– Нет…
– Тогда почему такие вопросы?
– В Иглеазе, – ответила она.
– Это где?
Она махнула рукой:
– В той стороне. Маленький такой городок, даже не городок, а так, поселение, зато на перекрестке дорог перед Большой Пустыней.
Я кивнул, в следующий полет посмотрю, где этот Иглеаз. Относить эту отважную дочь степей придется глубокой ночью. Правда, есть небольшая, но серьезная загвоздка…
Мириам спросила внезапно:
– А у тебя есть имя?
– Имя? – удивился я. – Есть… А зачем тебе?
– А как к тебе обращаться? Просто дракон? Или ящерица? Рептиль?..
Я подумал, кивнул:
– Да, конечно. Зови меня Шумилом. Это… подходит.
Она чуточку улыбнулась.
– Ну вот и хорошо. Шумил – вполне для крупного рептиля. Итак, Шумил, что ты планируешь дальше?
Я подумал, почесал голову.
– Ну, раз мы с тобой договорились пока не есть тебя…
– …а сперва откормить, – подхватила она, видя, что я запнулся, – вы, рептилии, как и все мужчины, предпочитаете упитанных, хоть и засматриваетесь на худеньких, то ты будешь мне носить много хорошей еды…
– …пока ты не сбежишь, – прервал я. – Думаешь, не понимаю? Нет уж, никуда ты не сбежишь…. Даже если бы могла.
Она вскинула голову и посмотрела мне в страшные глаза прямо и с вызовом.
– Почему?
– Люди побоятся тебя принять обратно, – сказал я. – Логика проста: лучше отдать тебя одну, чем следом явится разгневанный дракон и сожрет всех, а остальных просто убьет, разорвет, сожжет…
Она слабо пискнула:
– Разве ты обманут? Ты сам меня не съел.
– Сразу, – уточнил я. – Не съел сразу. Но вообще мы договорились съесть тебя чуть позже. Откормленную. А если сбежишь, люди испугаются, что дракон явится мстить.
Она помолчала, затем я услышал тяжелый вздох.
– Гадкая ты рептилия… но людей знаешь. Они такие. Схватят, свяжут и снова отдадут тебе. На муки.
– Какие муки? – возразил я. – Я тебя сразу же и съем. Даже худую.
– Подавишься, – буркнула она.
– Проверим? – предложил я.
В ответ она швырнула через щель в меня увесистым камнем.
– Сильная женщина, – сказал я с одобрением.
– А ты гад чешуйчатый!
– Да, – согласился я горделиво и выгнул шею, чтобы полюбоваться на свое великолепное тело с высоким, блестящим алмазными иглами гребнем, ровными плитками брони на спине, переходящей в крупную чешую на боках и мелкую – на брюхе. – Ты молодец, все время восторгаешься, какой я замечательный красавец. Я это люблю.
Она озадаченно промолчала.
Итак, зовут ее Мириам, она единственная дочь проводника караванов. Он уже сорок лет водит их через пустыни, прямо Моисей, но вчера случилось страшное: были потеряны два бурдюка с водой, что вообще-то пустяки, но когда у единственного на всем пути родника расположился огромный дракон, все поняли, что погибнут, если повернут назад, но так же погибнут, если попытаются достичь ближайшего, но вообще-то далекого города, с их ничтожными запасами воды.
– Богатые караванщики, – сказала она потухшим голосом, – во всем обвинили моего отца.
– У сильного всегда бессильный виноват, – сказал я, почесал голову и сказал гордо: – Сам придумал. Ну, почти. Здесь.
Она сказала потерянно:
– Как будто он мог знать, что на дороге вдруг появится дракон!
– Красавец и умница, – вставил я. – И в знак дикого восторга мне подарили тебя. Это же так понятно!
Она бросила на меня злой взгляд.
– Что ты за…
– Не отвлекайся, – сказал я благожелательно, – потом расскажешь, какой я замечательный. Что было дальше?
Она тяжело вздохнула.
– Отец оправдывался, как мог, но они велели схватить меня и отдать чудовищу… в надежде, что тот взамен даст приблизиться к воде. Так и получилось. Думаю, они счастливы. Но отец мой может не пережить такого тяжкого горя…
Я ощутил сильнейший укол совести, о таком повороте как-то не думал.
– А чего ты потащилась с отцом? – спросил я грубо. – Это неженское дело.
Она пожала плечами:
– У бедных многое из неженского становится женским. Я сильная, отцу была нужна моя помощь. Да и сама не люблю сидеть на месте.
– Это заметно, – проворчал я.
Она вскинула брови.
– Что?
– Что не любишь сидеть дома, – пояснил я, – и ждать, когда тебя кто-то возьмет замуж. Но что делать, мир таков. Женщина должна сидеть дома и сопеть в тряпочку.
Она возразила с негодованием:
– Я не такая!
– Да вижу, вижу… Не трудно в мужском мире?
Она с самым независимым видом покачала головой.
– Зато интересно. Я не люблю сидеть сложа руки. А у мужчин всегда есть работа, есть занятия.
Она сидела ровно, спина прямая, взгляд гордый, уже позабыв, что я и есть то самое чудовище, нельзя все время жить в страхе, хотя некоторые люди живут, но такие и живут недолго, и существование их назвать жизнью трудно.
– Отважная ты, – признал я. – Вылезай, что мы разговариваем через порог?
– А что, у драконов это плохая примета?
– Мы в приметы не верим, – сообщил я. Подумал, уточнил: – Приметы – для слабых.
Она посмотрела с удивлением, покачала головой.
– У людей тоже только слабые верят в приметы… А ты откуда такое знаешь?
Я широко зевнув, показав огромную пасть и длинные, как ножи, острые зубы.
– Да как-то сожрал одного… – сообщил я небрежно, – философа. Теперь вот маюсь.
Она зябко поежилась.
– Ужасно. Но так можно стать самым умным на свете!
Я прорычал недовольно:
– Вот-вот. А кому это надо? От ума одно горе и много неприятностей. Потому стараюсь мужчин не жрать, вдруг попадется умный? Другое дело – женщины. Все дуры, это хорошо. К тому же дуры вкуснее.
Она подумала, сказала решительно:
– Вообще-то я умная.
– Не бреши, – сказал я равнодушно.
– Почему это я вру?
– Красивая, – сказал я.
Она удивленно вскинула брови.
– Ну и что?
– Значит, – объяснил я, – дура. У вас либо умная, либо красивая. А раз красивая…
Она посмотрела на меня с недоверием.
– Я?.. Никто мне такого не говорил.
– Я говорю.
Она некоторое время смотрела на мою морду, в мои ящеричьи глаза, наконец взгляд ее потух.
– Да, – проговорила она надломленным голосом, – если на взгляд рептилии с крыльями, то да, наверное…
Я зевнул и сказал с удовлетворением:
– Ну вот и доказательство, что дура. Только круглая, просто круглейшая дура не видит, что ты красивая… так что давай откармливайся побыстрее. Скоро есть тебя будем.
Она умолкла, глядя на меня озадаченно, а я снова закрыл глаза. Плечи все еще ноют, это от повторных сетов полета выделяется молочная кислота. Мышцы растут и укрепляются, но растут не во время тренировки, как думают дураки, а во время отдыха, так что я лежал, прислушиваясь к блаженному ощущению ремонта во всем теле, когда крохотные бригады укрепляют мышцы и сухожилия, смазывают суставы, расширяют каналы связи по нервам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
