можете такое говорить? Вы только посмотрите на это! – Гауэр высоко поднял ногу.
Харриет зажала нос рукой:
– Ужасно жаль, что вы вообще вошли в дом, так как теперь мне придется заново чистить ковры.
Гауэр опустил ногу, и его лицо пошло красными пятнами.
– Так вот она – плата за все, что я сделал для вашей семьи...
– Сделали для нашей семьи, бесконечно доставая нас по поводу платежей?
– Но это просто моя работа...
– Точно. Это ваша работа. Поэтому не приходите сюда большей перестаньте скулить, что в душе вы печетесь о наших интересах. Вас интересуют только деньги – наши деньги, и ничто другое.
Внезапно Гауэр вскинул голову и расправил плечи.
– Возможно, когда-то это и было правдой, но теперь... Харриет, я не притворяюсь. Вот уже много месяцев я восхищаюсь вами и вашей решимостью, хотя, откровенно говоря, ваше положение внушает мне некоторые сомнения.
– Какое несчастье для моей семьи! – Харриет обожгла его взглядом.
– Именно так. Но все еще можно спасти; У вас остался всего один платеж, и Гаррет-Парк будет полностью вашим. Конечно, я понимаю, что у вас больше ничего нет за душой – ни вы, ни ваши сестры не имеете приданого, не так ли?
Тут уж Харриет разозлилась не на шутку. Да как смеет этот человек задавать подобные вопросы?! Она вовсе не была уверена, что сможет выставить его за дверь, не наговорив ему при этом чего-нибудь, о чем наверняка потом пожалеет.
– Это вас абсолютно не касается.
– Нет, касается, – мягко произнес Гауэр. – Несмотря на все мои сомнения, чего у вас никак нельзя отнять, так это ваше благородное происхождение. Ваш отец фигурируете книге Дебретта, ваша мать в девичестве носила фамилию Стэндиш. Я рискну сказать, что в этих местах нет более родовитого семейства, чем Уорды.
– Мистер Гауэр, к чему вы клоните, говоря все это?
– Все очень просто, моя дорогая. После долгих раздумий я все же решил жениться на вас.
Глава 8
Впервые я влюбился, когда мне было шестнадцать лет.
Второй раз я влюбился, когда мне все еще было шестнадцать лет. Но потом я подрос, стал умнее и долго-долго не влюблялся, отпраздновав свой семнадцатый день рождения до того, как вновь впал в это жалкое состояние.
Мистер Девон Сент-Джон – престарелому лорду Килторну, страдающему слабостью одеваться как денди и волочиться за молоденькими девушками.
Девон Сент-Джон бросил карты на покрытый зеленым сукном стол.
– Я проиграл, – произнес он самым что ни на есть любезным тоном, обращаясь сквозь клубы табачного дыма, заполнившего игорный зал, к своему оппоненту, мистеру Лоуренсу Паунду.
Известный в светских кругах не только своими близкими связями с семейством Бессингтон, но также изысканными манерами и привычкой безукоризненно одеваться, Паунд вяло вздохнул и тоже бросил карты.
– Как легко вы принимаете проигрыш, это просто оскорбительно! – жалобно произнес он.
Девон удивленно вскинул брови:
– А вы хотите, чтобы я плакался вам в жилетку, тяжко вздыхал и вопил о неудачной сдаче или угрожал пустить себе пулю в лоб?
Хотя оба спорщика были худощавы и хорошо сложены, Девон Сент-Джон отличался более широкими плечами и изящно очерченными руками, что вкупе с характерным сочетанием черных волос и голубых глаз заявляло о его происхождении так ясно, словно герб Сент-Джонов был вышит у него на кармане сюртука.
Паунд задумчиво почесал висок:
– Мне, конечно, по душе последний сценарий, ведь я всегда любил поиграть с пистолетом. Может быть, в следующий раз...
– Может быть, но только если я снова проиграю, в чем у меня очень большие сомнения.
Паунд пожал плечами:
– Мне следовало бы лучше знать это, прежде чем садиться за карты с Сент-Джоном. От выигрыша не получаешь удовольствия, когда знаешь, что он случаен, что просто на очень короткое время так расположились звезды.
Девон откинулся в кресле и усмехнулся:
– Это была ваша идея – сыграть в карты, я же хотел всего лишь поговорить с вами.
– Ну, да, – подытожил Паунд с задумчивым видом, – это обычная ошибка, свойственная нашему семейству, – беспорядочно нестись на всех парах к собственному крушению. Так уж мы дурно воспитаны.
– Чепуха, вы вовсе не спешили. Иногда вы слишком долго тянули с ходом, и я даже опасался, что вы выдохлись...
Паунд скривился:
– Я пытался захватить инициативу. С вами не так-то легко играть, и в некоторые моменты я отнюдь не был уверен в исходе игры. При том, что мы играли больше четырех часов, подобное положение мне кажется просто мерзким. Девон хмыкнул:
– Вам все кажется мерзким – все, кроме портвейна; так что позвольте мне заказать еще бутылку выигравшему...
– Девон Сент-Джон! – раздался бодрый голос справа от них. – Вы-то мне и нужны.
Девон поднял свой бокал; его взгляд по-прежнему был устремлен на партнера.
– Ну как, сгоняем еще партию?
Паунд открыл было рот для ответа, но настойчивый голос опередил его:
– Мистер Сент-Джон, мы с вами не знакомы, но я...
– Вот хам, – буркнул Паунд и, подняв монокль, закрепленный ленточкой на жилетке, в упор посмотрел на человека, стоявшего рядом с их столиком.
